Соня.

-Софья Константиновна, пусти меня погреться. Домофон звенит, позволяя зайти в тёплый подъезд и подняться на чёртов третий этаж почти ползком. Он плюхается на лестнице и прислоняет чёрные волосы к белой стене. Где-то Соня, которая не выходит из квартиры. Ну и ладно. Видимо, парень дома. Не нужно, что бы он снова поднимал руку на неё. Мудак хренов. Герман кидает взгляд на часы, которые болтались на руке, а после смеётся. Конечно, он дома, три ночи. Дверь открывается, он поднимает глаза на девушку, которая стоит в ночнушке и халате, босыми ногами почти ступая в грязь подъезда. -Заходи, Гер. Он поднимается, шатается слегка, но заходит в старую съемную квартиру. Плащ падает ей в руки, кое-как отлетает в угол обувь, и Герман уже доплыл до кухни, падая на стул. Соня чистит его плащ, ставит аккуратно ботинки и заходит, нервно перебирая русые волосы. -Опять напился. -Опять, Соня, опять. Девушка вздыхает и достаёт из буфета початую бутылку водки, садится, наливая обоим, опрокидывая за раз три подряд. Он улыбается и выпивает свою. -Снова из-за этого? И почему ко мне, Герман? -Мне некуда больше идти... -А как же Света? Она тебя же ждёт дома. -Не ждёт, Сонь. Никто не ждёт. Он оправдывает ещё рюмку и молчит, заедая колбасой, которая уже успела появиться на столе. Соня качает головой. "Из - за этого". Она не знала даже, в чем дело. Герман обозначил свою проблему с самого начала как "это". Она и не спрашивала, но знала, что, сверху, у него недавно дом сгорел. Он до сих пор горько шутит на тему, что остался бездомным, хоть и живёт у своей сестры. -Он твоя сестра, поймёт же. Герман молчит, сосредоточено ища по карманам пачку сигарет, покуда девушка открыла форточку. Курить он стал со студенческих дней. Вместе с Соней. Пока она не ушла к своему Васе. На этой мысли, парень вновь хихикает и смотрит в сторону,извлекая из штанов пачку ротманса и зажигалку. -А твой где? -Ушёл, хлопнув дверью. Многозначно протянув какой-то звук, Герман прикурил и вернул взгляд обратно на Соню. Синяки под глазами, на скуле, разбитая губа, а длинные рукава халата прячут порезы, он знал. Кто бы мог подумать... Кто бы мог подумать, что такая девушка как она окажется в больнице из-за того, что хотела изжить саму себя со свету. Только нашёл её никакой не Вася, а Герман. -Я люблю тебя, Сонь. -Ты сейчас и Васю полюбишь. Она нервно смеётся, крутя локоны волос в руке. -Да ни в жисть, еблан, сука. Глаз на жопу натянуть мало. А ведь раньше он, хоть и мог браниться, но слова матерного не говорил. А если говорил, то на немецком. Он жил в Германии. -Гер... -Я серьёзно, Соня. Я не знаю, что мне нужно сделать, что бы ты увидела меня. Он уже лежит в руках лицом не видя, с каким сожалением смотрит на него сама Соня, глядя по чёрным волосам. Кто бы мог подумать, что этот воспитанный парень будет приходить к ней ночами в стельку пьяным. Просто погреться. Посидеть в подъезде. А было так хорошо раньше, словно брат и сестра, пели песни, делились мыслями о своих проблемах, о том, как им ебут мозг их пары, смеясь и пригубливая по бутылке пива, сочиняя песни. На этом пригорке, что у неё за домом. Она вспоминала, как Гер сбегал с пар и залезал в палату больницы через окно, притаскивая ей апельсинку, если она писала, что хочет её. Ей тогда завидовали, что такой парень, а она молчала и качала головой. Она до сих пор переслушивает старые записи песен на диктофон телефона. -Кем же мы стали? И что мне делать, Соня? Что мне делать, Соня?... Соня молчит, Соня ждёт, пока он уснёт и накрывает пледом. Соня идёт в комнату и выкручивает в телефоне полную громкость, вслушиваясь в записанные песни слегка пьяными голосами. И снова тихо плачет. Он уходит утром, совсем утром, в пять. Соня уже спала, сжимая телефон. А Гер просто укрыл её. Как же поздно она осознала, что разбила жизнь своему лучшему другу и не может вернуть все на круги своя. Только Герман её не винил, он просто всегда был рядом, когда ей нужна была его рука, плечо, жилетка. Он вновь видит на дисплее эти цифры в названии записи на плеере и улыбается. Он добьётся. Как-нибудь. Возможно. Пока он только закрывает за собой дверь и идёт к сестре. Та, наверняка, не спала из-за него. Но ведь все повторится. -Софья Константиновна, пусти меня погреться. Вновь нетрезвый голос, и тихий вздох Сони. И домофон вновь оповещает, что дверь открыта.