ДОМ МОЙ - В СЕРДЦЕ ТВОЕМ

СТАС Мне кажется, что только сейчас я понял, что такое счастье. Счастье, это когда, наблюдая за тем, как проходит день за днем, ты ни о чем не жалеешь. Счастье, это когда у тебя есть главное - дом, а в доме любовь и тогда во всех других сферах твоей жизни все складывается само собой. Счастье - ощущать жизнь на кончиках пальцев, не всегда сладкую и красивую, а разную и потому насыщенную и интересную. Стремительно пролетают дни и вот уже исполнилось два года девочке, которую кажется только вчера я впервые держал в ладонях, ощутив себя отцом. О каждом из этих дней я мог бы написать повесть, но я не пишу, я нанизываю их как драгоценные жемчужины на нить воспоминаний. Каким-то непостижимым образом вся жизнь нашей маленькой семьи крутится вокруг этого удивительного чада. Стоит ей лишь слегка наморщить свой чудесный, крохотный носик, как папашка и брательник оказываются совершенно безоружными перед ее капризами. Очень быстро Юлька сообразила, что проделывать эти фокусы наиболее эффективно в отсутствии матери, которая умела лишь легкой укоризной во взгляде призвать дочурку к благоразумию. Став отцом в довольно солидном возрасте, я осознавал всю меру ответственности за это беззащитное создание, которое мы явили миру. Даже супруга, безмерно любившая обоих наших детей, не всегда разделяла и одобряла мое излишне трепетное отношение к Юлии Станиславовне. Она даже частенько отчитывала меня за то, что я «портил ей ребенка», которого уже с трудом можно было вставить в рамки воспитания. А я, где то в глубине души понимая, что она в чем то права, с жаром доказывал, что нынешние дети совсем другие. Не зашореные социалистическим строем они с младенчества любят и ценят свободу, знают цену себе и не следуют за стереотипами. Я очень хотел, чтоб моя дочь выросла именно такой: гордой, свободной, красивой, сильной, следующей по жизни за своими мечтами и целями, а не навязанными обществом шаблонами. В моей счастливой жизни труднее всего было находить баланс между качественным выполнением своей работы, для продвижения по службе и заботой о том, чтобы моя семья ни в чем не нуждалась. При этом вопрос обеспечения личной безопасности выходил на первый план, я не мог себе позволить действовать так же дерзко как раньше. А что если меня посадят, а что если убьют... Кто позаботится о моей семье? Мысль о том, что моя супруга найдет утешение в объятиях другого, а дочь вырастет не зная отца, заставляла меня действовать с большей осторожностью. Но чего бы я стоил, позволь я своей семье жить на зарплату честного милиционера? Вот и приходиться крутиться на свой страх и риск, иной раз балансируя на грани. Жена, она наверное догадывается, она знает всю эту кухню не понаслышке, но на то она и жена, чтобы благоразумно не вмешиваться в мои дела. Порой все эти рабочие дрязги доводили меня до предела и я срывался, и не всегда встречал понимание, и вспыхивали ссоры. Но мы по прежнему ни одной ссоры не оставляли на утро, и я по прежнему всегда шел мириться первым, и не всегда потому что виноват, но всегда потому, что я мужчина. Но чаще все же в нашей семье царит согласие, потому что мы ценим друг друга, пытаемся понять, и оградить от лишних тревог. Хотя свое любимое занятие - мотание моих нервов, жена, конечно же, не забросила. Да я бы, наверное, этого и не захотел, тем более теперь, когда проделывала она это с особой любовью и осторожностью. Ирке моей тоже приходилось нелегко, дочка у нас росла спокойная и рассудительная, но волнений и тревог все же выпало на нашу долю немало. Взять хотя бы тот случай, когда у Юльки три дня держалась температура под сорок, а врачи со скорой, которую мы вызывали раз пять, в голос твердили, что показаний к госпитализации нет. Это был настоящий срыв, когда я угрожая боевым стволом очередному нерадивому эскулапу, заставил наконец увезти дочь в больницу. Эти три дня, и еще несколько следующих, стоили нам половины жизни. Страх, сковывающий и вызывающий оцепенение. Бессилие от того, что ничего не можешь сделать. И сухие глаза супруги на посеревшем от горя лице… Сейчас это вспоминается, как страшный сон… И каждый раз, стоило малышке чихнуть, Ирина начисто лишалась покоя и могла не спать всю ночь. Накрутить себя и довести до изнеможения, а потом сорваться и расплакаться на моем плече. ИРИНА Сейчас, оглядываясь на прошедшие годы и вспоминая события, которые предшествовали моему замужеству, я в очередной раз думаю о том, что все, что не делается – все к лучшему. С абсолютной уверенностью меня можно назвать очень счастливой женщиной. Дом – полная чаша, замечательные дети и любимый мужчина, готовый все трудности взвалить на себя, полностью оградив от них меня. И я точно знала, что есть в мире человек, который вынесет все: и перепады моего настроения, и радость, и боль. И поможет с этим справиться. Нет, назвать нашу жизнь безоблачной нельзя. Все, как у всех – ругаемся, миримся, доказываем свою правоту и мотаем друг другу нервы. Но в отличие от многих, мы умеем ценить и беречь то, что у нас есть. Мир в доме и спокойствие любимого человека для нас важнее собственных амбиций. Хотя я не отказываю себе в удовольствии вынести мозг Карпову, особенно если считаю, что у меня есть для этого причины. Я вернулась на работу, что не может радовать моего благоверного. Была б его воля, он бы посадил меня дома, заниматься детьми и кухней, и выпускал бы на улицу исключительно в своем сопровождении. Но надо отдать Стасу должное – он любящий муж и отец. Отцом он был, должна заметить, не просто любящим, а сумасшедшим. Он любил Сашку, ни в чем ему не отказывал, а Юльку просто боготворил и готов был баловать без меры. И если с Сашкой в этом отношении проблем не было, потому что он уже взрослый парень, то для того, чтобы наша дочь знала слово «Нет» мне приходилось прилагать неимоверные усилия. Одним словом, воспитывать приходилось не только детей, но и их отца. Когда дело касалось сына и дочери, здравый смысл начисто покидал Карпова. И за этими метаморфозами временами было довольно забавно наблюдать. Я жила с ощущением полной гармонии в душе и абсолютной уверенности в том, что люблю и любима. Несмотря на все наши разногласия в массе бытовых, и не только, вопросов, мы точно знали, что ближе и дороже людей, чем мы, у нас нет. Мне не нравилось то, чем, я слишком хорошо знала это, занимается Стас. Ему не нравилось то, что, несмотря на все уговоры, я все же вернулась на работу. Это были наиболее частые поводы для непонимания. Но все разногласия исчезали, стоило мне оказаться в его объятиях и услышать тихое «Прости»… ************* Минусинск – Екатеринубг – Самара Апрель 2011