Ложь могильного камня

Вдова Кейл. Как пафосно звучит, мать их, всех этих ублюдков! Вдова Кейл, хотя они разведены, хотя в последний раз, когда они виделись, она орала на него из-за какого-то конкурса, идиотского флага. Эмили в течение недели выбросила из своей комнаты все флаги, все упоминания о президенте. Что ж, дочка, не каждый раз папу могут вернуть домой. Её заставляют верить. Она даже приходит на это кладбище и стоит у пустой могилы, на которую люди президента чуть ли не каждый день возлагают цветы. Она их выбрасывает. За всё время оставила лишь один букет. Первая леди пришла сюда украдкой, они встретились неожиданно. И рыдали в объятьях друг друга почти час, не в состоянии остановиться. Ей говорили, что Джон мёртв, но она не верила. Потому что он её звал. Во сне, наяву. Иногда это были крики, иногда тихие стоны, иногда теплый шёпот, наполненный воспоминаниями. Нет, она не сходит с ума. Она дойдёт до самого бога или дьявола, но она скажет дочери, что её отец жив! Мелани сжала букет так, что хрустнула основа. И положила на могилу. Вместе с конвертом. В этих письмах она отчитывалась Джону о проделанной работе, о шагах, которые делает ради его спасения из рук чудовищ. — Мэм, не стоит так часто приходить сюда. От этого будет только больнее. Шон Мак-Коннахи, бывший сослуживец Джона. После Афганистана их пути разошлись. Кейл отправился навстречу ставшей чужой мирной жизни. Шона и ещё несколько парней завербовали в ЦРУ. Как обычно, не спрашивая, в добровольно-приказном порядке, как любило нервно шутить их начальство. Он подошёл неслышно, он скользнул взглядом по рядам могил. Сколько из них пусты? Скольких похоронили при жизни? А скольких убили так, что об этом никто не узнал? Шон слегка поёжился. Но не от этих не слишком радужных мыслей. А от того, зачем он здесь находился. — Я ищу не боли, сэр, — ответила Мелани, не глядя на собеседника, — я ищу правды. И этот лживый кусок камня каждый день напоминает мне, чтобы я не сдавалась! Шон покусал губы, думая, как начать. И где-то в глубине душе уже планируя, как удирать в случае гнева миссис Кейл. Трусливо, да. Но это есть в каждом, если копнуть как следует. — Камень не лжёт, мэм. Он лишь скрывает опасную правду. Порой, знаете, это необходимо. — Правду? Правду?! Моя дочь, хоть и сбивчиво, в истерике, но рассказала мне правду! Эти ублюдки, отступая, прихватили моего мужа как боевой трофей! Он положил почти всех тварей, но оставшиеся уволокли его в преисподнюю. И вы, крутые вояки, бросившие моего мужа на произвол судьбы в том аду, где он защищал один президента и заложников, теперь не желаете пальцем о палец ударить, чтобы вернуть мне и дочери хотя бы его тело. Вот в чём правда! Шон тяжело вздохнул. — Мэм, прошу вас, не нужно кричать. Я расскажу вам то, что могу. То, что знаю. Я не могу знать всего, у меня нет полного допуска. Мы не можем вернуть вам тело, потому что для этого следовало бы отнять у вашего мужа жизнь. Потому что он жив, это действительно так. Но вернуть его, даже живого, у нас нет возможности. — Что, как, почему?! Мелани зашатало, она с трудом дошла до лавочки напротив ряда могил и упала на неё в остолбенении. Шон медленно присел рядом с ней. Нахмурился и зыркнул на ещё одного агента, как бы случайно прошедшего мимо. Не понадобилась бы тут помощь настоящих врачей. Конечно, они все оканчивали разные курсы, но… — Я не могу рассказать подробностей, мэм. Не смог бы, даже если бы знал всё. Достаточно информации имеют только вышестоящие чины. Есть некая… операция. Есть документы на вашего мужа. Он жив, и, говорят, даже примерно известно, где он находится. С кем, разумеется, вопрос не стоит. Но вытаскивать его запрещено. — Может быть, мне тогда взять в руки оружие и сделать это, если вам запрещено?! Если не знаете подробностей, дайте мне того, кто знает! — Мэм, — Шон очень-очень старался, чтобы его голос звучал твёрдо. — Всё знает лишь человек, который его увёз. Вам он известен. Если мы, вы, эльфы Санты или какой-нибудь Робин Гуд попытается влезть — он вашего мужа казнит. Вы этого хотите? Чтобы вам по почте прислали его голову? Или даже не голову — отрезанный у него живого палец? Этот человек на такое способен. — Проклятье! — Мелани закрыла лицо руками. — Мне очень жаль, мэм, — Шон вздохнул, поникнув головой. — Если бы нам дали добро, я бы пошёл в первых рядах, клянусь вам! Ваш муж спас мне жизнь. Но я связан по рукам и ногам, мэм. Простите. Шон поднялся с лавочки и тихо ушёл, опустив плечи. Что ещё он мог ей сказать? Мелани даже не стала ничего отвечать. Она просто сидела и смотрела в пустоту. Потом разрыдалась от облегчения. Он жив! Джон жив! Это сейчас главное. А она его найдёт, она постарается. Неожиданно в кармане куртки зазвонил телефон. Мелани вздрогнула от неожиданности и бросила взгляд на экран. Неизвестный номер. Она включила связь. — Да? — Твой муж у нас. Ты готова слушать? Мелани едва сдержала крик. Крик ярости, ужаса. И, может быть, облегчения. Дело сдвинулось с мёртвой точки. — Да, я слушаю. — Хочешь его увидеть? Увидеть живым? Это можно устроить. — Что я должна для этого сделать? — На тебя сейчас смотрят минимум два агента. Не подавай виду. Не говори никому. Не пытайся любым способом узнать, откуда звонок. Не дёргайся. Мы следим за тобой. Твой муж у нас. Я должен уточнять, что может случиться? — Нет, нет, конечно, нет. Я… я постараюсь быть спокойной. Чего вы хотите? — Запомни адрес. Двадцать пять-восемь, Тунлоу-роуд, Вашингтон, пять-семь-семь-тринадцать. Роджер Смит. Запомнила? — Да. Что дальше? — Найдёшь этого человека. Скажешь ему: «волк в зиндане». Он всё устроит. И помни: притащишь хвост — это твоя вина. — Хорошо, да, хорошо. Только прошу, не мучайте его. Мелани понимала, последние слова — это просто приступ истерики. Она сжала горло рукой, стараясь заткнуть себя. — Не тебе ставить нам условия, женщина. Главное ты узнала. Он жив, он хотел бы увидеться. Ступай к дочери, позаботься о ней. Она сильная девочка, но ей нужна её мать. Мелани выключила телефон, проверила записи. Потом бросила взгляд в сторону могилы. Может быть, господь её молитвы не услышал, но из ада пришла весточка. Да будет так.