Alla Cannella

      Субботнее непринуждённое утро имеет какую-то свою особую и неповторимую атмосферу, которую создаёт абсолютно всё: солнце в девять часов до полудня; лёгкая прохлада, которая дарует чувство свежести; сонное, неспешное бытие; полупустые улицы, по которым расхаживают «жаворонки», любящие встать пораньше и успеть сделать побольше; приветливые молочники на своих верных велосипедах и дворники, улыбчивые и располагающие к себе, а так же остальные мелочи, зависящие от индивида. Лично мой утренний обряд — обязательный поход в уже родное кафе, где меня всегда встретит добрый персонал и приготовит мне кофе. Кофе, кстати, пью крепкий. Настолько крепкий, что даже бариста даёт диву, как я пью его. Порою этот молодой человек побаивается лишний раз нюхнуть жидкость, которая пахла, будто в чашке находилась сама суть крепости. Взяв небольшую чашечку, предварительно поблагодарив работников, я выхожу наружу и занимаю уличный столик, стоящий ближе всего к тротуару и принимаюсь за кофе, первый глоток которого вызывает у меня дрожь по всему телу, после которой приходит бодрость и привыкание к концентрированному вкусу. Я расслаблено сижу на стуле и наслаждаюсь субботней dolce vita, понимая одно — наконец наступили выходные дни.       Сегодня я как всегда довольствовался чудесами субботнего утра, пуская свой взгляд вдоль по улице, потихоньку попивая свой кофе, который отдавал приятной приторной кислинкой. Я вдыхал его аромат и мечтательно прикрывал глаза, задумываясь о чем-то хорошем, будь то воспоминание из детства, удача на работе, или что-то совсем иное, что не вызывало у меня ни одного чувства, кроме как радость. На радио тихо, но так в тему играла «Non, je ne regrette rien», которая вводила меня в состояние полного душевного спокойствия. Да, это утро было просто прекрасно, но вдруг стряслось то, что сделало его если не в сотни, то в тысячи раз лучше. На горизонте стал виднеться силуэт, со спины освещенный лучами восходящего солнца, делая невозможным с такого расстояния разглядеть точные черты человека, которому этот самый силуэт принадлежал. Но мои глаза сразу зацепились за эту привлекательную форму, принадлежавшую представителю прекрасного пола. Она была элегантной, утонченной, и я тут же поставил чашу кофе на столик, ожидая приближения этого нежданного чуда. Чем ближе подходила она, тем четче можно было увидеть её. Эта девушка меня просто очаровала, и я тут же забыл про кофе, ведь весь мой разум был занят ею. Когда она была в метрах пяти от меня, я уже точно мог описать юную леди: она имела расчудесные, пушистые волосы, которые сверху были накрыты летней шляпкой, развивались на лёгком ветру. Проливающийся сквозь них свет придавал каждому локону, торчащему из-под головного убора, некую вознесенность. Лицо девы было аккуратным, черты лица имели лёгкую остроту — ох, видели бы вы эти аристократические скулы! — носик небольшой, в меру, мило вздёрнутый кверху. Брови выглядели так, будто-бы нарисованные великим да Винчи, знатоком человеческой анатомии, но нет, они были полностью и всецело своими. Под ними располагались спокойные, добрые глаза цвета нефрита, которые бросали взгляд то вперёд, то под ноги, то вокруг, и каждый раз светясь новой позитивной эмоцией. Губки, на вид такие сладкие и нежные, — пухлые, окрашенные фиолетовой губной помадой, притягательные, идеальные. Фигура у неё была а-ля «песочные часы», подчеркивалась милым сарафаном с изображением неких цветочков; грудь этой девы была аккуратная, красива на мой вкус, талия — тонкая, с прекрасными изгибами, плавно переходящие в прекрасные бёдра, которые продолжались ножками такого правильного, утонченного вида, которых я ни в жизнь не видал своими прожорливыми глазами. Я не мог оторвать взгляда от неё, от этой обворожительной леди, она буквально захватила всё мое внимание и я стал, скажем прямо, пялиться на неё. Пялиться на то, как она идёт, как её ножки делают новый и новый шажок. Как её глазки бегали туда-сюда. Как её бёдра прекрасно раскачивали юбку сарафанчика. И, как тому и предполагалось случится, она приметила мой зацикленный на ней взгляд. Я ожидал всякого: она могла тут же застенчиво отвернуться, или же с неприязнью отреагировать на мое неуважительное поведение, могла начать идти быстрее, дабы уйти подальше от моих глаз. Но нет, сногсшибательная девушка улыбнулась и кивнула в мою сторону головой — это было последней каплей, и моё сердце ёкнуло. Оно будто остановилось от этого легкого кивка светлой головой в мою сторону. Я просто не ожидал, что удосужусь такой чести; я кивнул в ответ и растянул губы в крайне радостной улыбке. И я словил себя на мысли, что она беспрестанно смотрит на меня, проходя мимо. И вот, когда я покинул её допустимое поле зрения, меня разил аромат, сладкий и пряный аромат корицы, которых шлейфом тянулся за ней, оставляя последний подарок её ангельского присутствия. Этот запах её парфюмов бил сильнее, чем разил мой кофе.       И вот, она уже уходила дальше, покидая меня, идя вперёд по улочке, неспешно шагая по своим делам. Я не мог и не хотел верить в то, что она вот-вот покинет мой взор, но вскоре это произошло. Я и не знал, что ощущать — досаду от того, что она ушла, или счастье, что мне удосужилось в такой близи узреть снизошедшего ангела. Но это не отменяло того факта, что видеть я его могу теперь разве что закрыв глаза и вспоминая её величественную фигуру, грациозно шагающую, несущую квинтэссенцию красоты. Так я и просидел полчаса, размышляя, вспоминая и мечтая об этой прекрасной леди. За это время мой кофе остыл и его просто стало не возможно пить, из-за чего я оставил чашку на столе как знак своей досады. Встав со стула, я глубоко втянул воздух носом, надеясь уловить хоть ничтожную крупицу запаха корицы, оставленного ею, но я ощущал лишь свежий воздух. Ощущая себя потерянным, а просто побрёл домой, где собирался посвятить всё оставшееся время попыткам воссоздать это прекрасное создание природы на холсте, ведь больше ничего кроме этого и надежды узреть её вновь у меня, теперь влюблённого по уши, не было. И что же в итоге? Тягота любви на сердце, которая грела меня каждый день и делала счастливым лишь при одной мысли об её гении красоты. С тех самых пор я пью кофе с корицей, при каждом глотке вспоминая выщербленный у меня в памяти вид нежной, притягательной девы.