Сборник драбблов от LadyBee

      Сначала он подумал, что она потеряна навсегда. Джон даже не мог сказать, как долго он держал её неподвижное тело в своих руках, и кровь, вытекающая из его ран, запятнала снег вокруг них. Он звал её по имени и попытался разбудить, но Арья оставалась без сознания в его объятиях. Позже Сэм сказал ему, что пригласил четырех мужчин, чтобы оторвать его от Арьи. Сэм должен был осмотреть её, чтобы оказать помощь. Джон ничего не помнил, даже если бы отправил одного из них на верную смерть.       Арья оставалась без сознания, и прошел почти месяц без каких-либо признаков выздоровления. Два разных мейстера сказали, что он должен привыкнуть к мысли, что она может никогда не проснуться, а даже если и проснется, нет никакой гарантии, что она не будет страдать от последствий. Они предложили Сладкий сон и Слезы Лиса, чтобы положить конец страданиям Арьи, и Джон чуть не задушил стариков за это предложение.       В те дни он отказывался оставлять её одну. Он боялся, что Бран, Санса или даже Дейенерис отдадут приказ и в конце концов отправят Арью отдыхать рядом с Лордом Эддардом и леди Кейтилин. Джон согласился, что он, вероятно, ведет себя как параноик, но по-прежнему никому не доверит её жизнь. Он не может. Если уж на то пошло, у него был долг чести перед Арьей. Именно он или, по крайней мере, любовь, которую он испытывал к ней, вернула его из мертвых. Несправедливо, что он продолжает жить, когда Арья висит на волоске за то, что пыталась спасти его, Север и всё, что им дорого.       Возможно, что фракции уже начали формироваться, учитывая его абсолютное отсутствие интереса к правлению. Бран мог претендовать на трон королей севера или даже передать его Сансе. Джону было все равно. Это была корона, которую он никогда не хотел, и бремя, которое он предпочел бы не брать. Единственное, что имело значение, — это Арья, и он не бросит её. Не в этот раз. Синяки на её коже почти исчезли, и если бы не повязки на ранах, Джон сказал бы, что она просто мирно спит. Если уж на то пошло, она заслуживала покоя и всего остального, но Джон не был готов отдать их ей в последний раз.       За эти долгие часы он испытал несколько различных состояний принятия. Сначала он был в отчаянии, затем он был в отрицании, ярости и, наконец, душераздирающем принятии. Он винил других, богов и в основном себя за то, что не защитил её, как следовало сделать с самого начала. Арья пережила опасность и знала это как близкий друг, но все же…он должен был защитить её, а не играть в героя или короля. Без Арьи ничто вокруг не имело смысла.       Винтерфелл больше не был его домом. Не тогда, когда имя Таргариен шептали по всему Северу и задавали вопросы о законности его притязаний. Некоторые хотели, чтобы его отправили в Королевскую Гавань и сохранили независимость севера. Теперь, когда Дейенерис мертва, а его права на Железный Трон признаны, Джон остался единственным претендентом, и Северу не нравилась идея возвращения в Семь Королевств. Джон понимал это чувство. Он мог бы даже согласиться с этими доводами, но эти проблемы он решил бы в более удобное время. То есть…если он вообще их решит.       Если Арья умрет, Джон не был уверен, захочет ли он остаться в живых без нее. Он так долго боролся, чтобы в конце концов потерять Арью. Не имело значения, будет ли он королем на Железном троне или королем на севере, без Арьи он никогда не почувствует себя дома. У него никогда не будет дома, куда он мог бы вернуться. Кто сказал бы, что величайшая трагедия мужчины — потерять женщину? Джон лучше знал. Арья никогда не была такой. Арья была единственным домом, который он знал, и единственной любовью, в которой он никогда не сомневался. Если уж на то пошло, его величайшей ошибкой было считать её любовь и жизнь само собой разумеющимися.       Когда страх становился невыносимым, Джон брал её за руку и чувствовал тепло. Если этого было недостаточно, он ложился рядом с ней в постель и притворялся, что они просто устали и спят в одной постели, потому что Арья боялась кошмара. Это даст ему немного покоя, и Джон сможет поспать пару часов, только чтобы проснуться посреди ночи, испугавшись, что она перестала дышать.       Эта ночь была такой же. Он лежал рядом с ней и смотрел на её умиротворенное лицо. Джон редко видел в детстве такую Арью. Арья больше походила на грозовую тучу, ставшую плотью, и ничто в ней прежде не было мирным. Она тоже была прекрасна. Как принцесса из давно забытой сказки, которую старая Нэн могла бы рассказать им целую жизнь назад. В сказках принцесса всегда просыпалась после поцелуя принца. В сказках есть счастливый конец, и история никогда не закончится трагедией и скорбью. Было ли неправильно с его стороны желать, чтобы это была сказка, когда все остальные жили в кошмаре, принесенным войной? Конечно, это было эгоистичное желание, но если король не может позволить себе быть эгоистичным, то кто может? — Ты проснешься, если я поцелую тебя, сестренка? — прошептал Джон, как будто Арья могла его услышать. — Иногда мне кажется, что я должен был поцеловать тебя перед битвой. Я должен был заставить тебя пообещать мне, что ты не сделаешь ничего безрассудного и вернешься ко мне. Я знаю, что это ложь, но все же… по крайней мере я мог бы потребовать от тебя выполнить ваше обещание. — Его пальцы коснулись её щеки, и сердце заныло от тяжести слов, которые он никогда не осмеливался произнести вслух. — Они говорят, что я должен отпустить тебя. Что ты устала… Правда? Я отпущу тебя, если ты скажешь, что не можешь больше оставаться, но прежде чем ты скажешь мне это… я хочу, чтобы ты знала. Ты должна знать, что я любил тебя. Я и сейчас люблю, но не так, как брат должен любить сестру. Ты не должна говорить мне, что это неправильно. Я это уже знаю. Я просто хочу, чтобы ты знала… — его голос сорвался на мгновение, когда он попытался сдержать слезы. — Я все равно буду любить тебя, даже если ты покинешь меня. Приходи, чтобы преследовать меня, если сможешь. Когда придет мое время, надеюсь, ты будешь ждать меня с другой стороны, даже если просто назовешь меня глупым.       Джон наклонился, чтобы поцеловать её в губы на прощание. Он был готов схватить подушку и положить конец агонии. Арья заслуживала свободы и покоя. Он делал это для неё, как последний акт любви. Он был готов сделать это, когда почувствовал на своей руке чью-то слабую руку. На мгновение он вздрогнул от этого прикосновения. Он сел на матрас и потрясенно посмотрел ей в лицо. Арья пару раз моргнула, прежде чем слабая улыбка коснулась её губ. — Я думаю… — она заговорила хриплым голосом женщины, которая не разговаривала целую вечность. — Мне приснился необыкновенный сон.       Может быть, всё ещё есть надежда, что это будет их сказка, их счастливый финал от начала и до скончания веков.