Бог — это мигающий маяк, который то вспыхивает, то гаснет. Сейчас мы переживаем такое мгновенье, когда он погас. Винсент Ван Гог
В глубине души Коннор знал, что рано или поздно это должно было случиться. Он видел, что это случится. Просыпался среди ночи в холодном поту, с трудом подавлял страх, успокаивался и спускался на кухню за стаканом воды. И ничего не мог сделать. В своё время Коннор, как и все подростки, увлекался жестокими видеоиграми, но никогда не относил себя к психам, которые молятся на конец света. А в итоге получилось так, что психи оказались правы, а его ночные кошмары вылились в реальность, изуродовав её до неузнаваемости. Коннору оставалось лишь винить себя в том, что он вовремя не распознал в этих видениях страшные предзнаменования и не смог защитить свою семью от ужаса, опустившегося на Детройт. Ещё до того, как адвокаты из DCFS подыскали им с Ричардом приёмную семью, сны Коннора были до того реалистичными, что он с криками подскакивал на матрасе и зажимал рот рукой, чтобы заглушить надрывное дыхание. Коннор праздновал свой двенадцатый день рождения на передержке в социальном приюте. В последующем эти тёмные времена вызывали у него ассоциации с пресной овсянкой, скрипучими пружинами и чужими игрушками. Но тогда, вслушиваясь в бешеное биение своего сердца и прижимаясь спиной к изголовью кровати, Коннор больше всего на свете беспокоился насчёт гниющих монстров, которые приходили за ним по ночам. — Чувак, да это прям «Рассвет мертвецов» какой-то. Сдаётся мне, не надо было просить у Бобби тот диск, — Ричард виновато поскрёб в затылке. — Прости. — Нет, Рич, — обхватывая руками горячую кружку, сказал Коннор и устало вздохнул. — Кошмары начались задолго до того, как мы посмотрели эту чушь. — Ну ладно, — Ричард поправил край пледа, сползающий с плеча Коннора. — Всё наладится, вот увидишь. Уже в пятницу у нас встреча с новой семьёй. Джилл говорит, они просто душки. Я в этом, конечно, не уверен, потому что прошлых мудаков она назвала точно так же, но… кто знает. Коннор слабо улыбнулся. Рич прав. И пока он рядом, Коннору море по колено. Они многое пережили, но с самого рождения держались друг за друга как могли и разделили лишения на двоих, поэтому-то и выкарабкались. А в пятницу их ждёт новая семья, тёплые кровати, домашняя еда и, возможно, пара названых братьев или сестёр. Если не получится как в прошлый раз, конечно. Ох, Ричи. Коннор судорожно выдохнул в колени и плотно закрыл мокрые глаза, окунаясь в воспоминания о тех днях, когда ему ещё не надо было убивать ради собственной безопасности. Когда мир был целым, а по улицам не слонялись неуправляемые толпы полуразложившихся тел. Когда у него в кои-то веки всё складывалось нормально. Коннор позволил себе представить, как возвращается домой, обнимает Ричарда, рассказывает маме с отцом о ночном дежурстве, новом деле и несловоохотливом напарнике — и изо всех сил вцепился зубами в ребро ладони, чтобы не разрыдаться. Семья и правда оказалось замечательной, хоть и бездетной. Джанин и Филип так привязались к ним с Ричем, что усыновили их сразу после истечения срока действия договора об опекунстве. В условиях полной самоотдачи и бескорыстной любви из недоверчивых подростков с искалеченной судьбой они вырастили двух подающих надежды офицеров — улыбчивого Коннора и рассудительного Ричарда. Когда старшая школа Детройта и полицейская академия, оконченная с отличием, остались позади, перед Коннором забрезжили явственные надежды на светлое будущее: востребованная работа с социальными гарантиями, бравая служба в центральном отделении Департамента, новые друзья в лице матёрых полицейских и планы по приобретению собственного дома — всё казалось ему таким взрослым и с непривычки даже немного пугало. Но Ричард был рядом, подставлял плечо, когда Коннор нуждался в поддержке, и этого было достаточно, чтобы твёрдо ступать по неизвестным дорогам самостоятельности. Психотерапия, на которой настояла Джанин, помогла избавиться от плохих снов и панических атак, а в Департаменте, несмотря на ехидные колкости некоторых коллег, дела пошли в гору. Жизнь, как и обещал Рич, полностью наладилась. Коннор теперь без опаски смотрел в будущее и чувствовал себя самым счастливым человеком на земле. До тех пор, пока лицом к лицу не столкнулся с чудовищами, которые снились ему в детстве. Боже, боже мой. Всхлипывая, Коннор достал из-за пазухи небольшой блокнот со стёртым логотипом ДПД, раскрыл его на середине и трясущейся рукой поставил точку в начале разлинованной страницы. В машине, которая послужила им с лейтенантом Андерсоном пристанищем на ночь, стоял ни с чем не сравнимый тошнотворный трупный запах. В багажнике они обнаружили обратившуюся девушку, связанную по рукам и ногам. Она конвульсивно билась всем телом в тщетных попытках освободиться и надрывно рычала, видя добычу, до которой не могла добраться. Пока Коннор тяжело раздумывал над тем, каким образом пленница сюда попала, Хэнк достал из кобуры свой револьвер и без лишних слов выстрелил ей в голову. Тёмная кровь вперемешку с мозговым веществом остались на задней стенке, обитой жёстким материалом. Коннор поспешно отвернулся в сторону, сдерживая рвотные позывы. — Вот дерьмо, — скривился Хэнк и захлопнул крышку багажника. — Запашок в салоне, конечно, так себе, но лучше переждать тут. Всё равно другого варианта у нас нет. Ночью эти твари становятся почти неуязвимыми. Нет, этого просто не может быть. Тремор, овладевший Коннором, был настолько силён, что он не смог удержать в руках затупившийся карандаш. В голове болезненно пульсировало, виски словно стянуло тугим железным обручем, и на Коннора накатил приступ неудержимой паники. Что же делать дальше? Из-за пелены слёз всё вокруг расплывалось, превращаясь в бесформенные пятна. Сколько Коннор себя помнит, он всегда остро переживал разлуку со своим близнецом и считал их духовную связь чем-то более сильным, чем обыкновенные родственные узы. Коннор родился на семь минут раньше и с тех пор, как Ричард покинул чрево их непутёвой биологической мамаши, старался не расставаться с родным братом ни на секунду. А сейчас, не зная, где Ричард и что с ним, Коннор ощущал на своих плечах неподъёмный груз стыда, беспомощности и парализующего страха. А что, если Рич уже мёртв? Почти сразу после начала эпидемии не стало электричества, и весь небольшой набор персональных устройств, который был при Конноре, быстро исчерпал запасы энергии. Возможность выйти на связь ещё ни разу не представилась, и с каждым днём тревога только укреплялась, не давая Коннору покоя, как внутренний паразит, питающийся жизненными соками. Он нечаянно столкнулся глазами со своим отражением в зеркале заднего вида и не узнал его. Кожа, обтягивающая лицо, как плёнка, стала почти серой, щёки ввалились, обозначив острые линии скул, между бровей залегла морщина. Коннор без преувеличения выглядел просто ужасно. Он потянулся к зеркалу, чтобы внимательнее рассмотреть своё неутешительное преображение, и из блокнота выпала фотокарточка. Это их первый день в полицейском участке. Вот они, офицеры-новобранцы, одетые в униформу, позируют на фоне главного входа в Департамент. Коннор беззаботно улыбается, держа руку на плече Ричарда, который сосредоточенно смотрит в камеру. Тогда они и подумать не могли, что спустя несколько месяцев потеряют друг друга на развалинах Детройта, превратившегося в пепелище цивилизации. Страх отпустил Коннора так же неожиданно, как и заключил в свои ледяные объятия. Смятение постепенно уступало место уверенности и новому приливу душевных сил. Ричард жив, и Коннор отыщет его во что бы то ни стало. Коннор потёр переносицу и проморгался, вытирая мокрые щёки. Выдохнул, возвращая себе трезвость ума, коротко взглянул в сторону горизонта, где занимался серо-голубой рассвет, и решительными движениями нацарапал посередине страницы одну-единственную фразу. — Коннор! — Хэнк несколько раз постучал костяшками по грязному стеклу со стороны водителя. — Чего ты там копаешься? Нам пора выдвигаться. — Уже иду, лейтенант, — ответил Коннор, пряча блокнот во внутренний карман полицейской куртки. Выйдя на свежий воздух из машины, провонявшей гнилым мясом, Коннор вдохнул полной грудью. Запахи разложения выветрятся с одежды нескоро, но это пустяки. По сравнению с тем, что ему пришлось испытать за прошлую неделю, смрад, исходящий от ходячих, казался незначительной неприятностью. Коннор подошёл к Хэнку, небрежно облокотившемуся на хромированный капот, и заставил себя выразить надежду, улыбнувшись: — Я думаю, в Департаменте ещё остались люди. — Не знаю, — протянул Хэнк, не отрывая глаз от светлеющей полоски неба. — Но нам в любом случае надо до него добраться. Притом как можно скорее. Коннор кивнул. Теперь, после того, как он начал вести хронологию событий и задался чёткой целью, у него хотя бы появилась мотивация на выживание. Он справится. А иначе и быть не может.Я найду тебя, Рич.