Мадридская хота

      Мадрид оглушал жарой и многолюдьем. Крикливые туристы, торговцы, водители такси. Шумная веселая Испания готовилась к празднику Сан Исидро — крупной серии корриды на арене Лас-Вентас. Почти на каждом шагу стояли билборды и висели афиши, зазывающие на представление. Палящее, безжалостное даже на закате солнце выжигало сетчатку глаз, поэтому, оказавшись в прохладной тонированной машине, падре Андерсон вздохнул с облегчением. Смуглый улыбчивый водитель попытался было начать разговор, но наткнувшись на холодный взгляд зеленых глаз и перечеркнутую шрамом физиономию разом заткнулся, и дальше вел в молчании.       Андерсон откинулся на кожаное сиденье и тихо вздохнул. Предстоящая работа ему не нравилась. Причем не нравилась — это слабо сказано. Для поддержки договора между Хеллсингом и Ватиканом, отделом связи было предложено отправить двух сильнейших представителей сторон работать вместе в переполненном вампирами Мадриде. Интегра Хеллсинг и Максвелл недовольно просверлили друг друга взглядами, но согласились с этим предложением. А исполнять распоряжение начальства, разумеется, пришлось Андерсону. То, что от драки не удержится ни он, ни Алукард было ясно даже распоследнему послушнику. Как и то, что удержаться придется, по крайней мере, до конца задания. Он нахмурился. Водитель, приняв это на свой счет, нажал на газ, ловко лавируя в потоке машин, и вынося их прямо к отелю, где была назначена встреча. Разумеется, отель был одним из самых фешенебельных в районе. На входе два охранника окинули взглядом двухметровую фигуру святого отца и явно занервничали. А вот девушка за стойкой мило заулыбалась: «Да, вас ждут, отец Андерсон. Да, для вас уже снят номер. Нет, денег не надо, уже заплатили». Последняя реплика вызвала тихую ярость, но не выплескивать же ее на ни в чем ни повинную служащую отеля. Поднимаясь в лифте, он уже тихо закипал, поэтому дверь в номер почти снес. Номер, разумеется, был в пентхаусе. Огромное панорамное окно во всю стену открывало прекрасный вид на залитый солнцем город, но в комнате царил полумрак. — Прекрасный закат, падре, не находите? — тихий, насмешливый голос раздался из угла, где мрак был всего темнее. Зажегся алым один глаз, сверкнули в оскале длинные клыки. — Нечисть, — Андерсон широко усмехнулся. В руке как по волшебству оказалось несколько клинков. Он посмотрел на них, вздохнул и спрятал назад, прошел вглубь номера и мягко опустился в кресло напротив. Вампир, наконец, проявился полностью, включая кресло и столик с бутылкой вина. Швырнул на колени Андерсону пухлую папку. — Все, что известно о группировках в Мадриде. Общая информация Хеллсинга и Ватикана. — Ты ведь понимаешь, что это только пока действует соглашение? — Да, а потом ты с радостью пришпилишь меня клинками к первой же стене и попытаешься отрезать голову. Теперь это не актуально, святой отец. Мы союзники. — Алукард демонстративно поморщился. — Ночью пойдем уничтожать первую группу. Твоя комната, кстати, направо. Я взял на себя смелость снять нам один номер, потому как, кроме него свободны только люксы новобрачных. Коррида, все-таки. Священник уничижительно фыркнул и, подхватив папку, направился в указанную комнату. Материалы еще предстояло изучить.

***

      Все пошло не так, как планировалось. И теперь они были вынуждены отбиваться от нескольких десятков вампиров, причем далеко не новичков, и около сотни упырей. Ночной клуб оказался местом встречи слишком многих из них и на попытку зачистки они отреагировали очень бурно. Так что теперь Андерсон сидел, прислонившись к стене, и ждал, пока нарастет мясо на покалеченной ноге, прислушиваясь к редким выстрелам из Шакала. Алукард экономил патроны, и это лучше всего говорило об их положении. Нет, убить их не убьют, не этим самодовольным выродкам убить Паладина, но повозиться придется. Умирающие вампиры призывали своих упырей, что было с одной стороны хорошо — не придется потом их искать, а с другой — патроны и штыки не бесконечны. Звук выстрелов приблизился и наконец, Алукард частично вылетел из-за угла. Собственно, вылетела и впечаталась в стену только левая рука. Остальное тело чинно завернуло за угол — торопиться сильнейшим вампирам не к лицу, и начало отращивать новую. Алукард выглядел не лучшим образом — плащ был изорван в лохмотья, отсутствие конечности, полуснесенная голова. Что впрочем, не мешало ему оставшейся рукой методично отстреливать лезущих за ним упырей. Оставшиеся несколько вампиров предпочитали теперь не высовываться. — Чего разлегся, падре? — Алукард окинул его оценивающим взглядом алых глаз. — Упыри сами себя не прикончат. — Кто бы мне сказал, какого черта мы пошли именно в этот проклятый клуб, — прокряхтел Андерсон, с трудом отрывая тело от земли. — Честно говоря, я ткнул наугад в список мест, где нужна была зачистка. — Вампир точным выстрелом снес голову одному из сунувшихся было вперёд вампиров, а штык Андерсона пришпилил его тело к стене. Несколько упырей упало на пол, как марионетки без кукловода. — Значит наугад, — прорычал Андерсон, нашинковав еще нескольких противников в капусту. — Нам совершенно определенно надо будет поговорить о выборах цели и операциях без разведки. А кроме того о безалаберном отношении к работе, — штык вошел в голову последнего из вампиров, — и сотрудничестве, как таковом. — Падре, ты слишком серьезен. — Алукард наступил на голову корчащегося упыря, раздавливая ее как гнилую тыкву. Мозги плеснули во все стороны. — Это заставляет меня краснеть. Кроме того, я всегда готов с тобой сотрудничать…во всем. — Ты не знаешь стыда, падаль, — священник проверял оставшиеся тела, на предмет тлеющей в них не-жизни. — Кто сказал, что это краска стыда? — Алукард довольно полюбовался на ловившего ртом воздух священника и отвернулся к выходу — Пора уходить.       Дорога в отель оказалась очень долгой. Ни один таксист не хотел останавливаться глухой ночью, что бы подобрать двух людей залитых кровью. И Андерсон не мог их за это осуждать. Вампир ради разнообразия заткнулся, просто идя рядом. Душный стоячий воздух не приносил облегчения. Ни ветерка. Крупные южные звезды ярко сияли на бархате неба, полная красноватая луна отбрасывала свет на узкие улочки. Странная ночь. Мадрид забылся беспокойным, жарким сном. Куранты на площади Пуэрто-дель-Соль пробили четыре часа утра, когда они, наконец, подошли к отелю. Холл был пустынен и тих, что определенно было к лучшему. Зрелище испачканной кровью одежды не смогло бы не отразиться на их пребывании здесь.       Андерсон стоял под душем, позволяя теплым упругим струям смывать копоть, кровь и усталость, разгоняя напряжение в мышцах. Выбравшись из душа, он чертыхнулся — сменная одежда, кажется, благополучно осталась лежать в комнате. Падре вздохнул и, обернув бедра полотенцем, вышел наружу. В номере царил все тот же полумрак, нарушаемый только огнями города в окне, да несколькими светильниками в стенах. Алукард развалился в одном из кресел, нахально закинув ноги на столик и потягивая из бокала красную жидкость. Он обернулся на скрип двери — Надо же, я думал, ты там решил утопиться. В конце концов, Искариот, эта смерть не хуже повешения. — Не твое дело, демон, — привычно огрызнулся Андерсон. Взгляд вампира настораживал: жадный, будто оценивающий, ласкающий, он оглаживал, казалось, всю фигуру разом. Сейчас собственная обнаженность чувствовалась очень остро. — А ты хорош, падре, — слегка хрипловатый голос, как будто у его хозяина перехватило дыхание. — Микеланджело с радостью взял бы тебя в натурщики, — Алукард поднялся одним слитным движением, отошел к окну. — Прекрасная ночь, не правда ли? — Кровь живых людей ты пить не будешь, — Андерсон предупреждающе сощурился. — Не в моем присутствии. — Ах, падре, вы разбиваете мне сердце, — тихий смех заполнил комнату. — Ночь прекрасное время не только для убийств. Но, если тебя это успокоит, в твоем присутствии я ее пить не буду. Как там зовут эту милую девушку у стойки регистрации? — Только посмей. — И что, попробуешь убить меня? Священник молчал, яростно усмехаясь. В правой руке появился нож. Алукард коротко хохотнул: — Ты неисправим, отче. Чуть что, — и сразу за оружие. Может быть, я просто пошутил. Андерсон слегка расслабился, но как оказалось зря. В следующее мгновение Алукард оказался перед ним, обжигая дыханием губы. Рефлексы сработали мгновенно, и через секунду Андерсон припечатал вампира к стене, прижимая к его шее нож. На бледной коже выступили капельки крови, собираясь в одну, которая медленно поползла за воротник. Алукард тихо рассмеялся, а потом демонстративно опустил глаза вниз. Не поддерживаемое ничем полотенце плавно сползло вниз, вампир провел ногой в сапоге по нежной коже голени. От него пахнуло порохом и кровью, и еле сдерживаемой яростью.        В следующую секунду к стене оказался прижатым уже Андерсон, вампир, переместившийся за спину, впечатал его щекой в стену, и выкрутил назад руки. Священник яростно попытался вырваться, но заработал только боль в плечах. Неожиданно загривок обожгло, Алукард слегка прикусил кожу, не до крови, но унизительно, как котенка. И тут же лизнул это место, словно извиняясь — Отпусти, тварь, — прохрипел священник, почувствовав, как между ног вклинивается колено, настойчиво их раздвигая. И неожиданно оказался развернут спиной к стене. Запястья спеленали и резко вздернули вверх щупальца мрака, Алукард отступил на шаг назад, внимательно оглядывая открывшуюся картину. Светлая кожа священника ярко выделялись в сумраке, сильные мышцы ходили ходуном в тщетной попытке освободиться, зеленые глаза сверкали бешеной яростью, от которой сладко поджималось все внутри. Зверь на привязи. Алукард слитным движением оказался рядом, игнорируя совсем не игриво щелкнувшие рядом с лицом зубы. Падре сдаваться не собирался, даже когда вампир соскользнул по его телу вниз и, клыкасто улыбнувшись оттуда, накрыл губами полувставший член. Александра выгнуло от обволакивающего жара чужого рта. Юркий, упругий язык обвил ствол, чутко реагируя на любое подрагивание тела, надавил на чувствительную головку. Руки в перчатках поглаживали бедра, скользили по животу, внутренней части бедра, коленям, щиколоткам. Когда именно мрак отпустил Андерсона, он не помнил, осталась лишь собственная рука в темных волосах, направляющая, контролирующая, заставляющая вампира брать глубже. Клыки не задели его ни разу, но оставались где-то близко, добавляя остроты. Андерсон мог поклясться, что даже сейчас вампир улыбался. Он с рыком вздернул его за волосы вверх, наслаждаясь видом покрасневших губ и затуманенных глаз. Подхватил под худые, сильные бедра и понес в спальню. Одежда оставалась лежать где-то на полу по дороге.        Широкая кровать со скрипом приняла на себя тяжесть двух тел. Андерсон навалился сверху, удерживая тонкие аристократические запястья одной рукой. Иллюзий он не строил, захоти нежить вырваться — ее бы не остановили и кандалы. Но игра вампира этого не предполагала, по крайней мере, сейчас. Он выгибался навстречу жадным движениям и призывно раздвигал ноги. Стройные щиколотки оказались пойманы и закинуты за спину. А Александр медленно толкнулся в жадную, горячую тесноту, вырывая глухой крик боли. Подождал, давая нежити время расслабится, поглаживая его по бокам, успокаивая. Пока случайно не задел сосок. Алукард вскинулся, и простонал что-то богохульное сквозь зубы. И был немедленно наказан. Падре наклонился и скользнул по напряженной горошинке зубами. Вампира явственно затрясло, он жалобно вскрикнул, зарываясь пальцами в светлые волосы, наклоняя его голову ближе. Священник не заставил себя долго просить, вылизывая, жадно прикусывая заалевший комочек. И неумолимо продвигался внутри, чувствуя, как растягиваются горячие стенки плоти. Несколько пробных толчков — вампир тихо застонал и двинул бедрами вперед, прося большего. В раскаленном воздухе не осталось и капли кислорода. От немудреного движения и выдохнутого почти в губы: «Еще», срывало остатки контроля. Александр вколачивался в сумасшедшую обжигающую глубину, жадно, чувственно, прикусывая кожу на плечах, и сжимая худые бедра до синяков. Алукард глухо скулил на одной ноте, подаваясь вперед, раскрываясь еще больше. Темные волосы тенью метались по простыне. От этой открытости сводило судорогой внутренности, и толкало за грань. Он просунул руку между их телами, нащупывая полностью стоящий и истекающий смазкой член. Несколько грубоватых, сильных движений, вместе с глубокими толчками и Алукард задрожал, выгибаясь на простынях под немыслимым углом и сжимаясь внутри до звезд перед глазами. Андерсон, глухо рыча, вогнал член еще раз до конца и позволил, наконец, раскрутиться внутри сладкой пружине.        Он рухнул рядом с расслабленным прохладным телом, устало прикрыв глаза, выскальзывая из мягкой глубины. Адреналин отступал, и на смену ему приходило понимание происходящего. Думать об этом не хотелось. В конце концов, рай ему не светил в принципе. Тишину нарушил негромкий задумчивый голос: — А это неплохая замена драке, святой отец. — Интересно, ты хоть когда-то молчишь, нежить? — проворчал Андерсон, открывая глаза и сразу натыкаясь взглядом на молочно-белое тело, бесстыдно раскинувшееся на простынях. Алые глаза сверкнули затаенным смехом. — Можешь попробовать меня заткнуть, падре. Ярость пополам с возбуждением снова плеснула внутри горячей тягучей волной. В окно заглядывала огромная луна, разделяя комнату на серебристый неверный свет и непроглядный мрак, разбивая жизнь на до и после. Но два существа на постели сплетающиеся в извечном темном танце борьбы противоположностей ее не замечали.