Гонка

Астон Мартин – не та машина, в которой есть место кому-то, кроме водителя, но сейчас Нокауту привычный руль в чужих руках не казался чем-то неправильным. До смерти хотелось курить. Парень злобно дернул верхней губой, на краткий миг обнажая зубы, и потянулся к бардачку. Курить на скорости около сотни – занятие не из простых, но рыжему было откровенно похуй. Дым задувало в салон, пепел норовил пожечь алый кожаный жилет, но горький вкус скоро наполнил рот и лениво стек в легкие. Брейкдаун даже не поморщился, не отводя внимательного взгляда от дороги, хотя курящего партнера просто не выносил. Точно так же, как не выносил Нокаут его пустую глазницу без черной повязки - почти что производственная травма, если можно так сказать. Ноки боялся заглянуть в неживую багровую пустоту. Брейки не хотел сгнить заживо. Навязчивый страх у каждого свой. Каждый раз, когда Нокаут выходил на трассу, приветствуя не самыми приятными эпитетами знакомых гонщиков, Брейкдаун немного… волновался. Да, пожалуй, это именно то слово. Хотя этот засранец рыжий живым выходил и не из таких передряг, как обычный не-совсем-законный стрит-рейсинг. Сегодня - всего лишь один заезд. И Дрэдвинг в противниках. Мужчина задумчиво облокотился на перила моста, провожая взглядом алый росчерк дорогущего корпуса, скользнувший под тень следующего бетонного гиганта, и задумчиво прокрутил в руках непонятно откуда появившийся складной нож, оч-чень полезный в делах, требующих концентрации. Дрэдвинг – это не страшно. Страшны воспоминания. Желтоватый больной закат красит небо в невыразительные цвета, с почти незаметной синевой, и это делает тени только чернее и глубже. - И ты опять победил, - едва-едва улыбается слегка смуглокожий мужчина, шутливо аплодируя рыжему. Тот поджимает тонкие губы, незаметно хмурится, но кивает. Вежливо. Бесславно умирающее солнце рисует на лицах грубые маски из тяжелых полутеней. - Знаешь… - Дрэд молчит короткие шесть секунд, будто слушая собственный пульс – есть ли он ещё после такого головокружительного заезда? – и только собирается продолжать, как Нокаут приподнимает ладонь в таком привычном жесте, вызывающем внезапную грустную ностальгию. «Помолчи, идиот». - Я все-таки хочу извиниться. - Ты не виноват в этом, - гонщик качает головой с тем же мягким очаровывающим спокойствием, и с трудом договаривает: - Не извиняйся. Я потерял то, чего не заслужил, Нокаут. Наверно, стоит его остановить, апатично думает Нокаут, смотря в спину медленно уходящему прошлому. Но осторожные шаги сзади, осторожно легшие на пояс руки, прижавшие жилистое тело поближе, осторожное прикосновение к волосам – непонятно, целует ли Брейкдаун его в затылок, или просто уткнулся и дышит чужим запахом… Или нагло греется. К черту ностальгию. К черту все. Жизнь длинная. Поэтому Нокаут неаккуратно курит, нервно выдыхая едкий дым, а Брейкдаун молча режет скоростью время.