Сборник драбблов от LadyBee

      Он не из тех людей, которые глушат вино или пиво, чтобы забыть неприятности. Нет. Джон усвоил это на горьком собственном опыте. Бутылка мало что может сделать, когда дело доходит до решения каких-либо проблем, но эта ночь была исключением. Он даже не знал, почему он так себя чувствует. Почему он так расстроен и разъярен из-за чего-то? Неужели это — его самая большая неудача. Но ничто, что касалось Арьи, никогда не будет им проигнорировано! В Пекло кузнеца, которому нечего подарить Арье, кроме разбавленной части крови Баратеона.       Джон выпил ещё один кубок терпкого вина, словно пил воду. Он должен был выгнать ублюдка из Винтерфелла, как только тот пришел, требуя аудиенции у хозяйки дома. Какая наглость требовать чего-то! Какая наглость! Что этот ублюдок вообще мог сказать Арье?! Конечно, Арья не видела ничего плохого в его просьбе, в то время как Джон, до этого дня ничего не знал о кузнеце. Джендри Уотерс было его имя. Они путешествовали вместе Арьей и Йореном, а потом вместе выживали в Харренхолле. Почти жизнь назад она обещала кузнецу место в Винтерфелле: работу, кров и стол. Со всем этим Джон согласился бы, если бы этот человек не был таким подозрительным и не знающим своё место!       То, как он называл Арью, не заботясь о её статусе леди и то, насколько свободным было его поведение рядом с ней… Бесило Джона! Не то, чтобы Арья когда-либо заботилась об этих вещах, но ублюдок должен знать свое место! Одного этого было бы достаточно, чтобы Джон хотел от него избавился. Однако было кое-что ещё… То, как Джендри смотрел на неё, когда Арья была рядом.       Во время войны он видел достаточно людей, которые так смотрели на Арью. С глазами, полными обожания и вожделения к женщине, которая была намного выше их статусом, и обещана другому. Дейенерис нуждалась в союзе с Джоном, ведь Сноу мог помочь ей сохранить Семь Королевств. А Джону — нужен был Винтерфелл. Это же — очевидный выбор! Арья — невеста с подходящей родословной и связями, чтобы помочь ему сохранить свои права Короля Севера.       Короче, Арья была самой подходящей невестой по ряду причин, но больше всего… Она всегда была его первой любовью. И после того, как он увидел, что Джендри так явно пытается соблазнить её… Чувства Джона заиграли новыми красками. Мало было сказать, что он любил её. Он всегда любил Арью, сколько себя помнил. Быть влюбленным в неё, это было естественно, как жить. — Только скажи, и мы сможем уйти отсюда. — сказал ей кузнец в то утро тихим голосом. — Ты не должна этого делать! Ты — не Таргариен!       Он не стал ждать ответа Арьи на столь возмутительное предложение. Джон мог бы насадить голову кузнеца на пику, чтобы наказать хама, и на самом деле он ещё не отверг эту идею. К его великому позору, Арья нашла его пьяным. Он держал кубок, как будто это была его единственная надежда на спасение. От смущения он стал ещё более неловким. Она забрала кубок и бутылку, заставив его зарычать в ответ. Неужели он не мог побыть наедине со своими демонами? — Что, дери тебя Семеро, ты делаешь? Ты пахнешь, как Тирион! — сказала она с презрением. — Пью, а ты меня отвлекаешь, маленькая кузина. — кисло ответил ей Джон.       Арья смотрела на него, напыжившаяся и сердитая. — Есть ли достойное объяснение такому поведению? — спросила она. — Это очень на тебя не похоже. — Я только что принял решение о чем-то. — ответил Джон едва ворочая языком. — Я хочу, чтобы кузнец убрался к Неведомому! — Почему? Разве ты не доволен работой Джендри? На днях ты сказал мне, как тебе нравятся мечи, которые он сделал для северного войска.       Арья немедленно защитила друга, что только разозлило Джона ещё больше. — Он не единственный кузнец на севере, и я не хочу, чтобы он был здесь или где-то рядом с тобой, если на то пошло.       Эти слова вырвались у него изо рта в приступе ярости. Арья посмотрела на него, потрясенная необоснованной вспышкой гнева. — Я не понимаю, о чем ты говоришь. Я вернусь позже, когда ты перестанешь быть пьяным идиотом. — Ты собираешься встретиться со своим любовником? — зло огрызнулся в ответ Джон.       Арья смотрела на него так, словно он сказал самую абсурдную вещь в мире. — Разве это не достаточная причина? — она посмотрела на него с вызовом. — Что, если я скажу тебе, что ничего не желаю, кроме как пойти прямо к нему в объятия, а не к тебе? Что, если я скажу тебе, что хочу сбежать с ним с того дня, как Дейенерис решила, что я должна выйти за тебя замуж? А хочу ли я, чтобы твои притязания на Винтерфелл имели законное право, и твоим королевским мнением не могли пренебрегать?       Это было похоже на нож, пронзающий его сердце. Ощущение было странно знакомым, и не менее болезненным. Как тогда, когда Чёрные братья рвали его плоть. — О… Его твердый член наполнял бы меня и заставлял извиваться и дрожать. — со стоном проговорила Арья. — Это то, чего ты хочешь? — он почувствовал слезы на глазах. — Ты всё это время боролась за то, чтобы бросить всё, что обрела, из-за кузнеца? Он настолько хорош, чтобы быть достойным такой жертвы?!       Её рука ударила его по лицу, как плеть, оставив ощущение жжения на щеке. — А теперь послушай меня. — резко ответила Арья. — Если бы я хотела предать тебя, я бы никогда не сделала этого у тебя под носом, где ты мог бы легко найти доказательства. Я гораздо умнее этого. Во-вторых, ты уже сказал, что я слишком долго боролась, чтобы вернуться домой, и это мое место. — Она держала его лицо в своих черствых руках, заставляя смотреть прямо в её серые глаза. — В-третьих… зачем мне искать человека, который годами был только другом и плохой заменой тому, кого я действительно люблю? — Что? — спросил он в замешательстве, в то время как рука Арьи нежно гладила щеку, которую она только что ударила. — Он примерно твоего возраста. У него темные волосы. К тому времени, как мы разделили мясо и хлеб, он был бастардом, как и ты. — Она слегка коснулась своими губами его. — Было ли слишком жестоко держать его рядом, чтобы помнить, каково это — быть рядом с тобой? Он мой друг, Джон. И какое-то время он был единственным, кто помогал мне остаться собой. — Он знает? — Джон не сдержался и поцеловал её в ответ. — Он знает, что ты любишь другого? — Его руки крепко прижимали её к себе. — Пока ты знаешь, что я люблю тебя, мне всё равно, о чём он думает.