Смерть не освободит

       Вэй Ин задыхался от страсти, от того, как крепко со спины обнимал его Лань Чжань, как резко тот загонял в него свой член. — Ханьгуан-цзюнь… Лань Чжань… Гэгэ… А-ах! — без остановки на все лады звал любовника Вэй Ин, подбадривая и подгоняя его. После того, как Вэй Ина прозвали Старейшиной Илин и провозгласили главным злодеем, их встречи стали редкими. Да и напоить Лань Чжаня вином стало сложнее — хотя бы по той причине, что денег у Вэй Ина на это попросту не было. А ведь все началось с подтруниваний и шуток. Вэй Ин так жаждал внимания Лань Чжаня, что совершенно не стеснялся в средствах. Лет в восемнадцать что-то изменилось, и одного поддразнивания Лань Чжаня стало мало. В двадцать Вэй Ину ужасно не хватало физического контакта, чего — при его состоянии — допускать с проницательным Лань Чжанем было никак нельзя. Пару раз они серьезно сцепились, и тогда же Вэй Ин узнал о себе и своих желаниях много нового: он до дрожи хотел Лань Чжаня. В конечном итоге он проиграл сам себе и подлил в чай другу вина… в тот момент Лань Чжань, который отрицал наличие дружеских чувств между ними, навсегда стал для Вэй Ина кем-то бо́льшим: они переспали. Первый неловкий раз запомнился удушливым стыдом и болью, дальше пошло́ проще и лучше. Главное было вовремя уложить Лань Чжаня проспаться, и наутро тот не помнил ровным счетом ничего из событий прошедшей ночи. Вэй Ин сгорал в пламени страсти раз за разом, пока в какой-то момент не понял, что совершенно запутался в своих чувствах. Лань Чжань даже не подозревал о том, какие отношения их связывают на самом деле. Мало того, он был не последним человеком в своем Ордене, и от него, конечно, ждали женитьбы и продолжения рода. Мысли о предполагаемой свадьбе Лань Чжаня приносили нестерпимые страдания, и Вэй Ин предпочитал забываться, утягивая за собой на постель причину своих мучений. Толку-то было гадать, когда будущее столь туманно, что Вэй Ин не мог быть уверенным в том, что через год будет еще жив. — Лань Чжань, скажи… повтори еще раз, чей я? — прошептал Вэй Ин, смывая влажной тряпицей следы прошедшей ночи с тела Лань Чжаня. — Мой, — уверенно заявил Лань Чжань, прежде чем заснуть. — И как тут поспоришь? — усмехнулся Вэй Ин, разглядывая собственное тело, насколько ему хватало обзора без использования зеркала: красные пятна, синяки и ссадины чередовались с отпечатками зубов. — Сладких снов, гэгэ.

* * *

Возрождение в теле Мо Сюаньюя совершенно ничего не изменило для Вэй Ина. Лань Чжань все так же манил, возмужавший, ставший сильнее и еще красивее. Пальцы ног поджимались от желания вновь почувствовать этого великолепного мужчину, принадлежать ему, как прежде. Вот только теперь Вэй Ин знал, что лишь плотского удовольствия ему будет мало, он хотел Лань Чжаня полностью: тело, сердце, душу — весь комплект — каждый день своей новой жизни. — Мне нравятся такие мужчины, как Ханьгуан-цзюнь! — заявил он во всеуслышание, пользуясь тем, что прошлый владелец его нынешнего тела считался чуть ли не сумасшедшим. Лань Чжань не любит его — это Вэй Ин отлично осознавал, но кто же мешал ему разбудить этот спящий вулкан, припорошенный пеплом и снегом? Кто бы запретил покорить казавшегося бесстрастным Лань Чжаня? Вэй Ин лучше кого-либо знал, каким горячим и неистовым мог быть тот. Свою прошлую жизнь он бездарно потратил на то, чтобы красть крохи тепла, второй жизнью он распорядится умнее и завоюет Лань Чжаня полностью. Сам Вэй Ин уже увяз в чувствах так, что даже смерть не освободила его. — Ты сам это сказал, — заявил Лань Чжань, прежде чем объявить всем: — Я забираю этого человека в Облачные Глубины. Тогда же у Вэй Ина появилась уверенность, что никуда его Лань Чжань от него не денется. Однако восприятие едва ощутимо царапнуло подозрение относительно того, кто же из них был на этой охоте дичью? Впрочем, не так важно, кто кого загонит в свои сети, если цель у них, кажется, общая: навсегда присвоить себе любимого человека.