home for the holidays

— Итак. Сокджин поднимает взгляд от лапши, которую как раз втягивает в рот, склоняет голову набок, когда Тэхён продолжает пялиться, так и не договорив. Жуя, Сокджин издаёт звук, который сходит за вопросительный, и младший тут же оживляется, мотает головой в попытках сбросить наваждение. — Итак, — повторяет он. — Чем собираешься заняться на Рождество? Под взглядом Тэхёна, которому нужен ответ, в груди зарождается паника. Тяжело сглотнув, Сокджин откладывает палочки в сторону. — Рождество? — Ну да. Я, обычно, уезжаю домой на несколько дней. Ну, повидаться с племянницами и племянниками, моей собачкой Суншим, — лицо Тэхёна грустнеет, но широкая ухмылка вскоре снова занимает своё место. — Мама всегда наготавливает целую кучу всего. Собирает еды с собой, — добавляет он, чтобы и Сокджин понял, почему это так важно. Сокджин кивает, это и правда важно. Тэхёна, кажется, ответ устраивает полностью. — И это… и это всегда так, когда празднуют «Рождество»? — спрашивает Сокджин. Тэхён склоняет голову набок, сводит брови над переносицей. — Что? — решает уточнить он, чувствуя, как паника поднимается снова. — Просто. Такое чувство, что ты произнёс Рождество в кавычках, — Тэхён показывает кавычки пальцами, чтобы было понятнее. — Как будто это что-то ненастоящее. Разве не так? Сокджин почти спрашивает. Что глупо, если подумать; Тэхён не задал бы такой вопрос, считай он иначе. Ну, хотя, мог бы. Недавно, в прошлом месяце, Тэхён упомянул, что нарглы стащили его любимую пару полосатых носков, и Сокджин три следующих дня глаз не спускал со своих, пока Тэхён не признался, что это какие-то выдуманные чудовища из его любимой книги. Да он и до сих пор пересчитывает свои носки. С этими людьми никогда нельзя быть уверенным на сто процентов. — Рождество — настоящее, — утверждает Сокджин, игнорируя, как к концу фразы голос звучит выше. Тэхён этого, кажется, не слышит, мотает головой, готовый продолжать. — Ладно, возвращаясь к вопросу, — начинает он. — Чем собираешься заняться на Рождество? Он может это сделать, думает Сокджин. Это же всего лишь Тэхён. Тэхён, который понятия не имеет, что Сокджин такое. Тэхён, который, едва открыв дверь, встретил его яркой улыбкой, разрешив въехать в тот же день. Тэхён, который в их первое совместное утро вошёл в кухню в одних боксёрах и попытался станцевать шимми, наливая к хлопьям молоко. Сокджин не соврёт, если скажет, что с Тэхёном ему несказанно повезло. Парень достаточно странный, чтобы не задавать вопросов, когда Сокджин делает что-то не совсем… нормальное. Тем не менее, судя по тому, с какой взволнованностью говорит Тэхён, «Рождество» — что-то действительно важное. Он не может допустить ошибки и оступиться. Сокджин поднимает взгляд, встречаясь с едва заметно нахмуренным Тэхёном. — В моей… семье это не празднуется, — быстро отвечает он, глядя, как лицо младшего тут же грустнеет. — Оу. — Что? Почему? Что такое? — тут же спохватывается он. — Это плохо? — Что? — Тэхён озадачен, мотает головой. — Нет, конечно нет, хён. Просто… — он замолкает, потирает шею, рука обессиленно падает вдоль тела. — Просто ты, ну, никогда не говоришь о своей семье, и, эм, Рождество — одно из любимейших моментов года — и мой день рождения сразу после него… — быстрая, широкая улыбка. — и, кажется, у тебя никаких планов, поэтому я подумал, что, эм… — Тэхён делает паузу, словно мысленно выговаривает себя за что-то, выпрямляется. Смотрит Сокджину прямо в глаза. — Ну, я подумал, может, ты поедешь со мной? *** Сокджину начинает казаться, что он совершил ошибку. — …ты довольно широкий в плечах, не так ли? — мама Тэхёна крутится вокруг него, осматривая свою работу. Свитер зелёный; как оказалось, цвет ему очень идёт, только вот перёд… — Мама, мне кажется, ты превзошла себя в этом году! Сокджин поднимает взгляд, глаза округляются в удивлении, когда он видит наряд парня. Он опускает взгляд на собственный свитер, украшенный, судя по всему, мелкими светлыми шариками, и обратно на Тэхёна. На свитере младшего какой-то старик с пушистой белой бородой. Очень пушистой белой бородой, настолько пушистой, что Сокджину почти страшно подойти к нему ближе. Однако Тэхён, кажется, совсем не против. Он водит руками по переду свитера снова и снова — гладит себя — и широко ухмыляется матери. — Тебе нравится? — уточняет она, довольная. Тэхён кивает, он светится. По крайней мере, ровно до момента, пока его взгляд не падает на Сокджина. Он неловко тянет край свитера ниже. Он едва касается пояса джинс, оставляя на виду полоску неприкрытой кожи. Сокджин опускает его ниже снова, когда Тэхён не двигается — всё так же просто стоит, пялясь. И только мамино: — Ты не говорил, что его плечи такие широкие, ТэТэ, — вырывает из мыслей. Он закашливается, щёки тут же вспыхивают красным, и подходит ближе. Сокджин опускает руки вдоль тела, и они так и стоят, ни один из них не знает, что и сказать. Сокджин переминается с ноги на ногу. Тэхён залипает на нём снова, что немного смущает, когда они так близко. Ему немного теплее, чем рассчитывалось. Обычно, ему нравится быть в тепле, совсем как дома, но он чувствует на себе взгляд Тэхёна, и это… Ну, ему очень, слишком тепло. Достаточно жарко, чтобы рога начали чесаться, просясь наружу, что вообще-то… не хорошо. Поднимая руку, Сокджин потирает голову — хорошо, отлично, они всё ещё спрятаны, — и прочищает горло. Как только он открывает рот, Тэхён выпаливает: — Ты выглядишь горячо, хён! Сокджин не гордится звуком, который вырывается из его рта. Это что-то между писком кошки, на которую наступили, и невнятным охом. Зато ему удаётся задушенное: — Что?!? — В этом свитере! — тут же добавляет Тэхён. — Ты выглядишь, словно тебе очень горячо в свитере. Типа, горячо в смысле температуры. Жарко! — бормочет он, подбирая слова. Тэхён тут же поворачивается к матери, которая, кажется, вот-вот взорвётся смехом. — Мама. Мама, может, нужно убавить градусов в обогревателе? Сокджину-хёну некомфортно — тебе же некомфортно, хён? — спрашивает он, быстро бросая ему взгляд, но тут же отворачивается, отвечая за него. — Хёну определённо слишком жарко, мама, я пойду прикручу термостат, — и сбегает из комнаты, прежде чем кто-то вставит хоть слово. — Я… но мне же нормально? — всё же выдыхает Сокджин. Мама Тэхёна просто тихо смеётся, тепло улыбается ему, похлопывая по плечу. — Всё в порядке, Сокджини, — и добавляет. — ТэТэ просто нужна пара минуток. А пока, может, печенье? Я взяла рецепт у одной женщины в Соединённых Штатах. У Сокджина не малейшего понятия, о чём она говорит. Тем не менее, ему нравятся печеньки из уличной лавки в паре кварталов от их квартиры, поэтому что в этом такого? — Мне кажется, если вы приготовили их, Ынджу-щи, они наверняка потрясающие, — говорит он, так искреннее, как может, и улыбается. — О! — Ынджу моргает несколько раз, щёки едва заметно розовеют. — Не странно, что ТэТэ так себя ведёт, — бормочет она, направляясь в сторону кухни. Сокджин хмурится, но прежде чем он успевает спросить, что она имеет в виду, женщина поворачивается и берёт его под локоть, уводя его за собой. Сокджин свободной рукой тянет края свитера ниже, снова, и идёт следом. *** — Всё в порядке? — шепчет Тэхён, льнёт к его боку. Сокджину отчего-то снова становится жарко, но он едва чувствует это, слишком сосредоточенный над чёрно-белым фильмом, идущим на телевизоре Кимов. Сокджин кусает печенье снова. (Тэхён рассказал, что его мама немного очарована американскими традициями празднования Рождества. Сюда же входят и свитера с печеньем. Сокджин не возражает.) Оно вышло замечательным, совершенно не таким, как то, что продают у них. Его нужно пожевать, оно сладкое, и Сокджин даже не вспомнит, сколько уже съел. Печеньки сами-собой появляются в его руках. — Хён? — Тэ пробует снова. Сокджин поворачивает лицо в его сторону, однако взгляд всё ещё прикован к телевизору. Он хмурится. — Ммм? — Ты выглядишь… — он замирает, его дыхание Сокджин чувствует на щеке. Чувствует, и вздрагивает. — Никогда не видел «Эта замечательная жизнь»? — Не-а, — снова мотает он головой. Там, где их тела касаются друга, очень, очень тепло. — У тебя такая прекрасная кожа, хён, — бормочет Тэхён, словно и не собирался озвучивать это вслух. Сокджин чувствует его взгляд, блуждающий по лицу. — Люди, наверное, продают души дьяволу за такую кожу. Сокджин, всё ещё не отрываясь от телевизора, отвечает: — Я забочусь о себе, — уголки его губ ползут вниз, Тэхён сосредотачивается на этом слишком сильно, едва не упуская: — Как будто мудак доставлял бы себе неудобства чем-то настолько мирским. Стоп. — Что? Сокджин рядом с ним совсем перестаёт шевелиться. Моргает дважды. — Что? — Ты только что… — начинает Тэхён, но его тут же перебивает мама. Она перетягивает внимание на себя, предлагая Сокджину ещё печенья. Он наблюдает за тем, как парень благодарит, как мамины щёки розовеют, получая очаровательную улыбку. Тэхён щурится на неё, прижимается к Сокджину ближе, тянется к тарелке, но его пальцы касаются только её края, когда женщина, ухмыльнувшись, отступает. — Мамааа, — хнычет он. — Печенье — для гостей, а не мелких паршивцев, которые не могут запомнить, что грязную обувь нужно убирать, — говорит она, отворачиваясь. Возвращаясь на кухню, женщина бросает: — Может, Сокджини поделится, он кажется джентльменом. Тэхён возвращает внимание хёну, глядя на него так жалобно, как только может. Но всё зря, потому что взгляд Сокджина уже вернулся на телевизор. Он кусает печенье, губы смешно поджаты, а щёки более выпуклые обычного. Он похож на хомяка, решает Тэхён. Высокого широкоплечего хомяка. Очень горячего. Горячий, высокий, широкоплечий мужчина, который выглядит, как хомяк, жуя что-то. Тэхён очарован. По крайней мере, пока не слышит сокджиново бормотание: — …но ведь призраки совсем не такие полезные… Высокий, широкоплечий, странный мужчина, который источает тепло, словно печка, а жуёт, как хомяк. Это далеко не первый раз за последние несколько месяцев, когда странности Сокджина оставляют его озадаченным, но, как и до этого, он всё так же очарован. *** Сокджин привык просыпаться в тепле, это его природа зверя. Тем не менее, он не привык просыпаться из-за удушья, когда во рту полно чужих волос, с незнакомой тяжестью на себе, занимающей весь левый бок. На осознание причины этой тяжести уходит несколько долгих секунд, но Тэхён бормочет что-то типа: «погладить всех щеночков», прежде чем вжаться в него сильнее. И это совсем не так, как всё начиналось вечером. Глаза Тэхёна стали размером с блюдца, когда его мама бросила ему несколько одеял, и подтолкнула их в сторону старой комнаты Тэхёна. С одной кроватью. — Спи на кровати, хён, — быстро предложил тогда Тэхён, бросая себе на пол подушку, прежде чем старший возразит. — Я сплю здесь. Несмотря на сокджиновы протесты, Тэхён настоял на своём, и они оба улеглись уже несколько минут спустя. Сокджин помнит, как переоделся в пижаму и принёс Тэхёну стакан воды, когда тот закашлялся. Бросив взгляд на тумбу, он всё ещё видит наполовину пустой стакан. Видимо, в какой-то момент ночи Тэхён передумал и перебрался в кровать. Тэхён снова что-то бормочет, прижимая его ближе к себе, обняв за талию. Дыхание на его ключице горячее, и это… Это приятно, если честно. Физическая близость совсем не что-то совершенно нормальное там, откуда он. Это то, к чему он привыкал дольше всего, как часто и как не задумываясь люди касаются друг друга. Поэтому это просто. Просто приятно, и Сокджин чувствует, как погружается в тепло близости Тэхёна, расслабляется в коконе из одеял и уютном тепле. Он на грани между сном и реальностью, когда Тэхён вздрагивает под боком. — Хён, — бормочет он, отодвигаясь, укладывая голову на подушку. Сокджин тихо хнычет, когда рядом становится холодно. Он умудряется открыть глаза и опустить взгляд на Тэхёна, брови которого сошлись на переносице. — Ммм? Тэхён моргает дважды, взгляд бегает с глаз Сокджина на что-то над его головой и обратно. Тонкий звоночек пищит в голове Сокджина, но он слишком сонный, и эта мысль уходит, когда и Тэхён мотает головой. Его волосы — самое настоящее гнездо, замечает Сокджин, торчат во все стороны, раскинутые по подушке. — Ничего, — наконец, тихо отвечает парень, прикрывая глаза. — Изиини, что забрался на кровать, — глотает он слова, засыпая снова. Сокджин только выдыхает что-то вроде да пофиг, тянет Тэхёна обратно к себе. Так намного теплее. Дыхание парня щекочет шею, и они мгновенно засыпают. *** — Итак, что мы здесь делаем? Внимание Тэхёна смещается с серебряной подвески на витрине, он бросает взгляд через плечо, к Сокджину, руки которого в карманах, а нос спрятан в шарф. — Нужно кое-что докупить, хён, — отвечает он, поворачиваясь обратно к витрине. — Я так и не купил Намджуну-хёну подарок на Рождество. — Подарок? — Мм-хмм, — мычит Тэхён. Он склоняется, рассматривая украшение. Наконец-то, это то, что надо; оно подходит идеально. Он уже хочет предложить зайти в магазин, но замечает нахмуренное лицо старшего, когда поворачивается. — Хён? — Эти «подарки», — начинает он. — Они — обычное дело на Рождество? — Ты снова это делаешь. Сокджин только сильнее хмурится. — Делаю что? — Говоришь в кавычках. Как будто ты, не знаю, — Тэхён пожимает плечами. — не веришь в то, что я говорю, — он не упоминает, что это кажется безумно милым. Странным, но милым. — Эй! — фыркает Сокджин. — Я же сказал, что мы не празднуем Рождество там, откуда я… — И где это, хён? На Марсе? — Это не важно, — голос Сокджина звучит выше. — И не перебивай своего хёна! — Тэхён прикусывает губу, сдерживая улыбку, когда Сокджин начинает размахивать руками. — Что важно, так это то, что ты ни разу не упомянул, что в Рождество принято обмениваться подарками, и у меня ничего нет, и, о боже, твоя мать уже подарила мне свитер, и те замечательные печенюшки… — он неожиданно замолкает, шагая вперёд. Он хватает Тэхёна за рукав и заводит в магазин. — Хён? — Мы тратим время впустую, Ким Тэхён. Нам нужно закупиться. *** Ходить по магазинам с Сокджином сводит с ума, и в то же время невероятно весело, ровно как последние восемь месяцев. Тэхён помнит его ещё серьёзным, тихим молодым человеком, который только пришёл по объявлению. Как он медленно выбирался из своей скорлупы, немного неуверенно, но начинал всё больше улыбаться и смеяться. Как он оказался немного странненьким. Ладно, очень странным. Тэхён думает о той ночи на диване, когда они смотрели рождественский фильм, и странном моргни-и-упустишь взгляде, который просто — вспыхнул — слова получше просто не найти. Как и сегодня утром, думает он. Над глазами Сокджина было что-то странное, что-то было в его волосах, о чём невозможно перестать думать. Он был сонным, и чем больше пытается осознать, что увидел, ухватиться за это, тем более расплывчатым всё становится. Сокджин вырывает его из размышлений, появляясь из ниоткуда, берёт под руку. — Это так утомляет, Тэхёни, — на этом он удивлённо приподнимает брови. Сокджин никогда не использовал уменьшительно-ласкательных сокращений. — Что именно? — умудряется он выдавить из себя. — Шоппинг! Я, блин, уверен, простая рубашка не должна стоить столько, — Тэхён смеётся над тем, как смешно щурится Сокджин на консультанта, который сейчас поправляет вещи, выставленные в зале. — Ну, — начинает Тэхён, утаскивая хёна к выходу. — Тогда мне о Гуччи и заикаться не стоит. Сокджин склоняет голову. — Гуччи? У него разве не целая шайка преступников? И причём тут вещи… Тэхён заходится смехом прежде, чем может попытаться подавить, и на лице Сокджина расползается довольная улыбка. В животе что-то тёплое ворочается от такого зрелища. — Я расскажу тебе об этом как-нибудь в другой раз, — отвечает он. — А теперь, как насчёт горячего шоколада? *** Тэхён снова поёт. Он делает это на протяжении целого дня, напевает тут и там, слова слетают с его губ, собираясь в прекрасные мелодии, которые после крутятся в сокджиновой голове. На удивление, это успокаивает, умиротворяет, несмотря на то, как кружит его голову. Примерно час они провели заворачивая подарки, которые Сокджин купил вчера. Стоит признать, это весело: вся эта суета с обёрточной бумагой и разноцветными яркими лентами, несмотря даже на то, что бантики у них выходят просто ужасные. Со своего места на полу, где он добавляет последние штрихи оставшемуся подарку, Сокджин видит Тэхёна у раковины. Парень моет посуду после семейного ужина, отправив родителей спать, уверив, что уж прибраться он сможет. Он присел и тихо воркует Суншиму о чём-то, что больше похожее на отдельные звуки, чем слова, и хвост пса мотается из стороны в сторону. Счастливый смех Тэхёна слышно и в гостиной, и в какой-то момент Сокджин осознаёт, что тоже улыбается. Он чувствует себя… Как дома. Дом. Это первое слово, первая ассоциация, всплывающая в голове. В комнате тепло, голос Тэхёна ещё теплее, и в первый раз, с тех пор, как он решил пожить среди людей, Сокджин чувствует, словно… как будто он там, где должен быть. А ещё голова немного чешется. Не задумываясь, Сокджин тянет руку вверх, почесать. Пальцы касаются грубой поверхности собственных рог. Они не слишком огромные, немного завёрнуты назад и в сторону от висков, но. Они на виду, и Сокджин даже не понял. Он тихо, испуганно вскрикивает, подскакивая с пола. — Сокджин? — Всё готово, — торопливо выдыхает он, показывая на подарки под ёлкой. Он слышит, как Тэхён перемещается по кухне, быстро отзывается с: — Я пойду приготовлюсь ко сну! — и убегает по коридору в сторону ванной. Тэхёново озадаченное: — …хён? — остаётся без ответа. Он несколько минут тратит на привычную рутину перед сном, пытаясь заставить себя успокоиться. Взять контроль в свои руки снова. Он вытирает лицо насухо, и, убрав полотенце и подняв взгляд в зеркало, замечает, что рога снова спрятались. — Соберись, — шепчет он себе, пялясь в отражение, после чего принимается за уходовые сыворотки и увлажняющие средства. С глубоким вздохом и последним взглядом в зеркало, чтобы убедиться, что ничего подозрительного не торчит, Сокджин выходит в коридор и возвращается в спальню. Собиравший с кровати покрывало Тэхён замирает. Они просто смотрят друг другу в глаза, совсем недолго, пока Тэхён не оживает. — Всё в порядке, хён? — он выглядит обеспокоенно, и Сокджину, внезапно, стыдно. — Конечно, конечно, — отмахивается он, входя глубже. Наверное, выходит довольно убедительно, потому что Тэхён кивает. — Я пойду… — он показывает жестами чистку зубов, и Сокджин кивает. — Я просто… — Тэхён двигается, чтобы обойти Сокджина, и тот спохватывается. — О! Да… — и отступает в сторону, что как раз та, в которую отошёл и Тэхён, и они едва не сносят друг друга с ног. — Извини, извини, — бормочет Сокджин, и быстро отходит, двигаясь в сторону кровати, не глядя на младшего. — Точно, — отвечает тот. — Точно. Зубы. Чистить. Почистить зубы, — Сокджин кивает не поднимая головы, забирается под одеяло, несмотря на то, что ему и без этого тепло. — Я просто… Чужое бормотание прекращается, когда Тэхён, наконец, разворачивается на месте и уходит. Буквально мгновение спустя Сокджин слышит глухой удар о что-то, следом за которым ещё два. Он хмурится, но звуки прекращаются, и взамен он пытается сосредоточиться на попытках уснуть. Может, отключившись, у него выйдет игнорировать, почему вдруг стало так неловко. К сожалению, судьба к нему не благосклонна, и несколько минут спустя Тэхён возвращается в комнату. Он тормозит всего на мгновение, пробегает взглядом по Сокджину, и, склонив голову, подходит к кровати. Парень гасит свет, и комната погружается в темноту, освещённая только лунным светом, что падает из окна, заливая всё голубым и фиолетовым, делая тени глубже. Сокджин слышит чужой вздох совсем рядом. — Хён? Он хмыкает в ответ, чувствует, как Тэхён ворочается на своей половине кровати. — Хён, я тебя разозлил? Вопрос кажется настолько бредовым, что Сокджин вздрагивает, резко поворачивает голову на голос. На лицо Тэхёна совсем не попадает свет, но Сокджин прекрасно видит в темноте, он ненавидит это нахмуренное выражение лица Тэхёна, уголки его губ, что ползут вниз. — Что? — переспрашивает он. — С чего бы мне на тебя злиться? — Просто… — замирает младший. — Ты вёл себя немного странно, и я подумал… может… может, это из-за меня? Сокджин ворочается, пока не оказывается на боку, полностью лицом к Тэхёну. — Нет, нет, совсем нет, Тэхёни. Ты… — он пытается подобрать слово получше, но, — … замечательный, — то, что слетает с губ. — Ты и вся твоя семья так здорово ко мне относитесь? Типа, я ничего не знаю о Рождестве, а оно так важно для всех вас, и вы приняли меня без вопросов и… — он делает резкий вдох. Оказывается, эмоций в нём намного больше, чем он думал, и вываливать их вот так на простыни между ними кажется чем-то довольно странным. — И ещё, — говорит он вдогонку, пытаясь отвертеться от чувств, что клубятся в груди. — Я так и не нашёл для тебя подарок, и завтра я выставлю себя тем ещё придурком. — Хён, ты не обязан мне что-то дарить, — Сокджин только хмыкает в ответ, игнорируя тепло, заливающее лицо в ответ на улыбку, что слышно в голосе Тэхёна, над смешком, что вырывается у него. — Ну правда, Сокджин-хён. Рождество — один из моих любимейших праздников, и подарки ничего не значат, когда я могу побыть здесь, с семьёй и… — Тэхён громко зевает, и Сокджин находит очень милым то, как парень кажется ещё более сонным, продолжая. — … и с тобой тоже, и это классно, когда ты так близко, хён. Сокджин замирает на месте, когда Тэхён придвигается ближе. — Ты всегда казался очень классным, ну, если не обращать внимания на твои ужасные шутки, — он уж готов возразить, когда Тэхён утыкается ему в плечо и бормочет: — Так что всё ок, если у тебя нет для меня подарка, хён, мне достаточно того, что ты здесь, — и засыпает. Что-то странное происходит в области грудной клетки/желудка, но ощущение тэхёнового тёплого дыхания, касающегося открытой кожи, виднеющейся из-под воротника его футболки, очень приятное и расслабляющее. Слишком расслабляющее, замечает Сокджин своим затуманенным сознанием. У него нет никаких сомнений — рога снова показались, но забвение затягивает слишком сильно, и Сокджин ловит себя на мысли, что ему абсолютно всё равно. Тэхён прижимается к нему ближе, слишком тёплая и в то же время недостаточно тёплая линия у него под боком, и Сокджин, наконец-то, засыпает. *** Сокджина едва сердечный приступ не хватает следующим утром, когда, только проснувшись, натыкается взглядом на Тэхёна, уставившегося на него во все глаза. И не так, словно он и сам только проснулся, а наоборот, как будто он лежит так уже какое-то время. Сердце Сокджина начинает биться чаще от одной только мысли, что Тэхён мог успеть увидеть. Типа, его контроль обычно поразительный, но в последние дни с ним что-то не то. Плюс в том, что Тэхён не кажется напуганным, что Сокджин засчитывает личной победой… — Хён. Это вырывает его из мыслей, он моргает восстанавливая зрение, прежде чем обратить всё внимание своему соседу по кровати. Который всё ещё не спускает с него глаз. Разница в том, что теперь он улыбается, и чем дольше Сокджин смотрит, тем шире становится улыбка напротив. — Хён, угадай что? Сокджин издаёт что-то вроде хррм?? и Тэхён улыбается своей прямоугольной улыбкой, выставляя напоказ, кажется, все свои зубы. Это мило. Очень, очень мило, думает Сокджин. О, нет. — Это РОЖДЕСТВО, — шёпотом кричит Тэхён, и Сокджин испуганно дёргается от неожиданности. Оказывается, он, словно идиот пялился на чужие зубы. — Рождество, Рождество, Рождество, — скандирует Тэхён, скатываясь с кровати и забирая с собой девяносто пять процентов одеяла. Сокджин хнычет, делает бесполезную попытку схватить младшего, прежде чем тот скатывается с кровати, падая на пол с глухим стуком. Сокджин переворачивается, чтобы заглянуть через край, где Тэхён всё ещё ухмыляется. — Хён, уже… — Рождество, — договаривает за него Сокджин, и заходится смехом, когда лицо Тэхёна начинает светиться ещё ярче. *** Остальной день проходит в суете, восхитительной (если бы не изнуряющей) суете вокруг подарков и семьи. Дяди и тёти, что заглянули на праздник, обнимают и Тэхёна, и Сокджина. Конечно, он очаровывает всех, и часто ловит на себе взгляды младшего. Ещё здесь полно племянников и племянниц, и все, как один, сражены Тэхёном, и парень выкладывается с ними каждую минуту, щекочет всех и играет в догонялки, и Сокджин устаёт от одного только наблюдения за ними. (Ему не достаётся всего веселья, когда мелкие замечают, как хорошо и удобно можно повиснуть на его плечах.) Поэтому да, изнуряюще. Зато, как раз в разгар обеда, наблюдая за тем, как Тэхён совсем-не-незаметно стаскивает со стола еду, чтобы скормить Суншиму, Сокджину приходит в голову идеальная идея для подарка. *** — Мне всё равно, Пак Чимин, — шипит в трубку Сокджин тридцатью минутами позже. Он забрёл в дальний угол коридора, пытаясь найти сколько-нибудь тихое местечко для разговора. — Просто сделай его… — он оглядывается, чтобы убедиться, что всё ещё один, и испуганно пищит, замечая Тэхёна в другом конце коридора. Парень прислонился к двери, что ведёт в гостиную, но выпрямляется, поймав его взгляд. Он немного нахмурен, голова склонена немного вбок, когда он делает шаг в сторону Сокджина. Запаниковав, Сокджин перебивает недовольные стоны Чимина и шипит: — Просто сделай его милым, ты, мелкий чертяка, — и едва не ломает палец, так сильно он жмёт на экран, завершая звонок. Он идёт навстречу Тэхёна, прячет телефон в кармане. — Всё в порядке, хён? — спрашивает парень, когда Сокджин равняется с ним. — Конечно, конечно, — говорит он, упуская, как тэхёновы глаза становятся больше, едва он подходит ближе. Он подхватывает Тэхёна под руку, утаскивая обратно в сторону гостиной. — Давай вернёмся к празднованию, Тэхёни! Тэхён пытается остановить его: — Хён, подожди..! — но идёт следом по инерции. К сожалению, это приносит только больше неприятностей, потому что когда Сокджин выдаёт: — Чт..? — когда Тэхён врезается в него, они оба заваливаются в комнату, путаясь в конечностях, обнимая друг друга, тормозят на пороге. Над которым кто-то, скорее всего тётушка Хаюн, повесила веточку, которая, как узнал Сокджин днём ранее, называется омела. Тётушка Хаюн тогда ещё с радостью поведала о важности этого растения, постоянно подмигивая. Сокджин большую часть дня делал всё возможное, чтобы не оказаться в поле её зрения. Прежде чем Сокджин успевает что-то сказать, где-то сзади поднимается шум — снова тётушка Хаюн, думает он, наблюдая, как мгновенно лицо Тэхёна заливается краской, — к которому тут же подключаются и несколько остальных взрослых, и только тогда Сокджин, наконец-то, разбирает слова. «Целуй, целуй!». Тэхён в его руках замирает. Он уже разворачивается, чтобы злобно зыркнуть на поднявших шум, когда Тэхён резко дёргается, вскрикивая «НЕТ!», хватает лицо Сокджина, поворачивая к себе. Глаза Тэхёна кажутся такими огромными, в них море паники, и Сокджин так сильно, так сильно озадачен. — Мягко выражаясь, я немного задет, — говорит Сокджин, когда Тэхён так и не двигается. По звукам кажется, словно вокруг них целое восстание, что прекрасно помогает игнорировать волнение, которым сводит желудок из-за нерешительности Тэхёна. — Я недостаточно хорош для поцелуя? — и этого, конечно, мало. Нужно вырыть себе яму поглубже. — Надёжные источники сообщили, что мои губы очень соблазнительные, вообще-то, — он практически уверен, что выдыхает Тэхён страдальческое вот чёрт. Сокджин хмурится. Игнорирует это забавное ощущение в животе ещё сильнее. — Самые соблазнительные губы в Южной Корее, чтоб ты знал. Отличительная черта всех из Клана Кимов. Поэты писали оды этим губам… — Ты такой болтливый, хён, — говорит Тэхён, и в голосе больше нежности, чем чего-либо ещё, и он льнёт вперёд, оставляет лёгкий поцелуй на сокджиновых — действительно соблазнительных и целовабельных, согласится позже он сам — губах. Оу. Оу. Шум за спиной нарастает, но Сокджин не обращает на него никакого внимания. Губы Тэхёна тоже очень соблазнительные, не хочется отрываться, думает он. А ещё тёплые. Он легко выдыхает, отрываясь совсем ненадолго, прежде чем снова прижаться. Он чувствует улыбку Тэхёна, хмыкает в неё, чувствуя, как рука Тэхёна сдвигается, пальцы прочёсывают волосы у висков Сокджина, прежде чем вернуться к затылку и ухватиться пальцами. Одна ладонь спускается ниже, к шее, и Сокджин внезапно понимает, что собственные пальцы крепко ухватились за задний край ужасного Рождественского свитера Тэхёна. Сокджин не уверен, как долго они целуются, но он достаточно уверен, что одна из тэхёновых маленьких кузин вцепилась и повисла на его ноге. Он надеется, что это кузина, потому что кто знает, тётушка Хаюн вела себя с ним довольно раскрепощённо. Неохотно, он отстраняется, волна удовольствия прокатывается по телу, когда он наблюдает, как красиво трепещут ресницы Тэхёна, прежде чем тот открывает глаза. Сокджин чувствует, словно должен что-то сказать, чтобы сбросить неловкость, но умудряется удержать язык за зубами. И это того стоит, потому что когда они встречаются взглядами, на губах Тэхёна расцветает одна из тех самых красивых широких улыбок. Пальцы Тэхёна поглаживают его голову снова. — Ну вот, — бормочет он. — Теперь всё в порядке. Сокджин склоняет голову набок, приоткрывает рот, чтобы спросить, но замолкает, когда Тэхён мотает головой. — Сольхи-я, — выдыхает Тэхён мгновение спустя, и Сокджин уже почти хочет исправить его, когда осознаёт, что парень говорит с девочкой, что прилипла к его ноге. Они оба смотрят ниже, где огромные карие глаза глядят в ответ. — Соль-Соль, — нараспев произносит он, склоняясь к девочке, чтобы пощекотать. — Знаешь, что лучше, чем кататься на чужой ноге? — он подхватывает её на руки, и девочка счастливо вскрикивает. — Летать, как самолёёёёётик! — мгновение — и его нет рядом, он вовсю играется с кузиной, ведёт себя так, словно весь мир Сокджина сейчас не пошатнулся. Тем не менее, мгновение спустя Тэхён ловит его взгляд через комнату. И, может, пошатнулся не только сокджинов мир. *** Они отправляются домой на следующий день, Тэхёну кажется, места в их маленьком холодильнике не хватит для всей той еды, что мама собрала им с собой. Зато в поезде есть чем перекусить, и Сокджин издаёт очень странные звуки, одобряя еду, да такие, что Тэхён точно не должен находить милыми, но. Они не обсуждали поцелуй, но Тэхён, к счастью, не ведёт себя как-то неловко. Это не единственное, о чём им стоит поговорить, но, наблюдая за тем, как Сокджин наминает очередную печеньку, он думает, что ничего не случится, если это подождёт. *** — Эй, Тэхёни. Тэхён хмурится на свой чемодан, одно из колёсиков которого всё время за что-то цепляется, и он устал от того, как это больно отдаётся в запястье уже в который раз, с тех пор, как они сошли на своей станции. — Да, хён? — он вводит код дома, и когда уже они оба откидываются на стенки лифта, Тэхён осознаёт, что Сокджин так и не продолжил. Он бросает взгляд вверх, изучая лицо старшего, пока тот стоит, прикрыв глаза. — Хён, — тихо повторяет он, наблюдая, как чужие глаза настолько быстро меняются с чёрных на обычные, что Тэхёну почти кажется, что ему показалось. Что-то из этого им действительно стоит обсудить. И всё равно, когда взгляд Сокджина смягчается, парень приходит к мнению, что совсем не переживал об этом. — Ты собирался что-то сказать, когда мы были на улице, — напоминает он хёну, и тот кивает. Лифт останавливается, и они выбираются, направляются в свою квартиру. Сокджин останавливает, прежде чем Тэхён успевает открыть дверь, и парень поворачивается, уделяя ему всё внимание. — Я просто хотел поблагодарить тебя, Тэхёни. Я отлично провёл время, и твоя семья… — старший едва заметно хмурится, но это уходит прежде, чем Тэхён успевает спросить. — … твоя семья такая… такая замечательная. Ты должен гордиться ими. Они воспитали отличного сына, — добавляет он, наконец-то прерываясь и опускает голову. То, как румянец поднимается по шее Сокджина, приводит Тэхёна в восторг. Сокджин ещё бормочет что-то, смутно напоминающее который классно целуется, и Тэхён ухмыляется, толкая дверь, открывая, и заходит в дом. — Что ты сказал в конце, хён? — бросает он через плечо. — Забей, — шмыгает носом тот. — Целования соседей больше не предвидится… — О, хён, — хнычет Тэхён. Он бросает чемодан посреди прихожей, решая не тащить его ни шагу больше, и почти поворачивается, чтобы сразить Сокджина надутыми губами, когда совсем крохотный пушистый комок выбегает из-за дивана. Он чёрный с коричневым, у него самые нахмуренные брови, что Тэхён когда-либо видел, и, господи, он за всю свою жизнь ничего милее не видел. Внезапно, он вспоминает о разговоре, пойманном в коридоре ещё вчера. — Хён. Сокджин отзывается из кухни, он вовсю занят перекладыванием еды в холодильник. Тэхён зовёт его снова. — Эй, Тэхёни, хёну нужно разобраться с… оу, — и затем: — Ну, кажется, Чимини всё же забегал, — и ещё более напряжённое: — С Рождеством? — Лучшее Рождество, — отвечает Тэхён, опускаясь на колени, издаёт звуки поцелуев, привлекая внимание щеночка. Это работает отлично, крохотный пёсик подбегает и принимается обнюхивать его пальцы, прежде чем запрыгнуть на ладони. — Крохотный язычок, — счастливо бормочет тот, подхватывая его на руки. — Крохотный щеночек, — он поворачивается, прижимая комочек к себе, и замечает Сокджина, что облокотился на дверь и смотрит на него с улыбкой. — Тебе осталось только назвать… — Ёнтан, — говорит Тэхён. — … и он будет целиком и полностью твоим, — заканчивает старший. — Ёнтан, — повторяет Тэхён. Он бросает взгляд вниз и шепчет кличку снова. Ёнтан кажется довольным, проводя языком по линии челюсти Тэхёна. — А что делать с хозяином квартиры? Сокджин отмахивается от беспокойства Тэхёна. — Не переживай об этом. Я просто рад, что он тебе понравился, — на этом он отворачивается и возобновляет расставление контейнеров по местам. Сюсюкая со своим новым маленьким щеночком, Тэхён идёт следом. Он очень тёплый — по-знакомому тёплый, вообще-то, — щеночек. Опустив Ёнтана на пол, Тэхён двигается в сторону столешницы, которая заставлена блюдами его мамы. — Хён? — зовёт он, наблюдая, как Ёнтан обнюхивает плинтуса. Тэхён ставит локти на стол, опускает подбородок на ладони, спрашивая максимально обыденно: — Так он наполовину адский пёс? — Где-то на четверть или вроде того, — отвлечённо отвечает Сокджин, после чего он тут же роняет контейнер на пол. Тэхён не может удержаться от смеха, видя лицо Сокджина, когда они наконец-то встречаются взглядами. — Что..? Как ты..? Тэхён просто пожимает плечами. — Ты пробалтывался то там, то сям, — отвечает он. — Поначалу я думал, что с ума схожу. Но Рождественским утром у тебя… — Тэхён замолкает, думая о том, как проснулся, уткнувшись в Сокджина. Как шокирован он был, едва взглянул вверх. И чем больше он смотрел на Сокджина такого, тем больше понимал, как естественно это выглядит. Рога, вообще-то, оказались довольно милыми. — А потом, в тот же день, когда ты собирался вернуться в гостиную, твои глаза делали эту… — Тэхён обводит круг в воздухе, — … полностью чёрную штуку… — он замолкает, замечая, как грустнеет Сокджин. — Так ты поцеловал меня, только потому что… Оу. Оу. — Нет, хён! Нет, нет, нет, — торопится уточнить и переубедить он. Тэхён обходит столешницу, пока не вторгается в личное пространство Сокджина, пока он не находится достаточно близко, чтобы чмокнуть старшего в уголок губ. А потом и ещё раз во второй, просто потому что почему бы и нет. — Я так долго этого ждал, — бормочет он. — Честное слово. — И тебя… ничего не смущает? — спрашивает Сокджин спустя несколько секунд. Он внимательно наблюдает за эмоциями Тэхёна. — Ну, эм, — пожимает он плечами. — Ты кажешься очень крутым, хён. Ты же не, типа, съешь мою печень одной из ночей, правда? Ну, по крайней мере, пока же не съел. Сокджин хмыкает. — Конечно, нет, твоя печень в безопасности, — и. — Тем более, человечина слишком скрипит на зубах… — Хён..! — Да я шучу, — перекрикивает Тэхёна он, притягивая его поближе к себе, инициируя собственный поцелуй, пока Ёнтан заходится лаем в ответ на их крики, прыгая вокруг ног. Секунду спустя, Тэхён отстраняется. — Хён? — Ммм? — отзывается Сокджин. — …кажется, у меня штанина загорелась.