Виктор много раз заносил над рукой лезвие, но столько же раз уходил от этого.
Просыпаясь каждое утро в одиночестве его мысли плыли лишь в одно русло задаваясь банальными вопросами: зачем? За что? Почему я?..
Недавно потеряв родителей, Крисс перешёл под покровительство тёти, которой на него было наплевать. Всё, что её интересовало это алкоголь в невероятных количествах. Сестра покойной матери должна была проверять Виктора каждый день, но виделись они от силы раз в пару месяцев.
Встав с кровати, Крисс спустился на кухню. Рывком открыв дверцу шкафчика он достал банку растворимого кофе. Радовало то, что остальные родственники не забывали о его существовании и прислали деньги на жизнь. Пока кипел чайник Витя невольно взглянул на своё отражение в зеркале. Лопнувшие сосуды в красных глазах: поспать не получилось.
Налив кипяток в чашку он смотрел на то, как кофейные грани растворялись в воде смешиваясь друг с другом.
В голове снова проплыли его глаза.
В бешенстве швырнув чашку на пол, Крисс решил сходить в гимназию: может хотя бы нудная трепотня преподавателя отвлечёт его.
Одев оверсайзный свитер и любимые (единственные) джинсы он бросил в рюкзак ручку, подобие тетради, стопку учебников и вышел на улицу. Погода идеально точно соответствовала его настроению. Хмурые тучи сгрудились закрывая солнце и накидывая колпак из мрака на окрестности. Моросил мелкий, противный дождик.
Остановившись около здания школы Виктор посмотрел на близ-стоящую лавочку. Нахлынули нежданные воспоминания, от которых Крисс поспешил отмахнуться.
Первый раз он пожалел о том, что пришёл, когда его окликнула директрисса.
— Да?
— Мистер Крисс, до уроков ещё есть время, могу я с вами поговорить в своём кабинете?
Не дожидаясь ответа она прошла мимо Вити и свернула в помещение принадлежащее исключительно ей.
— Мистер Крисс, школу волнует вопрос Вашей посещаемости. Что бы закончить год и перейти в одиннадцатый класс, вам придётся посещать…
—Знаю, — перебил Виктор, — я знаю.
— Мистер Крисс, школа искренне сожалеет о том, что случилось, но…
—Не надо. Не надо сожалеть. Это же не ваш траур. Всё, как вы сочувствуете, это лишь показная скорбь.
На этой ноте Виктор вышел, оставив зам. директора одну.
Второй раз, он пожалел о своём присутствии, когда его позвали в классе.
—Господи, Витя, мы думали что ты с концами в депрессии и что тебя от туда уже не достать, — тяжёлая рука легла ему на плечё.
«—Смешно, — подумал Виктор, — а пытались ли вы меня из неё вытянуть?»
Но натянув фальшивую улыбку сверху на презрение в слух сказал:
— Я тоже рад тебя видеть, Генри.
Из свободных мест в классе не занятым оказалось лишь одно за последней партой. На её половине уже лежали вещи, но хозяина рядом не было.
Помещение не было подготовлено к такому количеству учащихся, по этому и было забито до отказа.
Третья причина появилась сама собой после звонка.
Сердце Криса сменило темп со спокойного, на экстра быстрый за долю секунды.
Патрик заметил его не сразу.
—Извините, мэм, я задержался в столовой, мои вещи уже здесь.
— Входи быстрее, — скрипучим голосом гаркнула, преподаватель.
С гордым видом Хокстеттер прошёл к своему месту, но когда увидел соседа по парте, самоуверенности у него поубавилось.
Сам сосед что-то старательно высматривал в бетонной стене за окном. Сейчас все силы Виктора были сосредоточены на том, что бы не бросить всё и не убежать подальше.
Вспоминая его «счастливую» жизнь три месяца назад, он невольно сдержал улыбку. Всё было бы так хорошо, если бы не этот чёртов Бауэрс. Хотя он сомневался, что человек, решивший уйти однажды, пусть даже и ненароком, пусть даже и не на долго, пусть даже и из-за инстинктов, влился бы обратно как ни в чём не бывало. Да, Виктор не отрицал, что блядский Патрик Хокстеттер всё ещё ему нравился. Не отрицал потому что знал, что будет обманывать самого себя. С другой стороны, ненависть застилала Крису глаза.
***
— Витя, прошу, я не хочу ссориться с тобой!
— Ты уверен?
— Уверен в чём?
— Ну, в том, что не хочешь ссорится со мной. А то вдруг это тоже ошибка.
— Виктор, мать твою, Крисс. Я в шестой раз повторяю, что это была случайность!
— Да, ты всего то переспал с ним по ошибке. Ещё скажи, что ты был пьяный.
— Да, это так…
— У меня к тебе всего лишь один вопрос. Пожалуйста, ответь на него честно, —Витя выделил это слово интонацией, — Он или я?
Патрик замолчал. Он не знал, что ответить.
— Я, блять, ещё раз спрашиваю: ебучий Генри Бауэрс или я?
Патрик выдовил из себя робкое:
—
Он…
В уголках глаз Виктора тут же скопились слезы.
— Я…
— Пошёл вон, — тихо сказал Витя.
— Но я…
— Пошёл, блять, вон отсюда! — Он поднял на Хокстеттера глаза полные слёз, — убирайся!
Патрик ушёл, оставив Крисса одного. Вечером того же дня ему пришло извещение из морга.
***
Крисс отвлёкся до такой степени, что просто не услышал, когда преподаватель задала ему вопрос.
— Извините, я не услышал…
— А мне плевать! Либо отвечаешь, либо идёшь вон от сюда!
Да, справедливость и педадогогичность торжетвуют.
Он быстро сложил вещи в рюкзак и кожей чувствовал взгляд Патрика, провожающий его до двери.
***
—Ха-ха-ха. Ты что, боишься высоты?
Они встречали рассвет на крыше кинотеатра.
— Очень смешно, — Витя стоял укутовшись в рукав куртки Хокстеттера, — вообще да.
***
—Что это?! Ты куришь?! Да… да… да как ты смел?! — Патрик тряс вскрытой пачкой сигарет перед лицам Криса.
—Пати, успокойся. Я не курю.
—Да, а это что? — Он скептически поднял бровь.
—А ты открой и посмотри.
—Мда. Как оригинально: хранить гандоны в сигаретной пачке.
Витя оторвался от телефона.
—А может, это намёк?
***
От новой дозы воспоминаний слёзы из медовых глаз Виктора лелись ручьями.
«—Умыться и идти домой», — понеслось у него в голове. За спиной послышались шаги.
—Стой, —знакомый голос, — Стой твою ж мать, — Витя остановился и заревел во весь голос, — ох, ну всё, успокойся.
Виктор посмотрел на лицо Патрика. Казалось, то что его и без того огромные мешки под глазами увеличились. Щётки впали. Сам он похудел.
— П-пати?
— Господи, Виктор.
Крисс подошёл и неуклюже ткнулся лицом в его свитер. Хокстеттер обнял Витю.
— Я… я скучал, —тихо выдавал он из себя.
Крисс промолчал и лишь сильнее вжался лицом в родную кофтуПатрика.
