Автобус, свадьба и прочие (не)приятности

«Грустно, Эдди?» Он дрогнул и отвлёкся от вида за окном автобуса – медленно проползающих мимо улиц сквозь потёки дождя. Тревожно озираться по сторонам уже не тянуло: привык, что, пока Веном не высунется, окружающим его не слышно. - С чего ты взял? – шёпот обычно плохо передаёт интонации – только на это Эдди и надеялся, неумело изображая удивление. «Мы чувствуем. Вместе, – глубокий рокочущий голос отдался щекоткой в глубине ушей и почему-то в горле. – Что не так?» «Не так» было дурацкое свадебное приглашение в почтовом ящике. И полный ноль информации насчёт того, как реагируют инопланетные симбиоты на такие вещи… Эдди так растерялся сразу, что захлопнул ящик, едва открыв – пока неугомонная глазастая морда туда не сунулась. А вот скрыть переживания на этот счёт – похоже, не смог. - Перестань, Ви, поговорим дома, – шикнул он, надеясь до того времени что-нибудь придумать. Что придумать, на самом-то деле? И так, и так засада… Принять приглашение – симбиот будет ревновать, видя их с Энн рядом, а то и учинит что-нибудь при толпе народу. Выбросить – подумает, что бывшая ему всё ещё дорога и причиняет боль, – ещё хуже! Веном выдержал около двадцати секунд – и требовательно дёрнул за волосы на затылке, за капюшоном толстовки: «Нам всё хуже. Прекращай, рассказывай!» - Ты хочешь, чтоб я бормотал сам с собой, как псих? – возмутился Эдди шёпотом – и тут же заполучил крайне подозрительный взгляд от пожилой темнокожей леди, стоявшей рядом. Что делать, когда очень важная, ставшая неотъемлемой частичка тебя так беспокоится? На такой случай никто не мог бы дать совет – особенно сейчас, когда эта частичка перешла к решительным действиям. Под воротником, вверх по шее – встекла тёплая щекотка, заставила поёжиться и поджать плечо к уху. Но это не спасло от вторжения… «Я блютус-гарнитура!» – торжественно возвестил Веном, скользнув через внутренний краешек уха и – угловатым подобием микрофона – вдоль щеки. И непонимающе замер, ощутив короткую волну дрожи. - Не мог бы ты стать менее… проникающей гарнитурой? – прошипел Эдди почти жалобно; пальцы дёрнулись к лицу – будто чтоб настроить микрофон – слишком уж нервно. «Я даже до барабанной перепонки тебе не достаю… – Веном повозился, устраиваясь поудобнее – и, так уж и быть, более поверхностно – среди упругих бархатных хрящиков; сдавленный выдох в ответ прозвучал почти стоном. – Эдди?..» - Не н-надо трогать уши, когда мы не дома… – запинка в голосе – слишком уж заметная, но что толку казаться спокойнее, если симбиот даже участившийся пульс чувствует… И наверняка прекрасно знает о чувствительности ушей! – До барабанной перепонки не достаешь, а до м-моих ощущений – очень даже… Самое неловкое в такой ситуации — выглядеть полнейшим психом в глазах других людей. Они ведь могут заметить, что по лицу взъерошенного чувака с ноутом елозит что-то живое, заметить, что он говорит сам с собой! От осознания этого невольно начали подрагивать руки… Или это симбиот так постарался? «Эдди, ты дрожишь, – мурлыкнул Веном об очевидном: выброс гормонов, сбившееся дыхание – приятно взволновали, заставив заурчать. – Связь… всё сильнее с каждым разом. Нам грустно, и тревожно, и страшно – вместе. А теперь – приятно…» Незаметно пробравшись вдоль рукавов, симбиот тронул нервно дрогнувшие ладони: между сжатых пальцев, внутри кулаков. Слишком хорошо помнил эти руки расслабленно лежащими на кровати, а это тёплое уютное тело – сонно обмякшим. «Когда мы впервые попробовали секс… Это так необычно. Не только наблюдать за реакцией, а ощущать вместе. – Угловатая пластиковая гарнитура, которую изображал Веном, шевельнулась, нежно погладив щёку: ершистые волоски поверх мягкой кожи. – Мы чувствуем, Эдди. Нам нрра-авится…» Мягкий рокочущий голос в голове только усугублял положение – желание прочувствовать всё снова, избавиться от навязчивых мыслей об Энн и том, что делать с приглашением… Но не в общественном же месте! - Ви, пожалуйста!.. — это был довольно громкий шёпот и резкое движение головой – настолько, что на него опять обратил внимание кто-то из пассажиров. — М-мы ведь не можем здесь… Даже если нам приятно… Люди – странные существа: смысл слов говорит об одном, а голос и всё тело – о противоположном! Оплетая предплечья внутри рукавов, Веном чувствовал, как делаются рельефнее, напрягаясь, мышцы, как встают дыбом волоски, а пальцы, между которыми он поглаживал со внутренней, податливой стороны ладони, чуть растопыриваются, подрагивая… «Мы можем делать всё, что захотим, Эдди. Помнишь? – Скольжение с мягким нажимом по ключицам и вниз. – А мы хотим!» Игра была нечестной: симбиот уже знал, как приятнее. Уже изучил. Упругие впадинки между рёбрами – расширяются в такт перебитым вдохам – нажимать, перекатывая, проходясь бережной вибрацией полусжатых зубов; невинно-вопросительно уркнуть, ощутив на себе судорожную хватку сквозь одежду. - Ах-х… – Эдди не может удержать тихого стона на выдохе – почти физически ощутимо, как мешаются мысли у него в голове; Эдди жмурится почти болезненно, пытаясь не дёргаться… – Зараза так-кая ты… Пальцы не пытаются отстранить, помешать. Беспомощно-неловкие – они просто потирают сквозь байковую ткань толстовки тельце симбиота. «Ох, да-а-а… – глухим рокотом в голове. – Идеальный!» Эдди вжимается спиной в жёсткую спинку кресла: терпеть! Не запрокинуть голову… Всё тело поёрзывает, будто то одна, то другая мышца то и дело непроизвольно сокращается: руки поджали к животу сумку с ноутом (под ней, под карманом-кенгуру, что-то мягко массировало ямку пупка); правая нога напряглась, опираясь на носок, и сама по себе начала подёргиваться – в такт тому, как под поясом джинсов симбиот всё настойчивей выщупывал чувствительную тазовую косточку. - Ч-чёрт побери, ч… чёрт побери… – Эдди шептал едва слышно, с придыханием, будто в бреду – закусил губу, пытаясь погасить дрожь. «Эдди?.. – лёгкое беспокойство в увлечённом тоне; плотнее оплело рёбра, "гарнитура" бережно тронула щёку. – Что с ножкой?» Чтоб разобраться – конечно же, только за этим! – Веном скользнул вдоль внутреннего края выступающей косточки вниз – где нога крепилась к телу. Мягко нажал со внутренней стороны бедра… «Почему трясётся? Непонятно…» - Ви!.. – резкий вдох – с неловким, неосознанным движением навстречу мягкому щупу; от напряжения мелко подрагивало всё тело, особенно сильно сейчас – в районе бёдер. – Т-ты… издеваешься… – Эдди беззвучно выскуливал слова, накрепко зажмурясь; «микрофон» вдоль щеки зарябил от такой яркой реакции – как и вся скрытая под одеждой сеть чёрных тяжей, всё крепче оплетавшая обожаемое тело: не упустить ни одного подёргивания, сладкого, беспомощного! «Не-е-ет, Эдди, не издеваемся – изучаем…» – урчание – ненасытное, маниакально-ласковое. Наигравшись с крепкими тяжами сухожилий под чувствительной кожей, с заполошно колотящимся в сгибе бедра пульсом – Веном тронул его более откровенно: совсем легонько для начала, просто проведя по всей длине мягкой нежной петелькой. «Вот здесь тебе нравится особенно сильно, милый?..» - Ви, хватит, не сейчас… – шёпот сквозь зубы – почти мольба – в вытянутый вдоль щеки щуп, уже забывший изображать микрофон гарнитуры, ласкаясь к коже. «Ты та-ак возбуждён, Эдди…» – увлечённое урчание – мягкий вибрирующий рокот где-то в глубине грудной клетки – одновременно с волной нежных поглаживаний. Короткие, невесомо-лёгкие касания к предельно чувствительным точкам… Будто знает наизусть, будто сам вздрагивает от удовольствия при каждом сладком импульсе, пробегающем вглубь, к позвонкам. Эдди молчал. Лицо так и бросило в жар: горячо щекам, горячо ушам, да так и хочется ёрзать в такт поглаживаниям, всё новым и новым, медленным, издевательски бережным… Чуть сдвинув брови, он опустил голову; сдавленно шумно выдохнул. Подвинулся на сиденье вперёд – будто подаваясь навстречу всё более бесстыдным прикосновениям: бёдра напряглись, подрагивая, поджались мышцы ягодиц. Побелели натянувшейся кожей костяшки от того, как сильно он стиснул сумку с ноутбуком, сдвинув её на коленях поближе к телу. Так, чтоб не видно было, как плавно, зачаровывающе-ритмично скользит под застёжкой джинсов рельеф гибкого щупа. Широкий влажный нахлёст – ошеломляюще-ярко полыхнуло удовольствием. Прерывистый вдох, медленный выдох – Эдди дёрнулся, напрягаясь сильнее: не только ёрзнувший кверху таз, но и – кроткой волной дрожи – мышцы шеи; с тихим скрипом зубов – желваки: только бы лишнего звука не издать… И всё равно неумолимо проваливался в сладкое, тягучее одурение. Всё так же крепко и бездумно вцепившись в сумку с ноутом – чувствуя себя так чертовски тупо и притом так чертовски горячо, – Эдди принялся аккуратно двигать ею, мелко подёргивая бедрами. Слишком нечестным, слишком мучительным был этот трюк с одной едва касавшейся петелькой… «Ох, да-а-а! – рыкнуло в голове с пугающим восторгом – будто даже со щелчком зубов. – Как же нам прия-атно… И мало!» Сжатие – долгожданное – сдавленный выдох, почти стон; веки болезненно наморщились, да разъехались ещё на дюйм коленки: ноги напряжены до боли в икрах, до дрожи. Ссутулясь, Эдди упёрся руками в сиденье по бокам от себя – сумка держалась стоймя, заботливо подхваченная чёрным щупальцем. «Нам хорошо-о…» – упоённо протянул нахальный голос – задевающий между лёгкими что-то такое, что сладко защекотало в уголках челюстей и одновременно вдоль позвоночника. Сжимает, отпускает, сжимает… Поступательной волной, снизу вверх, нежно потирая… - Н-на нас… пялятся… – просто жалкое шипение между приоткрытых пересохших губ – и пробившийся сквозь обрывки дыхания звук: беспомощный и тихий скрипучий стон. «О-о, Эдди… Такой отзывчивый, – мурлыканье и ласковое тёплое скольжение по груди, по бокам… – Уйдём туда, где поспокойнее!» Сосед по сиденью, кажется, что-то начал говорить – Эдди не слушал. Его вздёрнуло на ноги, опасно качнув, и повело, как марионетку, в конец салона – только и успел прижать к животу сумку с ноутом. - Прекрати, я сам, отпусти ноги, у нас СТРАННАЯ походка!.. – Эдди запротестовал шёпотом, стараясь не расталкивать людей. Если по дороге он и растерял запал хоть на чуть-чуть – Веном исправил это. Сходу, немедленно: едва только Эдди сломанной куклой рухнул на заднее сиденье – не успев даже подтянуть к себе конечности – как плотный упругий обхват заставил выгнуться и едва не вскрикнуть. - Ост-торожнее… – на возмущение не хватило дыхания, получилась просто жалобная просьба о помощи, в ответ на которую Веном влюблённо заурчал – и касания стали дразняще-легонькими, нежными. «Конечно, Эдди… нельзя больно, только прия-атно…» Мимо него – чуть не упав на повороте автобуса – молча протолкнулась к выходу девушка, приняв, должно быть, за пьяного. Эдди уже не мог даже свернуться, согнуться в защитной позе – так и замер, весь подрагивая, едва дыша – затуманенно уставясь прямо перед собой. Потому что нежные короткие поглаживания до предела чувствительной кожи – не двинуться в ответ, ни звука не издать – из извращённо-изысканной пытки превратились наконец в ласку. Веном наслаждался вместе с ним, окутав теплом всё тело, – мурчал, рябя мягкой вибрацией, от каждой вспышки его удовольствия… «Вот так, вот здесь?..» – симбиот пытливо рокотал в самых ушах – едва ли рассчитывая на какой-то ответ, кроме рваного сопения. Сжал плотной хваткой по всей длине, огладил сверху – вдумчиво, любовно – влажно проникая в каждый изгиб рельефа, как будто… языком?.. Эдди неслышно взвыл и затрепетал: задавленный, как от удара под дых, стон да пара поёрзываний… Уже даже не чувствуя на себе взглядов – настороженных, непонимающих, опасливо-брезгливых, – оглушённый ощущениями – он прижал подрагивающую руку к лицу, растопыренными пальцами ко лбу, будто очень болит голова. Прерывисто сопя себе в ладонь, почувствовал: совсем тонкие нежные петельки поглаживают зажмуренные веки – трогательно и невинно, будто успокаивая, в такт совершенно бесстыдным ласкам внизу. «Мой Эдди…» Увлёкшись, Веном гладил его лицо – всё, что было прикрыто ладонью, мягко сминал приоткрытые губы – ещё одна волна дрожи от влажного скольжения по их внутренней стороне, вдоль ряда зубов, да слабая попытка лизнуть в ответ… Нарковатого вида парень неподалёку недоверчиво прищурился, покосившись на чёрную муть, шарившую по лицу ещё более обдолбанного, видимо, торчка; торопливо отодвинулся подальше. - Что с вами? Мистер? Вы как?.. – достучалось до сознания откуда-то сверху. - Мне что-то н-нехорошо… – только и смог выдавить Эдди первое пришедшее в голову – пока тёплая упругая хватка хаотично подрагивающих петелек ритмично сжималась и ослаблялась в тесноте застёгнутых джинсов. - Я открою окно?.. У вас температура? Чужая рука протянулась ко лбу – Эдди отпрянул, задушенно хрипнув: - Не трогай нас! Ему повезло, просто повезло. Предпоследняя остановка была у какого-то предприятия – вышли почти все. Эдди воспринимал это как сквозь пелену бреда, сквозь поволоку единственного желания: вот так, ещё. Он понятия не имел, что творит симбиот, он не хотел видеть, чтоб не чокнуться окончательно, не застонать в голос. Только чувствовал, чувствовал, чувствовал – сплошной пульсирующиий ком удовольствия, нараставший, будто лавина с горы, – уже не контролируя тело, запрокинув голову, напрягшись в струнку… Так остро и до невозможности прекрасно. «Вот так, да, да, да…» – неслышно, одними губами – то ли один, то ли в унисон с симбиотом. Эдди не видел, не видел, отчего настолько хорошо… - Что т-ты делаешь… – выдавил, не дыша. «Как в наш первый раз! Тебе ведь так понравилось, Эдди…» – доверительный мурк – с новым плавным скольжением внутри крепко сжавшейся – максимально чувствительно! – хватки… Россыпь уколов разрастающегося тепла – и тонкий щуп ёрзнул ещё раз, коротко дрогнув. И это было последней каплей. Вскрик всё же вырвался – короткий, отчаянный – задавленный, насколько возможно. Сдержанно, сдержанно изо всех сил – Эдди выгнулся всем напряжённым до предела телом, стиснув кулаки. И от него во все стороны – сквозь одежду, из кожи – плеснули шипами чёрные всполохи симбиота. Всего на секунду – дрогнул водитель, поморгав на вспышку черноты в зеркале, да нервно покосилась через плечо девушка в другом конце салона. Эдди откинул голову на подголовник – под обожающе-обалделое урчание, с которым Веном ласкался и обнимал всё тело под взмокшей одеждой – вместе ловя последние волны приятной дрожи… От мысли о том, что он чувствует то же самое, на душе ширилось непонятное тепло. Плевать было и на пропущенную свою остановку, и на неумолимо близившуюся конечную, на которой придётся как-то встать и куда-то идти под дождём… - Ты зачем это устроил, приятель? – голос был совсем хриплый, а пальцы, сжавшие когтистую чёрную лапу, что уютно стекла на ладонь, почти не слушались. - Хотим счастливого Эдди… – рокотнуло уже вне головы: Веном высунулся над плечом и по-кошачьи ласково боднул покатой башкой висок, заставив прижмуриться. Кто обернётся, того и проблемы! Слишком лень было беспокоиться об этом и просить его спрятаться… Слишком расслабленно и… хорошо? - Ну, теперь-то я дохрена счастлив, – обессиленно фыркнул Эдди, – на ногах не стою и одежду стирать надо! - П-ррекра-асно! «Сарказм, Ви», – хотел он вздохнуть, но в ответ на искренне счастливый оскал светлоглазой морды получилась только усталая умилённая улыбка… Разом слетевшая с лица от непринуждённого вопроса: - Эдди, на свадьбе будет шоколад? - Чт-то, на какой?.. – сквозь полусонное потрясение мелькнул почти ужас – но симбиот перебил: - Ты пытался спрятать приглашение, чтобы мы там не обожрались? Довольно жестоко, Эдди. Но мы тебя прощаем! – Веном надул зубастую физиономию, явно гордый своим великодушием. – Потому что любим, – пояснил, нежно лизнув лицо. - И я тебя люблю, паразит. – Поймав язык в слабую хватку, Эдди благодарно его поцеловал: тяжесть так и рухнула с плеч, муторных сомнений как не бывало… – Только веди себя там хорошо, ладно?.. - Замётано, за столом творить непотребства не будем, отойдём в сторонку! Западавший в такт дыханию живот многозначительно огладило чёрными мягко искрящимися щупами – и поверх толстовки, и под ней. И самое… пугающее, что ли – это казалось уже чем-то нормальным. И нахальство сексуально озабоченной жижи почему-то не возмущало и не тревожило, при всей его антисоциальности. - А может, лучше до свадьбы? – усмехнулся Эдди, привалившись лбом к многозубому оскалу симбиота. – Пусть молча завидуют нашей довольной роже.