Suddenly

      Гарри не должен выглядеть счастливым. Именно так и происходит, когда он, громко хлопнув дверью, выбегает из квартиры. Под его ногами быстро исчезают ступеньки, а кашемировый свитер впитывает солёные последствия обиды. «Мужчины не плачут» эхом отдается у него в голове когда-то данная матерью установка, но Гарри всегда её игнорировал.       На лестничной площадке сыро, и веет одиночеством — это как никогда точно характеризует чувства Гарри. Очередная ссора с бойфрендом ни к чем хорошему не приводит, давно пора уже разрезать этот морской узел, связывающий их каким-то образом полгода. Парень смаргивает слезы, запахивая полы чёрного пальто и достигает второго этажа. До него доносится запах сигарет Captain Black — терпкий и сладкий одновременно. Хозяину наверняка лет сорок, какой-нибудь снуб или богач, иначе не может быть. Позволить себе никотиновые трубки смерти такой стоимости может не каждый.       Впрочем, это не имеет значения, улицу и Гарри разделяет всего один пролёт лестницы. Впервые они встречаются взглядом совершенно случайно, парень стоит к нему спиной, тихо разговаривая с кем — то по телефону, они одновременно оборачиваются, но ничего ровным счётом не происходит.       Второй раз можно назвать совпадением — чёртов бумажный пакет с продуктами рвется прямиком на первом этаже, всё содержимое высыпается на бетонный пол незнакомцу под ноги. Ох, это неловко, Гарри закусывает нижнюю губу, проклиная свой неудачный день и неуклюжесть. — Проблемы, оленёнок?        В его голосе нет насмешки или наглости, ожидаемой почему-то Гарри, а лишь простое любопытство. Редко он слышит в свой адрес хорошие слова, поэтому сейчас комбо из комплимента и помощи от незнакомца действительно удивляет. Гарри ничего не отвечает, потому что смущён. Парень напротив просто чертовски красив, и Гарри может поклясться, что уже сосчитал все маленькие веснушки на щеках и носу. Их оказалось семнадцать, и пусть пялится неприлично, особенно так откровенно, он может себе это позволить. А потом портит всё, схватив кое-как сложенный пакет воедино и с невероятной скоростью удаляется, скрывшись за поворотом на второй этаж.       Их третья встреча закономерность. Гарри даже не плачет, нет сил и смысла выдавливать из себя эмоции, которым не место в его жизни. Он сжимает ключи в руках, осматривая полупустую квартиру, в которой становится меньше на одну зубную щётку и парочку свитеров. Даже тоскливо оставаться самому в таком огромном пространстве — комнате без капли уюта, зато с одиноко созидавшей орхидеей на подоконнике. Ему надо сменить обстановку, проветрить голову, возможно даже купить замороженный йогурт и съесть половину за просмотром фильма. Каблуки его ботинков глухо стучат по ступеньками, лёгкие снова вдыхают знакомый яд с ноткой ванили. Парень опирается одной ногой о стенку и щелкает механизмом зажигалки. Сегодня он выглядит небрежно: волосы слегка взъерошены, футболка свисает с плеч, обнажая острые ключицы, домашние трикотажные штаны и велюровые тапочки делают его похожего на милого котенка. — Туда нельзя, уже девять.       Гарри совсем забывает о комендантском часе, на его лице маска разочарования. Он смотрит в небольшое окно и наблюдает, как небо алеет с каждой минутой. Самые прекрасные и опасные часы, когда местные заводы выпускают в воздух специальное вещество, окрашивающее атмосферу в оттенки от ярко — красного до жёлтого, таким образом очищая воздух от загрязнений. Это явление жители маленького городка наблюдают вот уже несколько лет. В комендантский час запрещено выходить на улицу, так как это может быть опасно для здоровья человека. Это длится лишь несколько часов, далее осадок растворяется и город возобновляет свой ритм жизни. — Красиво, не правда ли?       На что Гарри реагирует снова неординарно, словно не слыша произнесённых слов. — Меня зовут Гарри. — Луи.       Они смотрят в окно уже вместе, не нарушая тишину между ними, не загрязняя этот застывший вакуум ненужными никому словами, а молчат, и кажется это станет их новой привычкой. — Мне не нравится, что ты куришь. — А мне не нравится, когда ты плачешь.       Это вовсе не претензия, просто Луи хочет быть честным. На пятнадцатый день их очередной встречи, на этот раз целенаправленно, он начинает читать книгу «Лёгкий способ бросить курить» Алана Карра, потому что это единственная надежда на спасение лёгких. Чтение даётся с огромным трудом, пальцы оставляют заломы на определенных бумажных страницах, пока мысли и разум заняты вовсе другим.       Гарри одиноко, он вытягивает ноги вперёд, упираясь ботинками в ступеньки и нервно крутит одно кольцо за другим. Их пять, напоминания о том, что любви не существует, каждый кусок металла имеет клеймо с именем и это странно беречь пустые воспоминания, будь даже они очень значимы. В тот же вечер Гарри продает их в антикварную лавку, не взяв за них ни цента, прошлое не стоит денег. Теперь его пальцы девственно свободны и при следующей встрече Луи замечает это. Он безумно хочет взять Гарри за руку, сказать, что тот достоин большего: любви, заботы, счастья, понимания, но вместо этого парень, пропахший сигаретами, снова остаётся в ловушке своего страха. Гарри узнает, что такое гаптофобия и ему безумно жаль, ни один из них не даёт друг другу шанс . — Здесь холодно, может… зайдем ко мне?        В ответ тихое » я не могу, прости» звучит слишком разочаровано и Луи не должен вообще строить любые иллюзии, никто никому не должен. Он смотрит в глаза парня напротив, словно пытаясь увидеть что-то новое, но созирцает лишь боль. Затем закусывает нижнюю губу и поднимает руку, как в замедленной съёмке, будто сделать это стоит ему нечеловеческих усилий (так и есть, просто Гарри необязательно знать об этом). Его сердце начинает биться сильней, вдохи становятся глубже и по коже проходит холодок. Луи знает, что если сейчас не остановиться, то панической атаки не миновать, но желаний коснуться Гарри слишком сильное. — Не стоит, я знаю всё.       Плечи Луи безвольно опускаются, он провожает взглядом парня, только что оставившего очередную трещинку в душе. Томлинсон хлопает дверью квартиры так громко, что звук отражается от стен глухим эхом. Квартира практически пустая, не считая круглой кровати находившийся прямо по центру и небольшого комода, в котором царит полнейший хаос. Полки давно покрыты пылью — это явно никогда не волнует Луи. Возле кровати вырванные страницы, как жалкое напоминание о попытке бросить курить и пустые стены, впитавшие в себя боль и горечь хозяина. Каждая затяжка сигаретой поставляет через лёгкие в мозг небольшую дозу никотина, действующую намного быстрее, чем, например, доза героина, которую наркоман вводит в вену. Отвыкание от никотина не сопровождается физической болью. В основном это тревожное ощущение опустошенности, чувство, что чего-то не хватает. Многие курильщики думают поэтому, что это нечто, связанное с их руками. Если это чувство сохраняется, курильщик становится нервным, неуверенным, возбужденным, раздражительным и начинает испытывать недостаток доверия к миру. Жажда этого яда, никотина, похожа на острый голод.       Луи вырывает яростно ещё несколько страниц, расписываясь в собственной слабости, он — ничтожество, которое не может избавиться от этой вредной привычки, не в состоянии коснуться кого-то, у него нет возможности сказать парню с глубокими ямочками, что он нуждается в нём, словно в грёбаном кислороде. Вся жизнь катится ко дну, хотя ему всего восемнадцать лет.       На пятидесятый день знакомства они отправляются в местный бар, и оба знают, что это не свидание. Это не подходящее место, контингент посетителей довольно специфический, и Гарри буквально спиной чувствует на себе косые взгляды. У стойки компания угрожающе выглядящих байкеров, остальные столы забиты под завязку. Луи выжидающе стоит, чувствуя себя не в своей тарелке, но берёт себя в руки, потому что, сегодня он должен преодолеть свой барьер. Бармен удивлённо вскидывает бровями, когда ставит перед Гарри два бокала с дайкири и его взгляд — будто плевок, наполненный гомофобией. Нет, это вовсе не должно испортить им вечер.       Когда Луи долго не возвращается с уборной, парень начинает откровенно нервничать, он видит, как с туалета выходят несколько байкеров, громко смеясь, и его сердце уходит в пятки. Он находит того на грязном полу, сложившегося пополам с болью в глазах. Белоснежная футболка испачкана кровью, на скуле ссадина, а кулак сбит. Он не спрашивает, кто и почему это сделал, потому что «гребанные педики» слышит от второго встречного.       Уже оказавшись возле двери, он шепчет тихое «мне очень, очень, очень жаль» ему в затылок, пока парень возится с ключами. Он ничего не отвечает, а лишь хватает за ручку двери, чтобы закрыть её, и какого было удивление, когда Гарри делает шаг ему навстречу и оказывается в квартире. Его поступок слишком много значит, поэтому Луи делает то, что умеет лучше всего. В этот вечер он впервые курит в квартире, когда небо снова окрашивается в красный, он просит Гарри закрыть глаза.       Они сидят на кровати в окружении чёрного шелка и вырванных страниц, воздух становится сизым от дыма, и Луи делает последнюю тягу. Он наклоняется к Гарри и выдыхает ему в рот, слегка касаясь желанных губ. Этот шотган не должен быть таким волнительным и возбуждающим, но так и есть.       Гарри медленно разлепляет глаза, выпуская оставшийся дым и понимает, что ждал этого целую вечность. Он наклоняется ближе, пытаясь коснуться поврежденной кожи. Это вовсе не поцелуй, губы Гарри лишь слегка касаются рта Луи. Когда тот снова отстраняется, всё становится на круги своя, словно ничего не произошло.       На девяносто третий день Гарри видит Луи во сне: губы парня влажные, волосы взъерошены, он медленно стягивает с себя одежду, находясь в какой-то закрытой кабинке. Парень просыпается с неприятной влажностью в трусах и небольшой раздосадованностью. Ему стыдно, он трёт лицо, чтобы убрать с организма посторгазменную негу. И это вовсе не должно значить то, что он хочет Луи. У них… всё сложно, запутано, даже отношениями нельзя назвать. И думать о Луи в таком ключе очень неправильно.       Остаток дня Гарри проводит на работе, работая над очередной статьей, настолько увлекаясь, что даже забывает об обеденном перерыве. Уже сканируя пропуск на проходной, он мечтает о том, чтобы дома его кто-то ждал. Наверное, в параллельной вселенной в его квартире какой-то симпатичный парень, налегке возящийся у плиты за приготовлением вкусного ужина. Они сели бы за один стол, наполнили бокалы белым игристым вином, насладились прекрасной едой, и возможно после благоухающей ванны с лепестками роз, уснули бы в обнимку. Но реальность жестокая, и вместо этого у него в душе лишь воспоминания о мальчике — тумане с первого этажа. Луи не оказывается на лестничной площадке, да и Гарри слишком устаёт, чтобы ждать его. Он мог бы позвонить, но, даже спустя пять месяцев знакомства, они так и не обмениваются телефонами. К цветущей орхидее добавляются суккуленты и кактус, Гарри считает их тройкой супер героев, выживших при таких суровых условиях. Он поливает цветы должным образом и разогревает вчерашнюю пиццу, устроившись с ноутбуком на кровати. Серфинг по многочисленным сайтам приводит его на порнохаб, Гарри стряхивает крошки с джинс и устраивается поудобнее.        Его внимание привлекает заставка одного ролика, где находился парень в карнавальной маске. Стайлс расстёгивает пуговицу на джинсах, предвкушая будущее удовольствие, затем нажимает на ссылку и разворачивает видео на полный экран. Лицо парня с видео всё так же скрыто, загорелое тело украшает портупея с кружевами и металическими кольцами. Его видно лишь по пояс, но вскоре камера опускается ниже, где уже виднеется стояк через кожаные боксеры.        Гарри хитро ухмыляется и гладит свой член, вторя движениям актера. Тот начинает медленно стягивать с себя все элементы портупеи, и Гарри кажется знакомым татуировка бесконечности на руке. Ведь в мире не так много людей которые набивают одинаковые символы на свое тело? Парень остаётся в одной маске, и надпись «Это то, чем является» как никогда парадоксально становится смешной реальностью. Гарри едва ли успевает откинуть ноутбук в сторону, прежде чем рвота просится наружу, глаза щиплет от слёз, а сердце от вопиющей несправедливости. — Мне нужны были деньги, это было очень давно, — слова Луи звучат как непринужденная исповедь. — Я не хочу знать, стоп. Давно? Хочешь сказать, что ты был ещё ребенком, когда занимался этим? — вопросы Гарри сыпятся один за другим. — Ну, прости, что разрушил твое святое представление обо мне! — Я не это имел ввиду. — Ты даже смотришь на меня сейчас по-другому! Что? Прошла твоя влюбленность как по щелчку пальца? — Луи, дай мне сказать! — Ты понятия не имеешь, через что мне пришлось пройти, Гарри. Ты нихрена обо мне не знаешь. Всё, что ты смог, это сделать выводы из-за этого видео.       Гарри резко хватает Луи за предплечье, из-за чего он резко отдергивается. — Не смей меня трогать, никогда слышишь! — Луи, выслушай меня, пожалуйста. — Гарри остаётся у запертой двери и барабанит в неё что есть силы, а затем садится на коврик с надписью «Добро пожаловать» и продолжает ждать. — Я бы хотел сказать, что это не имеет значение, но не могу. Это словно снег на голову и поверь, что… Луи, я не силен в словах, ты же знаешь. Это не меняет ничего, мое отношение к тебе прежнее и мои чувства… — голос Гарри становится хриплым, рука безнадежно ползет по деревянной поверхности двери. — Прости, если обидел тебя, мне жаль, что всё так получилось и мне кажется, что я люблю тебя.        Он знает, что Луи сидит по ту сторону двери и по его лицу катятся слёзы, орошая солёной влагой свитер. Почему, они такие влюбленные и несчастные? — Не молчи. — Я не знаю, что ответить, Гарри. Мне нужно сказать о том, что ты полюбил меня слишком быстро? Или, что ты заслуживаешь большего, нежели человека, который боится тебя даже коснуться? Или то, что нам нужно будет скрываться ото всех, потому, что этот чертов мир гомофобен? Пожалуйста, давай оставим всё как есть, пока нам обоим не стало достаточно больно?       Луи ждет чего угодно в ответ и чувствует, как его сердце просто раскалывается на части, и виной тому лишь он. В ответ лишь слышатся глухие отдаляющиеся шаги. Мальчик — туман снова наедине со своей болью, и теперь уже с безвозвратно разбитым сердцем.       Они не пересекаются ещё двадцать три дня и это потому, что Луи отказывается от сигарет, перейдя на вейп. Он знает, что это маленькая победа и тяга становится всё меньше, а вот мыслей о Гарри всё больше. Луи бросает пакет в мусоропровод, как слышит стук в дверь, раздающийся с третьего этажа, какова вероятность того, что это квартира Гарри? Стук все сильней, после некой паузы вдруг раздаются тихие шаги, с этажа спускается женщина средних лет. На ней деловой костюм и маска беспокойства, она прижимает телефон к лицу и морщится, когда слышит звук автоответчика. — Привет, Гарри. Не знаю, что с тобой случилось, ты не отвечаешь на звонки и дверь в квартиру заперта. Я беспокоюсь о тебе, перезвони пожалуйста.       Женщина кладёт телефон в сумку и спешит удалиться, даже не обратив внимание на Луи. В голову парня закрадываются сомнения, это вовсе не похоже на Гарри, он никогда не был затворником. Луи набирается смелости и подходит к двери соседа, вспоминая, где тот прячет запасной ключ, поэтому достает его из-под коврика и отпирает квартиру. В помещении сыро и пугающе тихо, не слышно шума телевизора или приближающихся шагов. — Хаз, ты дома?       Из размышлений его вырывает влага ниоткуда впитавшаяся в подошву обуви, Луи медленно опускает глаза вниз и его охватывает ужас. Он видит повсюду красную жидкость, она льётся с соотвествующим звуком из ванной и кажется уже худшие ожидания парня становятся реальностью. Он набирает дрожащими пальцами номер спасательной службы и диктует им адрес. Тело Гарри обезображено многочисленными порезами, глаза закрыты, а кожа словно бумажный лист. Луи пытается держать себя в руках, сталкиваясь лицом к лицу со смертью, он перекрывает воду и подносит два пальца к шее, облегченно вздыхая, когда чувствует пульс.       Когда Гарри забирают, Луи не едет с ним в госпиталь. Он возвращается в свою квартиру, прощаясь с остатками самообладания, а затем выпускает чувства наружу. Квартира наполняется осколками посуды, разбитой мебелью, криками и звуками гнева. Луи хочет содрать с себя кожу, он так зол на Гарри, потому что, тот решает за них двоих. Но в тоже время убит, раздавлен и уничтожен увиденным. Кровавые реки плывут у него перед глазами, шепча о возможной утрате, цепкие пальцы смерти были так близко, что Луи буквально слышал её дыхание на губах.       Через неделю ему звонят из госпиталя, врач рассказывает о состоянии Гарри и просит забрать его домой. К тому времени Луи уже успокаивает себя и несколько раз прокручивает в голове будущий разговор. И дело не в том, что он скажет. Время действовать, причем решительно. Пора прощаться со страхами, фобиями, прошлым и начать все «с чистого листа». Он пополняет запасы продуктов в холодильнике и делает небольшую уборку в квартире Гарри, так же не забывая полить цветы.       До госпиталя он добирается на своем внедорожнике, снова окунаясь в воспоминания. Он никогда не признавался Гарри в любви, потому что в мире не существуют такие слова, которые смогут описать его чувства. Если бы это можно было назвать одним словосочетанием, то пожалуй, прыжок в пропасть самое подходящее, плевать на сентиментальных бабочек в животе или чувство полета, пусть этим довольствуются герои мелодрам, они с Гарри другие. И если бы всё не было так сложно, их наверняка ждал счастливый финал, как в любой сказке. Всё, что у них за плечами это — несколько цыганских поцелуев, вечера в прокуренном подъезде, одни грязные секреты на двоих и груз прошлого давящий на плечи.       Луи подставляет лицо ветру и, остановившись на светофоре, поднимает голову, наблюдая за небом угрожающе серого цвета. Улицы усеяны пушистым снегом, слишком мало для начала полноценной зимы, но достаточно для такого маленького городка, который полным ходом готовится к грядущим праздникам. Отовсюду доносятся веселые мелодии, детский смех, магазины под завязку заполняются покупателями — вся эта атмосфера должна предполагать собой счастье и веселье, только не для Луи. Он ненавидит праздники, никогда не предает им значения, даже не поздравляет никого, не видя в этом никакого смысла.       Через несколько минут он уже стоит у нужной палаты, слыша приглушённые голоса. Наверняка, это какой-то психотерапевт, который решает вправить Гарри мозги и найти истинную причину попытки самоубийства. Луи кивает головой в знак приветствия мужчине, который, наконец- то, выходит из палаты и видит парня, сидящего на кушетке. Его кисти перемотаны бинтами, под глазами тёмные круги, от былого солнечного мальчика не осталось следа. — Привет, — удается произнести Гарри, прежде чем Луи залепляет ему пощёчину.       В его глазах мечут молнии, вся обида и злость, что копилась целую неделю, даёт о себе знать. Чувств слишком много, и Луи не знает, что с ними делать, Гарри выглядит как побитый щенок, похоже понимая, что совершил глупость. Он встаёт с кушетки и вот уже открывает рот, чтобы произнести речь, как вдруг Луи просто бросается к нему, крепко обнимая. — Зачем ты это сделал? Я чуть не умер, когда нашел тебя там, врач сказал, что ты был на волоске от смерти! Я ненавижу тебя, слышишь?! — слезы впитываются в пропахшую стиральным порошком футболку Гарри, и он прижимает парня к себе сильней, пользуясь моментом. — Ты прикасаешься ко мне…- единственное, что он может произнести, словно не обращая внимания на произнесенную речь соседа. — Не боишься? — Больше нет.       Уже в квартире Гарри Луи корпеет над ужином — он кладет на тарелки свежеприготовленную лазанью и ставит перед Гарри чашку с кофе. Они даже не разговаривали по дороге домой и даже сейчас неловкость между ними можно разрезать ножом.  — Зачем ты это всё делаешь? — с неким недоверием спрашивает Гарри.       Луи проглатывает ком в горле и разворачивается к нему лицом, откладывая лопатку в сторону. — Просто друзья должны заботиться друг о друге?       Брови Гарри взмывают вверх, и он качает головой в знак согласия, поджимая губы. — Друзья, верно.       Они находятся на слишком большом расстоянии друг от друга, но это не мешает невидимому переключателю всё изменить. Луи нервно закусывает нижнюю губу, а Гарри медленно сокращает между ними расстояние. Плита выключается с соотвествующим сигналом, и Луи, делая шаг навстречу, обхватывает лицо парня и касается губ. Всё происходит слишком медленно, чтобы быть реальностью, Гарри понимает, что они оба готовы, и даёт этому случится. Он целуются с неистовой страстью, влажно переплетаясь языками. Гарри подхватывает парня за бедра, усаживая на столешницу и устраивается между его ног, он ласкает нежную кожу шеи, слыша в ответ тяжёлое дыхание. — Подожди, мне нужно тебе кое-что сказать.- волнительно произносит Луи, заглядывая в потемневшие от желания глаза парня.       Он знает, что тот не причин ему боль, доверяет ему всецело и полностью, но пора расставить точки над «і». — У меня… я никогда этого не делал. — Но видео? — Всегда сам, всегда.       Луи широко распахивает глаза после бурного оргазма и вот уже жалеет от сказанном. Он не хотел признаваться в любви таким образом, когда Гарри глубоко в нём и лепечет снова как обожает его.  Их влажные тела переплетены в хлопковой простыни, и Луи не отказывает себе в удовольствии рассмотреть профиль Гарри. Каждая мелочь и деталь дорога его сердцу: родинка на левой щеке, милые завитушки волос, глаза цвета малахита. Ресницы парня слегка подрагивают, когда тот наконец приходит в себя и, повернувшись к нему, сразу же улыбается, демонстрируя ямочки на его щеках. — У меня рак.       Гарри меняется в ту же секунду, страх сковывает его тело, неужели счастье так зыбко? Сколько Луи осталось жить? Тысяча мыслей начинают роиться у него в голове. Он едва ли открывает рот, чтобы задать множество вопросов, как его перебивают. —  Видел бы ты свое лицо!       Гарри толкает парня в плечо и облегчённо выдыхает. — Пиздец, ну и шутки у тебя! — Что бы ты сделал, если бы это было правдой? — Не знаю, я предпочитаю лучше не думать об этом.       Они не дают название тому, что происходит между нами, но это очень похоже на то, от чем пишут в книгах, поют в песнях. Иногда всё возвращается на круги своя, и они снова не пересекаются несколько дней. Затем едят бурито как ни в чем не бывало, наблюдая за заревом в комендантский час, смотрят второй сезон Американской истории преступлений, и Луи признается, что ему безумно жаль Эндрю Кьюнанана, потому что, он всего лишь разочарованый в жизни мальчишка.       Работа Гарри снова занимает у него большую часть суток. После больничного у него копится много дел, на столе восседают многочисленные папки с материалами для статей. Отвращение — вот что он испытывает, чувство, будто сосёт под ложечкой, словно он занимался не тем в своей жизни. Он пишет заявление на бессрочный отпуск без сожаления и очень удивляется тому, что его подписывают, даже не уговаривая остаться.       Гарри считает себя писателем на полставки и уже начинает писать свою первую книгу. — И как она будет называться? Писатель и шлюха?       Гарри криво улыбается и перебирает руками рассыпанные на полу чипсы со вкусом сыра, которые когда-то им придется убрать, хотя сейчас это никого не волнует. Единственным источником света в квартире служит небольшой телевизор, Гарри покупает его на барахолке за несколько долларов. — Нет, нет, погоди, партаки молодости! Как это все, — хихикая, Луи тыкает пальцем в одну из татуировок Гарри. — Хэй, не обижай моих девочек! — Они так тебе дороги, что ты перекрыл несколько? — Луи закидывает руки на шею парню, седлая его бедра. — Это другое…       Они занимаются сексом прямо на полу и Гарри плевать, что в кожу впиваются острые кусочки чипсов, и его спина возможно будет грязная. Он отдает всю инициативу Луи, наблюдает за каждым его грациозным движением, водя по украшеному бронзой телу руками. Квартира Гарри становится уютней, потому что он видит смысл в деталях, которые привносят свой уют. Холодильник заполняется едой, наконец-то появляются лампы в электролюстрах, на кактусе виднеются зачатки цветов, и это не может не радовать.       Иногда Гарри кажется, что Луи что-то тревожит, он часто замыкается в себе, в его квартире магическим образом становится всё меньше вещей, он носит одежду Гарри, всё меньше и меньше курит. Казалось бы, всё налаживается, у них есть что-то похожее на отношения, иногда они даже ведут себя как влюбленная парочка, но что-то было не так.       На двести сорок третий день Гарри делает себе тату в виде знака бесконечности на среднем пальце, точно такую как у Луи на запястье. — Ты же понимаешь, что это навсегда? — Ты тоже навсегда.       Когда небо окрашивается в красный, Луи снова подходит к окну, заворожено наблюдая за этим явлением, пока Гарри сосредоточено перебирает пальцами, дописывая очередную главу книги. — Пойдем на улицу? — Ты же знаешь, что нельзя, это опасно. — отвечает Гарри и, сохранив документ, трет глаза от усталости.       Он обнимает своего парня за талию, любуясь распустившимися лепестками фиалок на его шее, и оставляет целомудренный поцелуй на его щеке. — Брось, ничего не будет! Давай! — он хватает кудрявого за запястье, направляясь к выходу. — Луи, стой! Что на тебя нашло?       Но Томлинсон уже не слушает его, он быстро выбегает на лестничную площадку, игнорируя зов Гарри, и останавливается прямо перед дверью, не осмеливаясь открыть ее, наблюдая лишь через крошечное окошко за алым туманом. Гарри догоняет его, не смотря на сбившееся дыхание и хватает за худые плечи. — Ты в своем уме? Жить надоело? — Я уже делал это прежде, как видишь жив и вполне здоров.Пойдем, ничего не случится, обещаю.       Гарри окован страхом, он держит руку Луи крепко, и уже трудно скрыть волнение. Они вместе делают шаг после того, как отпирают дверь, давая глазам привыкнуть к такому яркому свету. Вокруг ни души, кажется, что они единственные выжившие после апокалипсиса. На удивление, ничего не происходит, они стоят, прижавшись друг к другу, все органы функционируют и ни одного признака отравления или удушья, о котором предупреждали средства массовой информации. — Хаз, всё будет хорошо? — шепчет Луи. — Да, почему ты спрашиваешь? — Гарри отстраняется от парня на мгновение и замечает, что происходит что-то странное.       Луи словно тает на глазах, сначала начинает растворятся одежда, превращаясь в пепел, затем на коже появляются зияющие дыры. — Луи, что происходит? Что с тобой? — Гарри не сдерживает слез, хватается за руки исчезающего парня, словно за спасательный круг, не понимая, что обратного пути нет.       Мальчик — туман грустно улыбается, и это последнее, что запомнит мальчик — солнце, прежде, чем услышать прощальное: — Я люблю тебя…