Play along

Худощавый веснушчатый мальчик сидел на маленькой незаправленной кровати, свесив ноги. Небольшая комната, похожая на полупустую каморку, оказалась до невозможности душной. Он рассматривал пылинки, светящиеся в промежутках жалюзи, и боялся пошевелиться. Мальчик почесал нос и заглянул за изголовье кровати, откуда выглядывал такой же пыльный, как и все в комнате, гриф акустической гитары. Покрытый жирными отпечатками пальцев, избитый и совсем не новый, с выцарапанной заглавной R сзади. Он помялся, постучал ботинками и проскользнул по простыне к краю кровати. Он наугад ткнул куда-то пальцем и больно укололся кончиком струны, сунул палец в рот и вернулся на место. Дверь тяжело отодвинулась и в комнату заскочил маленький большеглазый ребенок. — Ты тут не скучаешь? — Он улыбнулся, прищурившись, и наклонил голову набок. — Я там кастрюли ищу, подождешь еще? — Не надо, — Мальчик на кровати отдернул руку от лица, и неловко, совсем в себя, пробубнил — я на гитаре хочу. Ребенок в проходе, подсвеченный солнцем, почесал голову. — Я на гитаре плохо умею, это вообще не моя. Нет, ну вообще моя! — Он прошел в комнату и запрыгнул на кровать. — Мне её подарили. Подашь? — Кончиками больших пальцев он едва касался пола, болтая ногами, и в общем выглядел гораздо меньше сидящего рядом. Слегка рыжеватый, одетый в рубашку мальчик неловко потянулся за инструментом, и, слегка пыхтя, вытащил ее на колени. …- Я тогда думал, ты типа умеешь хотя бы немного играть, — Роджер сидел на невысоком ограждении, поджав под себя ноги. — У тебя вон сколько пластинок дома. Джон прищурил один глаз, пытаясь разглядеть друга, сидящего прямо напротив солнца. — Разве это значит что я умею играть? — Джон уже безуспешно попытался выкарабкаться на ограждение когда-то после занятий, и сейчас, чтобы не облажаться, решил постоять внизу. Он смотрел на друга сквозь пальцы, прикрывая лицо от ярких лучей. — Не знаю. Наверное. — Роджер пригнулся и подал парню стеклянную бутылку. — А что я тебе сыграл тогда? — Не помню, что-то красивое. — Джон отпил приторно сладкий теплый лимонад. Сверху послышался смешок. — Конечно красивое! …Мальчик постарался зажать одну, две струны и мягко провел по ним указательным пальцем. Струны глухо затрещали. — Нужно сильнее нажимать, дай мне, — Роджер подвинул гитару к себе, зажал аккорд и звонко проиграл. Пальцы Джона жгли и не выгибались так ловко, как ему показывали — инструмент не давался. Он вздохнул и опустил взгляд в пол. — Не получится у меня ничего. — Он тоскливо взглянул на Роджера, медленно переставляющего аккорды нотка за ноткой — тогда это казалось чем-то совсем невозможным и совершенным. Светлый, взъерошенный мальчик в большой гавайской рубашке виновато посмотрел на друга. — Не говори так, у меня тоже не получалось сначала! — Он небрежно откинул гитару куда-то к стенке и подвинулся к другу, уткнувшемуся лицом в ладоши. Роджер обнял его и прижался щекой, слегка шатаясь. — Давай больше не будем играть. Хочешь, пойдем во двор? Джон отрицательно кивнул, не поднимая лица. — Научи меня играть вот это, — он напел мелодию. — она такая красивая. Роджер напугано слушал, как тихо всхлипывает его новый друг. Он быстро помотал головой, нащупал гитару и растолкал Джона, показывая, как правильно ставить руки. Аккорд, аккорд, записи в тетрадь, ранки на пальцах. Роджер не умел играть ничего, кроме двух мелодий, которым его научил отец, но в глазах Джона, давно мечтавшего научиться — это было совершенство. Тогда он восхищенно слушал и почти всегда молчал, усердно пытаясь повторить музыкальную магию. Они собирались часто: после школы и на выходных, когда дома у Роджера были все или никого; до позднего вечера, утром, прогуливая занятия — первый лучший друг Джона был в его глазах всем. Прошло время, не то, чтобы много, но достаточно для того, чтобы Роджер уже мог заглядывать на девочек, а Джон — обзавестись друзьями. Ночью, после занятий, на выходных… Они встречались всегда, понимая, что это важнее, чем что-то там.       Они сидели на крыльце незнакомого дома, хозяева которого давно крепко спали. Джон — поджав ноги, укрываясь отцовской курткой, Роджер — на корточках, обнимая колени. Второй что-то без остановки рассказывал, грустно смотря куда-то в газон. Что-то про отца, уроки, музыку и пластинку мечты. Джон чувствовал, как стучат зубы и дрожат коленки. — Подожди, — Роджер замолчал и в ожидании, такими же грустными глазами, взглянул на парня. — тебе не холодно? — Джон поджал губы. Роджер подтянул штаны. — Холодно. Джон приподнял край большой вельветовой куртки и кивнул, улыбаясь. Роджер подполз к другу на корточках и нырнул ему под руку. Джон вздернулся от холода продрогшего плеча друга и закинул на него рукав курточки. Рассказ продолжился.       Небо было звездным, но ночь выдалась слегка туманной, сырой и неприятной. Никто из парней не мог осмелиться попроситься домой. Под этой курткой, казалось, было самое уютное место в мире. Они разговаривали, сплетничали и тихо хихикали, побаиваясь хозяев дома. — Ты знаешь что такое любовь? — Роджер скривился. — Ну, наверное, — Джон нахмурился. — это когда находишь кого-то, с кем хочешь всегда быть. Роджер пересел, оттого что затекли ноги. — Я видел фильм, где говорили про любовь.ну, понимаешь.там был военный мужчина, и мужчина летчик. Джон широко распахнул глаза. — И что? Дружба это тоже любовь. Ты же любишь друзей? И сестру свою тоже. Роджер надолго задумался. — И тебя? — Не знаю, это ты должен решить! — Джон засмеялся и перетянул куртку на себя. — Это глупое понятие. Есть же еще ревность и зависть! — Да. —  Роджер позвенел крышечками из-под лимонада в кармане. — Глупое. — А я люблю тебя, — Джон обнял друга. — И не хочу чтобы ты вдруг исчез или что-то еще. …Он долго не соглашался. Откладывал совместную репетицию как мог. Старшие классы давили экзаменами и на музыку совсем не оставалось времени. — Джонни! — Роджер выбежал на коридор. — Ты не можешь не согласиться! — Он махал желтой бумажкой. — Давай выступим вместе! Концерт от школы это такой шанс! Джон захлопнул шкафчик и выхватил бумажку у парня. — Как ты это представляешь? Концерт через две недели, как нам подготовиться? Роджер выудил из заднего кармана ключ с биркой «02». — Актовый зал открыт для репетиций до 6-ти вечера. — Он выглянул из-под солнечных очков и криво заулыбался. 02. Пустой зал, отдающий эхом любой шаг и вздох. Джон медленно нажимал клавиши рояля, те, что запомнил, когда пытался научиться играть. Он перевел взгляд с рояля на Роджера — раскинувшегося на двух стульях, зажимающего гитару коленями. — А ты выбрал песню? — Нотки плавали и множились тихим эхом. Послышалась гитара. Джон на мгновение оцепенел и повернулся к залу — та самая. — Представь себе, я нашел её аккорды! Это, конечно, не Битлз или кто-то, но она такая. — Ты специально её искал? Роджер оценивающе помахал головой и прекратил играть. Джон взял стоящую в углу акустику и подбежал к другу. Он сдвинул два стула и сел рядом, внимательно наблюдая за его руками, вспоминая забытые уроки. — Мы придумаем вторую партию, чтобы можно было сыграть вдвоем, ладненько? Слегка вспотевшими пальцами он зажал струны и несколько раз глухо их проиграл, настраиваясь на ритм. Взмах, взмах, и мелодия зазвучала хорошо, лучше, четче. Роджер поднял очки. — Да у тебя лучше, чем у меня выходит! Почему ты не играешь никогда? …- Куда я могу исчезнуть? — Роджер слегка испугался и прижался к мальчику. — Люди исчезают, иногда, непонятно, куда. — Джон пожал плечами. — Умирают или еще что-то. — Тогда. тогда пообещай, что не исчезнешь и не умрешь. — Роджер подергал друга за кофту, пристально вглядываясь в его спокойные глаза. — Угу. — Он кивнул. — А ты боишься? — Роджер молчал, но глаза его слегка заметно заслезились. — Моя мама целует меня в лоб, когда я боюсь чего-то или грущу. И станет легче, вот посмотри, — Джон на секунду прижался губами к холодному лбу мальчика и отстранился. — Лучше? Роджер помотал головой. — Не лучше. Но я, наверное, тоже люблю тебя, Джонни, не исчезай. …Близился вечер. В скором времени зал нужно было освободить. Они не играли больше. Роджер безобразно тыкал в пианино, Джон сидел рядом на низкой табуретке, указывая, куда лучше нажать. Примитивная, слегка грустная акустическая мелодия накрыла воспоминаниями с головой. Джон поник, но выдал тихий смешок. — Помнишь как мы ходили на крыльцо чужого дома? — Ага. Сейчас там новые владельцы, обнесли все забором и крыльцо закрыли. — Роджер сел на рояль и наклонился над Джоном. — Печально. — Ты мне там в любви клялся. — Джон грустно улыбнулся. — А теперь что? Гуляешь там со своими.Как её? Люси? Ты у меня уже месяц не был дома. А когда-то. — Я тебе в дружбе клялся, и вот мы тут. А «мои» это другое, что за глупость? Джон пожал плечами. Ему не хотелось поднимать этот разговор. — Ты не думал, может дружба это неправильное понятие? Роджер соскочил с рояля и встал напротив парня. Джон выровнялся. — Я вообще не понимаю- — Ну, знаешь, — он перебирал пальцы и запыхался. — у тебя нет такого чувства. Как. Роджер нахмурился. «Как»? Джон откашлялся. — Ревности? Зависти. — Ну, друзья ревнуют своих друзей к другим, это бывает. — Роджер хотел отмахнуться и уйти, но парень поднялся с места и схватил его за рукав. — Нет, я про девушек. — Он крепко сжал челюсть. — Я про девушек. Я думаю, что ты для меня не друг. Роджер отдернул руку. — А кто? О чем ты вообще? Успокойся, Джон. Ты мой лучший друг и тебе незачем волноваться, ладно? Он схватил его за рукав крепче. — Я думаю что люблю тебя по-настоящему, Роджер. Я не понимаю. — Нет, — Роджер отошел на шаг назад. — Нет, Джон, даже не вздумай. — Он взмахнул ладонью. — Забудь об этом нахрен. Роджер отошел еще на несколько шагов, не отворачиваясь. Он закинул через плечо гитару и быстрым шагом направился к выходу. Напомнил, где ключи и сбежал. Джон кивнул, прикусывая язык. Он сожалел обо всем, что произошло сейчас. Жалел и прокручивал в голове свои ужасные слова. «Зачем?» Он упал на табуретку и громко выдохнул. Слезы накатились неожиданно, резко, отдаваясь неприятным холодком по спине. Пустой актовый зал отдавал каждый вздох эхом.       Они действительно поставили забор. Джон помотал головой и опустил гитару на землю. Глаза сильно пекли и голова раскалывалась. Парень попытался заглянуть между досок, чтобы увидеть знакомое с детства место — там появились пугающие светящиеся садовые гномы и клумба. Они залезали туда часто, особенно летом — почти каждую ночь, когда удавалось сбежать погулять поздним вечером. Особенное место, хранящее тайны их двоих — теперь за забором. Джон попытался улыбнуться и напел их мелодию. Слезы покатились сильнее, голос задрожал. Он попытался прикрыть рот и отвернуться. На плечи опустилась теплая куртка. Парень распахнул глаза и увидел Роджера. — Если ты думаешь, что мне жаль, то нет. — Он смотрел пристально. Джон кивнул, хотя совсем ничего не понимал. — Я вообще не понимаю, что на тебя нашло. Откуда такие мысли у тебя в голове, тоже не понимаю. За забором из окна тихо слышалась пластинка. Блюз или какой-то рок, совсем кривой звук. — Джон. — Роджер подошел ближе, поправил на парне куртку и пожал плечами. — Я вообще ничего не понимаю. — Он обнял его. Едва ощутимо, привстав на носочки, прижимаясь щекой. — Но я, наверное, тоже люблю тебя. Ты только не исчезай. — Он чмокнул его в щеку, отчего Джон громко расплакался и обнял парня крепче. — Да куда же мне исчезать? — Он выдавил сквозь всхлипывания.             Старый блюзмен продолжал хрипло петь, прерываясь плохой записью. Чужой дом. Куртка. Любовь.