Часть 1
26 января 2019 г., 22:05
Некоторые вещи Елена Гилберт знает с рождения:
1. Её лицо есть не только у неё.
2. Нужно опасаться ведьм.
3. Двое братьев всегда знаменуют разбитое сердце.
4. Чувство, как новая жизнь зарождается в её животе и чувство пустоты после.
5. Она умрет молодой.
Однажды, когда ей исполняется восемь, Елена записывает это нетвердым детским почерком и потом долго смотрит на лист бумаги, стараясь понять, что это означает.
В конце концов Елена сминает лист и смывает в унитаз. Она обвиняет Джереми перед родителями в потопе в ванной.
***
Когда Елене шестнадцать в город прибывает прекрасный принц на коне, который побеждает всех монстров ради неё.
За исключением того, что его конь — винтажная машина цвета крови, а сам он один из монстров.
Елена смиряется в этим.
Есть одна вещи, в которой Елена Гилберт очень хороша — и это смирение.
Её лицо в зеркале — вечный-незнакомец печально улыбается:
— Перестань себе лгать, — говорит оно ей.
Елена игнорирует саму себя.
***
— Клаус не его настоящее имя? — спрашивает она у Элайджи во время одного из перемирий.
Она сидит у окна в её комнате. У него нет оснований быть здесь, но он тут — рассматривает её кожаный дневник, любуется цветами, вырезанными на обложке — тонкая ручная работа. Последний подарок матери.
Елена сидит на кровати, скрестив ноги, и наблюдает. Неделю назад она заключила с Элайджей сделку, пожертвовав свою жизнь ради безопасности всех остальных. Три дня назад Деймон и Аларик попытались его убить.
Странно, как легко она ко всему привыкла. Сейчас кровь и преднамеренное убийство кажется почти нормальным.
Элайджа смотрит на неё нахмурившись и слегка пожимает плечами.
— Мало кто из нас использует свои настоящие имена. Слишком много прошло времени, слишком много поменялось языков, — Елене интересно, как его звали давным-давно и насколько это похоже на «Элайджу». — Почему ты спрашиваешь?
У неё немного кружится голова.
— Я не знаю. Просто «Клаус» кажется неправильным. Не звучит.
У неё нет никаких оснований для сравнения, и они оба это знают.
Элайджа остается на большую часть ночи, рассказывая истории про актеров и поэтов прошлого, мертвых на протяжении уже многих веков.
***
— Сны уже появились? — спрашивает Кэтрин (раньше её звали Катерина), плюхаясь на кровать Стефана рядом с Еленой. Братья внизу, как обычно спорят.
— Какие сны?
Пирс смеется и заправляет непослушную прядь за ухо Елены быстрее, чем та успевает отшатнуться.
— Те, где ты заточена в камень, а мертвые вокруг тебя все кричат.
Из-за грохота внизу Елена не успевает ответить.
***
— Я — Елена, — говорит она, молит, шепчет, кричит и ругается.
Не нормально ежедневно доказывать самой себе кто ты.
Но почти каждый вампир, что она встречает на своем пути, называет её Кэтрин, а Элайджа и Клаус одновременно воскликнули «Татья», когда столкнулись с ней впервые
Каждый раз, когда это происходит Елена чувствует себя утешительным призом. Каждый раз, когда это случается, она произносит свое имя с большей силой, большей яростью.
— Я — Елена!
***
Это не реинкарнация.
Из них четырех лишь одна действительно мертва.
Из них четырех лишь Татья покоится с миром.
Оставшиеся по-своему живы, и Елена вспоминает свои детские сны и мысли.
Это не реинкарнация.
Она много читала до того, как умерли родители, и Гилберт знает, что такое массовая и генетическая память и что большинство людей считают это чушью.
Но даже сейчас, когда большинство пазлов встало на свои места, Елена не может понять что же это на самом деле.
«Магия», — настаивает Амара.
«Судьба», — добавляет Татья.
«Херова насмешка природы», — фыркает Кэтрин.
И все они правы.
***
— Ты ужасно спокойна, дорогая, для человека, что собирается умереть за меня, — замечает Клаус, ведя её за собой, как ягненка на убой.
Только здесь не «как».
Джули уже мертва, а Кэтрин излучает странный покой. Она вызывается сама.
— Я делаю это не ради тебя, — ухмыляется она, и Елена улыбается ей в ответ. В конце концов, они все жертвы. Они не знают, как умирать без жертвенного алтаря под ними и монстра, нависающего над ними.
Елена качает головой и сжимает её руку:
— Я умираю за свою семью.
Клаус смеется:
— Не противоречь мне, любимая, — он наклоняется к ней, чтобы выпить её досуха.
Но это все, что ей остается. Сопротивляться.
***
Если бы у неё не было лица Кэтрин, Стефан бы никогда не вернулся в Мистик-Фоллс.
Она может быть благодарна хотя бы за это, если больше не за что.
***
История повторяется снова и снова.
Девушка с темными волосами и глазами влюбляется в неподходящего мужчину.
Разум покидает Амару прежде, чем история становится действительно интересной.
Беременность.
Рождение ребенка.
Татья покидает деревню с ребенком на руках и мечом за спиной, чтобы больше никто не посмел назвать её шлюхой.
Кэтрин, что отправляется далеко-далеко, где никто не видел её недавно выпуклого живота под платьем. Туда, где её находят два брата, что станут её погибелью. Проходит время. Снова два брата и новая потеря.
Татья и братья: те же два брата, та же участь. Её дочь осиротела слишком рано.
Елена и два брата, а также неясные воспоминания и вечная пустота в животе.
***
Никто из них не доживет до двадцати.
***
— Ник, — слово так и вертится на языке. Татье оно нравилось: мягкое и одновременно резкое на конце, будто мех и когти.
Он рычит:
— Не смей называть меня так, любимая.
Елене интересно, понимает ли он, как называет её.
***
Она живет, умирает и снова живет.
Кэтрин — теперь призрак, живущий в её голове, там же, где и все остальные. И, просыпаясь ночью в постели Стефана, Деймона, Элайджи, Клауса или своей собственной, Елена шепчет:
— Они появились.
Но Катерина уже знает о снах. Она и есть сны.
***
Братья, любовь, ненависть, кровь, и иногда Елене кажется, что она — лишь часть уравнения.
Без неё её мальчики могли бы, наконец, заключить мир друг с другом.
Елене интересно, почему они еще не видят, что все они ходят по кругу.
***
Татья назвала свою дочь Аней, Катерина — Надей. Амара свою не смогла даже подержать на руках, а Елена кладет руку на плоский живот и шепчет имена: Миранда, Дженна, Роуз, Викки, Анна, Лекси, Энди, Изобель.
Сильнее вдавливает ладонь в нежную кожу: Амара, Татья, Катерина, Елена, Амара, Татья, Катерина, Елена.
— Не думаю, что я хочу иметь детей, — говорит она медсестре в школе. Старуха улыбается ей, словно не верит.
***
— Кого из нас ты любил больше? — спрашивает она однажды у Элайджи. — Ты уже видишь разницу между нами?
Потому что Бог знает — она не видит.
Он рычит и ломает ей шею, уходя прежде, чем она очнется.
***
Дело вот в чем: всё в ней любит их всех. Всегда любила.
В этом то и проблема.
***
— Я — Елена.
Правда.
Ложь.
***
И есть одна вещь, которую Елена Гилберт знала все свои жизни:
«В итоге все это перестанет иметь значение».