Генезис

Фрея заходит в дом Майклсонов, она направляется в свою комнату, не обратив особого внимания на меня. Я её сейчас не особо интересую, что меня совершенно не задевает. Она наверняка немного устала и желает наконец лечь спать. Я шла чуть медленнее, чем она и была я не так сильно пьяна, как она. Я ведь теперь полноценный вампир, фиг напьёшься. Когда я только подступаю к лестнице и желаю подняться наверх, то слышу знакомый голос. Голос, который меньше всего сейчас хотела слышать. — Мы уже решили, что ты сбежала, — произносит Кол, и я поднимаю голову, он стоял, оперившись на перила, его кисти рук свисали, а локти лежали как раз на перилах. — Я с радостью бы, но вы так и не сказали, куда дели моего парня, — говорю я и выдыхаю. Наверное, не стоит ставить бейджик на мои отношения с Каем, ведь и дураку ясно, что это поспешное решение. Но мне стоило просто обозначить всё для других, поэтому я и рискнула заявить такое. В момент Майклсон оказывается внизу, уже позади меня. Я быстро реагирую и оборачиваюсь, вижу Кола сидящего за столом. Он серьёзно смотрел на меня, а перед ним стояла бутылка с жидкостью похожей по цвету на виски, а рядом два стакана. Коридор-холл освещали лампочки тёплого цвета. Множество растений, переплетались между друг другом, струились по стенам, углам. Дом первородных не сильно изменился с моего давнего и прошлого посещения. Признаться, это место было самым любимым мной, не знаю из-за истории этого всего или из-за атмосферы семьи и некого всё же веселья. — Не хочешь выпить? — спрашивает он. Я могла бы сейчас построить из себя упрямую девчонку, но мы ведь все знаем, что ничем это толком не закончится, поэтому я молча подхожу к столу и усаживаюсь за него. Кол всегда нравился мне, пока я не встретила Кая. Когда я познакомилась с Паркером, то как-то так вышло, что младший Майклсон был уже не так интересен мне, в плане дружбы, а в плане романа, он не был заинтересован мной, а я никогда не считала правильным бегать за мужчинами, слишком гордая, поэтому приняла отсутсвие чувств Кола ко мне и просто решила отвлечься на другое. Другим оказались бары, алкоголь, танцы и, от части, Малакай, тогда с ним было весело, я воспринимала его лишь, как друга и не больше, я даже и подумать не могла, что он воспринимает меня как-то иначе, чем подругу. Но оказалось, я ошибалась, и стоило изначально заглядываться на Паркера, может это сохранило бы мне мою психику. И может, я сейчас бы не пропитывалась неприязнью к своему бывшему другу-объекту симпатии. — Ну, так, что? — спрашиваю я, когда усаживаюсь и проходит пару секунд молчания. Кол изучал меня взглядом, будто что-то выискивал. Однако, это не сильно волновало меня или напрягало. Я скорее приняла это как должное, мы ведь давно с ним не виделись, наверняка ему просто хочется вспомнить меня, или может убедиться, что это я, а может просто хочет запомнить меня перед тем, как мы расстанемся. Ведь я постараюсь сделать это, как можно быстрее. — Ты, кажется, изменилась, — произносит он и тянется к бутылке. — В какую сторону? — интересуюсь я у Кола, чувствуя, что между нами что-то тихо происходит, не то, чтобы какая-то химия, скорее какое-то странное чувство. Будто старые друзья давно не виделись, но между нами уже не было того приятного чувства, как было раньше, будто мы не веселились во Французских клубах, как в последний раз, будто не разъезжали по всей Европе, будто не веселились от души на улицах Чикаго и Орлеана, будто мы с ним не сближались, будто я не знаю о его душевных травмах, а он о моих, будто мы не знаем о прошлом друг друга. Кол сейчас казался мне совершенно чужим человеком. Я не желала больше его видеть, моя сильнейшая симпатия к этому парню переросла в сильнейшую неприязнь. — Просто изменилась. Твой взгляд стал каким-то другим, — произносит Кол. — Да, мы все рано или поздно меняемся, — говорю я и смотрю на то, как он наливает в стаканы алкоголь. Будь я человеком, то сейчас бы уже валялась в пьяном угаре, скорее всего, где-то за баром и ещё один стакан просто не влез бы в меня. — Куда вы дели Паркера? — сразу решаю перейти к делу. — Ты же знаешь, что он пользовался внушением? Твои чувства к нему ненастоящие. — В начале пытался, но ничего не вышло, — произношу я и принимаю стакан с виски от Майклсона. — Ты в этом уверена? — Ты ведь можешь тоже воспользоваться внушением. Можешь расспросить меня о том, что да как было, если тебе так интересно, — смело заявляю я и уверена в том, что правда на моей стороне. — Даже, если он тебе не внушил любить его, не означает, что ему можно верить. Он опасен. Клан Паркеров не особо славится своим дружелюбием. — Ты тоже, твой брат тоже. Твоя сестра тоже. Вся ваша семья опасна, но я всё равно связалась с вами, — произношу я, всё ещё держа стакан в руках и, слегка, сжимаю его, так, что пальцы чуть белеют. Кол и вся его семья раздражала меня, может, это было и не правильно. Он по сути заботился обо мне, заботился, как друг, его сестра вернула мне силы, Клаус тоже не стоял в стороне, он вообще спас меня от смерти. Но теперь это спасение и забота будет душить меня и держать рядом с ними, на поводке, как личную собачку. Кол также говорил о том, что пытался меня спасти. Я признаю, что это очень льстило, мне было приятно, правда, меня после того, как я стала вампиром мало кто стремился спасти, кроме семьи Майклсонов, но после того, как я ушла с криками от Клауса, Кола загнали в гроб (в очередной раз, из-за этого и была ссора с Ником), а Реббека отвлеклась на Стефана или Деймана, в общем, зашла с головой в любовь, то я подумала о том, что теперь осталась совсем одна. И Малакай был рядом, оказался в нужный момент. Я отвязалась от первородных, стала более самостоятельной и эта независимость нравилась мне, но видимо не Майклсонам. — Клаус хочет, чтобы ты стала частью нашей семьи, снова, — произносит он и это слегка, удивляет меня. Но я понимаю, почему Никлаус может желать подобного. У него вечные проблемы с доверием, а я ни разу не подрывала его, я лишь ушла от него, честно заявила об этом, не сбежала, как крыса, а просто ушла, хоть и сделала это, как можно быстрее. Видимо, он и вправду желал иметь преданных людей рядом с собой. — А, я хочу увидеть Малакая Паркера живым и невредимым, — произношу я. Кол вздыхает. Он видимо никогда не догадывался о моих чувствах к нему. Может, это было и к лучшему, ведь отказ мне меньше всего хотелось слышать, тогда. — Если ты увидишь его, то согласишься остаться с нами? — спрашивает он. Судя по словам Фреи, Кай где-то заперт, скорее всего, его морят голодом, но зачем Никлаусу держать Малакая, ведь можно было внушить Паркеру просто уйти и всё, но либо это не вышло, либо Ник решил, что будет безопаснее держать этого социопата под рукой. Или может, он что-то задумал, зная Клауса… — Не знаю, я подумаю над этим, — произношу я так, будто у меня есть выбор. — С чего бы мне оставаться с вами? Ты по своей же глупости оказался в гробу, а Ник начал давить на меня, постоянно действовал мне на нервы, он был готов привязать меня к себе, только из-за того, что обратил. Ребекка кинулась к парням, забыв меня. Я осталась одна, а когда меня похитили и, клянусь, я чуть не сошла с ума, то никто не пришёл мне на помощь, что было неудивительно. А сейчас, когда моя жизнь, вроде как, наладилась, вмешиваешься ты и твоя семейка. Неужели так трудно оставить меня в покое, Кол? Я не нуждаюсь в тебе, мне не нужна защита. Мне нужен Малакай Паркер и не больше. — Я пытался тебя спасти, но в итоге провёл больше восьми дней в пещере! Только благодаря своей сестре я сижу перед тобой, а не загибаюсь под землёй из-за ублюдка, что похитил тебя. — Не мои проблемы, что тебя обыграл Кай. Ты наверное не догадывался, что он ведьмак. Да? Наверное, решил пойти на него в открытую, подумав, что Паркер всего лишь мальчишка? — Я внимательно слежу за эмоциями на лице Кола, и, чёрт возьми, я угадала. Он злится, сдерживает свою ярость, ему стыдно и неприятно из-за того, что Малакай справился с ним. Наверное, стоило бы кинуться на Майклсона, сказав, как я скучала и мне жаль, что он снова сглупил и напоролся. Кол так часто недооценивал своих противников. Порой это было к лучшему, чаще всего, ведь так он почти не сомневался в себе и одерживал победу. Но он иногда проигрывал, что злило его и в какой-то степени это было одним из его больных мест. Я выдаю смешок, а один уголок моих губ поднимается. Оставив стакан, я поднимаюсь, так и не сделав из него ни единого глотка, и направляюсь к себе. Внутри было неприятное чувство. Может и не стоило говорить такое, может, стоило быть более мягкой. Но кто был милым и мягким со мной? Кто рвался спасти меня, когда я нуждалась в этом, как никогда? Кто вообще подумал о моих чувствах хоть раз? Никто.