К твоим ногам

Цзинь Гуаншань всегда был человеком легкомысленным и ветреным — так говорили. Хотя… Людская молва его совершенно не заботила; любые разногласия улаживались вопросом цены, а хитрость, лесть и ум позволяли войти в доверие ко всякому. Дела своего клана Цзинь Гуаншань решал быстро и без усилий, выбрав наиболее выигрышную сторону. Он не лез на рожон: сначала выслушивал всех, потом — выбирал большинство. Еще он любил выпить вина, а после развлекаться всю ночь напролёт с одной-двумя молодыми красавицами. О его большой любви к женщинам знали все в Поднебесной, начиная с супруги. То, что отпрысков от этой «любви» было больше, чем звёзд на небе — тоже факт известный. Цзинь Гуаншань питал слабость к молоденьким пышногрудым красавицам, особенно ему нравились высокие черноволосые девушки с карими глазами, молочной кожей и тонкими запястьями. К слову, одну из таких он прямо сейчас имел на супружеском ложе, в то время как жена находилась в поездке. Страсть к женщинам Цзинь Гуаншань принял давно. Но вот завладевший его сердцем мужчина — это было в новинку. Женщины — пьянящее вино, но он… он — едкий дурман. Вдохнул раз и пропал. Так и случилось на собрании в Башне Золотого Карпа. Главы кланов неторопливо обсуждали насущные вопросы, как вдруг громом среди ясного неба появился Вэй Ин. Прекрасный в своей дерзости, он много говорил и еще больше — требовал. За такие речи паршивца стоило разорвать на месте. Нахал. Цзинь Гуаншань не выдержал — как скоро, не помнил и сам — и твердым шагом приблизился, намеренный самолично вышвырнуть негодника прочь. Вэй Ин достал флейту и поднёс к губам — понятная угроза. Подойдя вплотную, Цзинь Гуаншань так и замер. Высокий, стройный, с дымчатыми глазами и алой лентой в чёрных волосах — Вэй Ин выглядел бесподобным небожителем. Рукава с поднятых рук соскользнули до локтей, оголяя тонкие запястья — контрольный выстрел в голову Цзинь Гуаншаня. Перед ним стоял его идеал — прекрасный и божественный. Глаза Вэй Ина смотрели прямо на него — властные и вольные. Хватило и пары секунд, чтобы образ Вэй Ина отпечатался в сознании Цзинь Гуаншаня навсегда. В этот момент Цзинь Гуаншань был готов упасть перед ним на колени и целовать его ноги, лишь бы тот стоял так перед ним до скончания веков. Чей-то голос раздался в зале, окликнув, но напрасно. Люди и помещение плыли в тумане, в котором, гордый и невозможный до сладкой боли под ребрами, различался только Старейшина Илина. Вэй Усянь. Вэй Ин. Кто-то дернул Цзинь Гуаншаня за рукав, и он наконец выпал из оцепенения. Отвлекшийся на резкий ответ тому, кто его звал, Цзинь Гуаншань потерял всего секунду, но и ее хватило. Когда он обернулся туда, где прежде стоял Вэй Ин, его и след простыл. Ядом сочился Вэй Ин в венах Цзинь Гуаншаня, отравлял и сердце, и душу. Все следующие дни он только и думал о чужой дерзкой выходке, об этом своевольном взгляде, о гордо вздернутом подбородке. Хуже — Цзинь Гуаншань искал встречи. Но стоило им встретиться, как он замирал, очарованный красотой хрупких запястий. Он был готов возносить Вэй Ину, словно божеству, молитвы; воздвигнуть храмы и дворцы неимоверной красоты. Неимоверной — но неспособной затмить блеск красоты Вэй Ина. Втайне Цзинь Гуаншань посылал ему подарки и букеты лучших во всей Поднебесье пионов, что служили знаком его клану. Вэй Ин, словно измываясь, принимал дары и молчал. Женщина давно бы пала и отдалась ему. Вэй Ина, казалось, не брало ничего, и от этого рассудок мутнел с каждым часом. Цзинь Гуаншань настолько обезумел от своей любви к Вэй Ину, что посылал слуг из клана патрулировать окрестности Илина. Несколько человек были приставлены к Вэй Ину в виде незаметной, но неусыпной стражи: они всегда находились в тени и докладывали о каждом его шаге. Цзинь Гуаншань знал всё: куда Вэй Ин ходит, что пьет, что ест, с кем общается. Знаний — а вместе с ними невысказанных мыслей, невыраженных чувств — накопилось столь много, что он попросту не сумел больше терпеть. Однажды вечером, отослав всех слуг, надел старую мантию и отбыл в Илин, где без труда нашел винную лавку, в которой иногда проводил одинокие вечера Вэй Ин. Из-за позднего часа лавка закрывалась, и последним посетителем как раз оказался Старейшина Илина. Шаткой походкой Вэй Ин вышел из лавки, постоял какое-то время у двери и направился к горе. Немедля ни секунды, Цзинь Гуаншань последовал за ним. Когда Цзинь Гуаншань завернул за угол, послышался лай. Собаки. Вэй Ин до смерти боялся собак, а сейчас он ещё и пьян. Ринувшись что есть мочи, Цзинь Гуаншань как раз подоспел к моменту, когда Вэй Ин уже замер посреди дороги, уставившись в паническом страхе на двух бездомных собак. Немедля ни секунды, Цзинь Гуаншань прогнал псов и повернулся к Вэй Ину, но тот смотрел тупо перед собой, не менял позы и будто не осознавал, что произошло. — Вэй Усянь, ты в порядке? — Цзинь Гуаншань? — едва разжимая побледневшие губы, удивился Вэй Ин. — Что вы… Он не успел закончить фразу — ладони накрыли его холодные руки. — Что вы делаете?! — воскликнул Вэй Ин. — Хотел убедиться, что с тобой все в порядке. — А за руки зачем хватать? — Хотел проверить твой пульс и, если нужно, дать снадобье, чтобы привести тебя в чувства. Никакого снадобья от испуга, конечно, не было — не то что у Цзинь Гуаншаня, а вообще. Но эти руки… тонкие запястья, выступающие под кожей косточки, едва заметный рисунок вен. Как можно устоять и не коснуться! Цзинь Гуаншань всего лишь воспользовался легким замешательством, украв прикосновение, но этой скоротечной близости вдруг оказалось мало. У Вэй Ина нетронутыми остались и лицо, и губы, и тело, и… — Что вы здесь делаете? — настороженно спросил Вэй Ин. — Я пришёл к тебе. — С какой целью? Угрожать? — Вовсе нет. Хотел узнать, понравились ли тебе мои подарки. — Так это были вы. Конечно, я догадался что отправителем был кто-то из клана Ланьлин Цзинь, но чтобы сам глава клана, да ещё и мне… Зачем вам всё это? Цзинь Гуаншань мягко улыбнулся. До ужаса приятно: Вэй Ин принял все его подарки. — Так тебе понравилось? — Цветы были красивые, — помедлил с ответом Вэй Ин и продолжил лезть с вопросами: — Так зачем всё это? — А всё остальное? — не отступал Цзинь Гуаншань. — Было так много всего, что я и не запомнил, что пришло от вас, а что — от других кланов, — устало ответил Вэй Ин. — От других кланов? — удивился Цзинь Гуаншань. — Вы же не думаете, что вы один присылаете мне кучу подарков. Среди них есть и подарки от моих так называемых последователей. И много подарков от женщин, — ухмыльнулся Вэй Ин. Волна ревности окатила Цзинь Гуаншаня: — Ты! — Ах да, зачем вы приставили ко мне своих слуг? Полагали, что я не замечу? — Вэй Ин светился обаятельной улыбкой. Прекрасное улыбавшееся лицо обезоруживало. Цзинь Гуаншань забыл как дышать. — Так зачем все это было нужно? Неужели я так вам понравился! — Вэй Усянь прыснул со смеху. Сердце Цзинь Гуаншаня пропустило удар. Наглый смех эхом раздавался в голове, отпечатавшись в сознании. — Присоединяйся к моему клану, — слова сами сорвались с губ Цзинь Гуаншаня, удивив и его самого, но не отступать же теперь. — А? Так вот к чему все эти ухаживания, а я-то думал! — пуще прежнего рассмеялся Вэй Ин. Цзинь Гуаншань смотрел на заливавшегося смехом Вэй Ина не в силах отвести глаз: от красоты мутнело перед глазами, внутри поднималась сладкая и жаркая волна, а смех отдавался дрожью во всем теле. Отсмеявшись, Вэй Ин тотчас принял серьезный вид. — Господин Цзинь Гуншань, я польщен вашими подарками и вашим предложением вступить в клан, но я вынужден отказать, — сказав это, он заложил руки за голову и присвистывая направился своей дорогой. Все чувства разом смешались в душе Цзинь Гуаншаня, воспаленное сознание приказало: «Верни! Останови!» В одно мгновение он оказался позади Вэй Ина и, схватив его за руки, впечатал того в стену. — Ты или примешь моё предложение и мы будем союзниками, или откажешь и сделаешь меня своим главным врагом, — прорычал он. — Вы уже давно сделали меня своим врагом. О каком союзе может идти речь? — язвил Вэй Усянь. — Не дерзи мне, паршивец. — А то что? — ядовито ухмыльнулся Вэй Ин. Цзинь Гуаншань быстро догадался о его планах и не позволил вытащить талисманы из рукавов, прижав руки к стене. Только потом он с замиранием сердца обнаружил, что не просто прижал — завладел руками Вэй Ина и уставился на его тонкие запястья в своих ладонях. Воспоминания первой встречи, словно молния, пронзили разум Цзинь Гуаншаня, и он, будто в бреду, прильнул губами к невероятно мягкой, отдававшей винным дурманом коже. Вэй Усянь такого явно не ожидал. Уставился на Цзинь Гуаншаня глазами, полными непонимания и удивления. Смотрел, как тот целует тонкие пальцы, спускаясь ниже; когда Цзинь Гуаншань достиг запястья, то сначала жадно втянул носом запах обожаемого тела и только после начал усыпать его горячими поцелуями. Вэй Ин не сразу пришёл в себя, но как только сознание вернулось к нему, свободной рукой он вынул талисман и прикрепил к спине Цзинь Гуаншаня, призвав духа и тем самым выбравшись из цепкой хватки. Цзинь Гуаншань рухнул на колени перед ним, заливаясь в мольбах: — Вэй Ин, не уходи, прошу останься со мной. Присоединись ко мне — и у тебя будет всё, что ты только пожелаешь. Только скажи — и я преклоню весь мир перед тобой . Я дам тебе все богатства, какие есть на свете, я постелю тебе под ноги небо, вырву свою душу и отдам — можешь сделать из неё хоть коврик и вытирать ноги, только, молю, будь моим. Абсолютно не понимая что происходит, Вэй Ин попятился назад. Он мог слышать, как его имя повторялось бесчисленное множество раз. Не желая больше ни секунды оставаться здесь, Вэй Усянь развернулся и пустился прочь.

***

Комната пропиталась запахом секса. Цзинь Гуаншань устало двигался в теле молодой девушки, он никак не мог достичь оргазма. Больше часа он брал девицу в разных позах, но все это не доставляло ему былого удовольствия. Закрыв глаза, он увидел алую ленту в чёрных волосах и изящные мужские пальцы. Нахмурив брови, он вызвал образ из памяти: представил стройное обнаженное тело Вэй Ина под собой, а тонкие запястья — в своих руках. Движения тут же сделались резкими, рваными, и девушка вцепилась пальцами в его плечо, а Цзинь Гуаншань в это время представлял, как сделал бы то же самое Вэй Ин. По телу пробежала дрожь. Целуя девушку Цзинь Гуаншань воображал, будто терзает непокорные губы; водил руками по её бёдрам — и чувствовал крепкие мужские ягодицы; девушка под ним извивалась, словно змея, но ему казалось, будто задыхается под его ласками Вэй Ин. Цзинь Гуаншань не сдерживал себя, и, выбивая глубокими толчками стоны из любовницы, слышал нахальный и звонкий смех. Тоже со стонами. Ритм сделался совсем уж быстрым. Задыхаясь от стонов, девушка коснулась лица Цзинь Гуаншаня, и он прильнул — не к ее женской и невесомой руке, а к тонким, но привыкшим к мечу пальцам. И когда аккуратные женские ножки оказались у него на поясе, он будто со стороны увидел сильные мужские ноги. В ожившей фантазии Вэй Ин весь вжался в него, жалобно попросил: «Ещё». Невыносимо. Цзинь Гуаншань, перевернув девушку на живот, вогнал в нее член во всю длину, и она, застонав, вся задрожала. Не она — он. Он сжимал его член, извивался, насаживался, просил взять его глубже. Он сжимал шелк постели, выл волком, молил о большем. Весь взмокнув, Цзинь Гуаншань вдруг осознал, что не может больше держаться. Тело напряглось — что-то внутри точно лопнуло и осыпалось звездами перед глазами, отзвенело шумом в ушах — и вдруг обмякло. Время, звуки, движение замерло, а Цзинь Гуаншань всё кончал и кончал, всё шептал лишь одно имя: — Вэй Ин.