Последняя степень неудачи — это первая ступень успеха
— Столько времени прошло... Взволнованно и чуть ниже обычного прозвучал голос супруги. Сегодня Повелитель дал мне отдохнуть дома, ибо предпочёл сам уделить время своей любимой Кёсем Султан и детям. Но, как ни странно, моя работа не заканчивается и в нашем дворце. Каждый новый день наполняется ещё большими проблемами, и я не имею права их не решать, пока другие самовольничают. И в каждый такой день Хюмашах всё больше жалуется на своего племянника и обижается на меня. Претензии претензиями, однако она никогда не отказывалась от любопытства посмотреть на текущее положение государственных дел, и всегда стояла, может даже, висела у меня над душой. Было много таких моментов, когда она чуть-ли не насильно выпихивала меня из-за стола и принималась сама за дело. Но это того стоит. Она ставит локти на стол, голова её притягивается чуть-ли не к самой бумаге, она увлечённо решает поставленные задачи, периодически облизывая губы и высовывая язык. Более прекрасного создания я не знаю... Я всегда восхищался её умом и целеустремлённостью. Она совершенно спокойно могла бы войти в Совет (но это недопустимо, разве перед этими людьми она должна красоваться?), даже смогла бы заменить весь Совет, даже встала бы на место Султана... Не дай Аллах!.. Её решительность, стойкость и упрямство, скорее всего, меня заставили полюбить её и окончательно отказаться от всего?.. Лишь сейчас она такая счастливая. Пять с лишним лет назад она была совсем иной: снаружи непреступная и хитрая лисица, а внутри, когда её никто не видел — была хрупкая и пугливая, со своими вечными страхами... Сегодня её захватило сильное желание перевернуть в моём кабинете всё вверх дном, хотя она твёрдо обещала поехать к своей Валиде, когда вчера ночью была очень сонная, но уснуть не могла, лежала буквально на мне и придавалась разгадкам вечных вопросов... Её беспокойные ручки рисовали в воздухе какие-то фигуры, а потом обнимали меня. Всё что хотела и могла, она переставляла на свой лад. Несколько раз приходилось отвлекаться на её разочарованные или весёлые до безумия восклицания. Может ещё мгновение, и пришлось бы мне прекратить это, если бы она не весть откуда достала странную вещь (потому что она слишком удивилась). Хюмашах подносит к носу какой-то стеклянный флакон, ещё плохо можно было понять, ибо она отвлекла меня. — Хюмашах, не вздумай это и трогать! Мы же знаем, кто угодно может подбросить что угодно, это всего лишь предостережение... — Что? Ну что?! Её небольшой испуг сменился на довольную улыбку и улыбающиеся глаза. Она спешно подходит ко мне и подносит этот небольшой флакончик. — Как это? Ну почему ты не говорил мне? Ты сохранил!.. я думала, что рассталась с этой вещью навсегда... странно... А я подумал, что это не просто вещица — это больше половины её жизни. Именно эта вещь воспитала её и научила суровой жизни. — Чайная принцесса, — тихо ответил я. Она смотрела на меня. Она вспоминала прямо сейчас всё, что было с нами в самом начале, всё, что связывало её с этой вещью... Одного вдоха этого аромата достаточно, чтобы мы вспомнили нашу историю. Духи юной Хюмашах, аромат зелёного чая всегда был неотъемлемой частью отчаявшейся принцессы. Она приблизилась и села на край стола. В её думах стали рождаться воспоминания... И мне захотелось вспомнить историю моей Хюмашах. Легенды были неотъемлемой частью этого маленького ада (дворца Топкапы). Большинство сказок были ложью, а лишь маленькая часть была ужасной правдой. За пару лет пребывания в Топкапы можно научиться вот чему: стать алчным, жестоким, бездушным и конечно тому подобное... За эти годы мне не удалось стать таковым. Я всё ещё знаю, что такое справедливость, преданность и честность. За несколько месяцев до приезда некой старшей дочери, то есть дочери Сафие Султан, мной откровенно совсем не любимой, распространялись медленно, но удачно слухи об этой девушке. Говорили все, что она такая же уродливая (в плане чёрствой души и сердца), как и её мать (а авторами этих слухов были служанки самой Кёсем Султан), а кто-то и вспоминал, что она стала злющей из-за несчастливого детства и замужества... Кто же это знает?.. Но абсолютно всем было известно, как её называли... Из-за плохого прошлого и настоящего над ней насмехались прозвищем "Счастливая Госпожа" (хотя именно это и обозначало её собственное имя). Более сочувствующие называли её "Чайной принцессой" или "Жасмин", "Зелёный чай" (они уж точно что-то знали). Я стал думать, мои мысли были заняты этой Госпожой каждый день, вплоть до нежданной нашей встречи лицом к лицу... Её называли "Счастливой Госпожой" из-за того, что она уж так и несчастна? Или наоборот, вдруг она самая счастливая, и все завидуют ей... Мелькали и думы, хоть и не так заметно, в сравнении с печальной информацией об этой Госпоже, что она всего лишь тихая и беспокойная, она прекрасная девушка... Надёжные источники помогли мне хоть чуть-чуть разобраться в этой таинственной Султанше. Самым непосильным желанием оказалось узнать о втором прозвище "Чайная принцесса". За пару месяцев я узнал о тебе многое. Я знал больше и лучше, чем ты сама... Когда она была маленькой девочкой, ничего не подозревающей, с большими и любознательными глазами, во дворец в очередной раз приезжали купцы с тканями, драгоценностями и прочей ерундой (так мне раньше казалось). Маленькую Госпожу привлекла женщина сознательного возраста, небольшого роста, с живыми чёрными глазами и смоляными волосами. Несмотря на многочисленные предупреждения служанок Хюмашах, что "Валиде всех Валиде" не будет довольна, маленькой Султанше удаётся вытребовать у девушек купить у этой торговки всё-всё: все заморские вещицы. Но всё не так красочно, как можно было ожидать. Сафие Султан отправила служанок своей дочери в Старый дворец (ходят слухи о том, что они вовсе не добрались до этого дворца), а Хюмашах примерно была наказана за своевольное поведение, что она не смела так ребячески выставлять себя перед рабами и позорить свою Валиде. Всё, восхищающее глаза солнечной девочки, от рук матери не уцелело. Девочка лишь спасла самое дорогое, как оказалось в нашем будущем — духи с неведомым ароматом жасмина и зелёного чая. Оставив этот бутылёк, она сохранила в своём сердце печальное отношение к себе. Разочарования от собственной матери заставили замкнуться в себе. И после этого события жизнь её не имела красок... но однажды что-то щёлкнуло в ней, она всё же разорвала отношения с "Чайной королевой" и примерно стала называться "Счастливой Госпожой" — без всяких издёвок, по-настоящему теперь её имя обозначало её истинную жизнь... Шёл примерно шестой месяц с известия, что Главный дворец посетит Хюмашах Султан. И невоспитанные слуги только ночью доложили нам о её утреннем приезде. Весь дворец был поднят на уши в ту же секунду. А к рассвету все коридоры блестели, но если бы девушек нормально воспитывали, то не пришлось им бы делать такую огромную работу. От некоторых можно было слышать восклики, что они устали за ночь, как не уставали за десять лет... К рассвету аромат сладостей наполнил каждый уголок дворца... Интерьер дворца был изменён в корне, как сказала Дженнет, что Султан приказал, чтобы чуть-ли ни на каждом шагу должны присутствовать любимые цвета его тёти: зелёный и фиолетовый. Неужели она так много значит для Повелителя?.. Сам Султан ничего не говорил о ней, только, что она не похожа на свою мать, а он её уважает больше всех... но он был ещё ребёнком... не изменилась ли эта Султанша? А на Кёсем Султан и вовсе смотреть было страшно. Глаза её принимали то беспокойный, то жестокий вид. Ещё один многочисленный приказ от Повелителя, и он наконец меня отпускает. Всматриваясь в десяток бумаг, я бы успешно дошёл до своих покоев, если бы не почудился сладкий аромат с конца коридора того неизведанного зелёного чая. У меня родилась отвратительная мысль, что я схожу с ума. Думая уже обо всём на свете, со мной кто-то столкнулся. Хотелось накричать, что эти бездельники ничего не успевают, как из моих рук выпали ценные бумаги, а через секунду их подбирала какая-то девушка. Точно галлюцинации, вздумалось мне, иначе как это назвать? То Кёсем Султан просит взять откуда-то для неё информацию об очередных проделках Сафие, то вечно-расстроенная Хандан Султан с её поучительными указами. Одно хорошо — что Сафие Султан отправили куда подальше... Зюльфикяр сделай то, сделай сё, как тут не стать таким же беспокойным? Всё на мне! Долгое время я не смел смотреть на неё, но она прервала молчание тихим смехом. Прозвучал её звонкий и властный голос: "Значит ты Зюльфикяр?" — девушка резво опустила глаза в пол, её улыбка была очень стеснительной. Мне тогда показалось, что такая искренняя улыбка никогда не рождалась на её фарворовом личике прежде... Что я тебе ответил, это я подзабыл... ты решительно после этого подняла голову и одарила меня солнечным взглядом. А её щёки горели. — Могу ли я пройти к Повелителю? — Конечно, Султанша... Повелитель ждёт... Лёгкими шагами она ушла, словно, растворилась. Тихо покинула меня. И я не успел опомниться что сейчас произошло, как понял, что от её русых волос, волнисто спускающихся на плечи, исходил нежный аромат, который пьянил меня. Больше оставаться на одном месте нельзя, иначе первые впечатления совсем вскружат мне голову... Долгое время я не наблюдал Госпожу, словно она боялась встречаться со мной... как оказалось, не от хорошей жизни. Повелитель отдал приказ о разводе Хюмашах с Хасаном Пашой. Это было её единственным спасением. Все десять лет были для неё адом. Она не признавалась о своём горе из-за своего характера. Взрослая Хюмашах уже не та маленькая девочка — она стала носить ледяную маску, перед всеми она непоколебимая, стойкая и честная девушка. Через некоторое время на головы наши свалилось ещё одно чудо. Хасан Паша. Как может такой нежный цветок расточать свой аромат перед этим нудным типом? Она так спокойна и мила с ним... Всё не могло утвердиться в моей голове. Мне пару раз доставались угрозы от этого человека. И вовсе Хюмашах перестала появляться перед глазами, только сказала, что это для моего блага. Она всё ещё не осознавала, что я не оставлю её. Короткие рассказы утром и вечером, вдали от всех заставляли меня восхищаться ей. Более приятных встреч и бесед ничего такого не было. Но я всегда знал, что мы чувствуем необыкновенное влечение друг к другу. Я и представить не мог, что это такая другая Султанша (в отличие от здешних неприхотливых дам): спокойная, душевная Султанша не знает счастья. Мне откровенно говоря, всё надоело, и я решил поговорить с этим Хасаном и предупредить его. Потому что у меня закрались сомнения, что Хюмашах что-то скрывает. Я стал свидетелем того самого сомнения. Ещё далеко от покоев этого мерзавца я слышал истошные крики Хюмашах и мерзкие требования мужчины. Не раздумывая, я вырвал Госпожу из непозволительной ситуации. Он очень сильно держал её за плечи, буквально тряс как неодушевлённый предмет. А дальше обычная ситуация. Я швырнул его в руки к стражникам. И Хюмашах сначала с осторожностью, а потом с ужасом повторяла: "Не нужно! Оставь его! Хуже будет!" После она без прежнего стеснения вцепилась в мои руки и кричала: "Зачем ты пришёл?! Что ты наделал?!" Я нежно, но крепко держал её за руки, после чего она успокоилась. — Прости меня, я не хотела накричать на тебя... но мне действительно нужно спешить к Повелителю... — Постой, расскажи же, Хюмашах, что случилось? — Он расскажет, что я посылала деньги Валиде... я не могу допустить, чтобы это случилось... Я осознал, что не такая уж она сильная. Она замкнулась в себе, а не чувствуя поддержки даже от своей семьи, перестала доверять любому. Невозможное избавление от горе-мужа сделало её очень беспокойной. Чайная принцесса уже не могла противостоять этому миру. И почему-то, она также моментом и незаметно ушла, как и в первый раз... И не было оправданий ей, когда она сообщила, что должна уехать вновь в Египет... Всё было хорошо, но почему что-то вмиг изменилось?.. Она в отсутствии писала, что всё хорошо, а правды я так и не узнал... Было смертельное желание вернуться за ней, но она скоро написала, чтобы я не смел этого делать, ибо она убьёт меня собственными руками... После писем шести или семи последовало последнее, там было написано немного, но я чувствовал, что Хюмашах хотела молниеносно рассказать и высказать всё, но письмом этого не выразить... И последние слова поразили меня больше всего: "Чайной принцессы нет более. Я теперь такая же справедливая, но отныне, я по-настоящему буду честной. Один шаг уже сделан. Осталось ещё чуть-чуть, чтобы я на самом деле стала стойкой женщиной, которая будет бороться за собственную, счастливую жизнь!" На самом рассвете, как и в первый раз, теперь же я встретил её в саду. Но она была совсем другая. Она была взволнована. Хюмашах сжимала кулаки и повторяла что-то под нос, а потом резко повернулась и остолбенела. Из её губ вырвался облегчённый вздох. — Теперь я свободна! Отныне я не та девушка, что подчинялась злу! Она подлетела и обняла меня. Впервые я не почувствовал ту самую Хюмашах. Это не Чайная принцесса. — Хюмашах... наконец... но как ты избавилась от него? Ты ведь не пострадала? Скажи что-нибудь, ради Всевышнего... Она безусловно видела моё безмерное переживание, но будто издевалась надо мной своей лучезарной улыбкой. Хюмашах была очень спокойна. — Что с ним сделалось — это уже не важно... главное то теперь, что я больше не та Чайная принцесса, которая панически боялась высказать всю гадость людей...***
Я взял из её рук пузырёк, и он был очень горячим. Пока мы предались своим воспоминаниям, Хюмашах крепко держала его, её пальцы путались по резным узорам флакона. Даже пара слезинок упадала на её руки, от чего она вздрагивала. Хюмашах встрепенулась, а на её лице смешались блаженные и горестные воспоминания. — Как вчера помню... — ответила она уже со смехом. — Моя Счастливая Госпожа... Султанша нахмурилась, но улыбка тотчас вернулась на лицо. Она встала, подошла ко мне и села на колени. — Ты тоже вспомнил?.. Я уж и действительно забыла про своё прошлое... так всё же, я подумала: называй меня и Чайной принцессой. Потому что именно она нашла нас друг для друга и сблизила. Мы должны не забывать. — она начала ласково гладить мои волосы. — Пусть будет так... — я взял её лицо в свои руки и уткнулся в её лоб, — как же такая единственная, милостивая и одинокая девочка во всём мире смогла выжить? — Я ехала в Стамбул со странным ощущением... уже тогда я знала, что буду в этой жизни не одна, кто-то такой же, жаждущий честности и справедливости, будет со мной... до встречи с тобой я считала себя изгоем...