Завораживает сильнее звёзд

Один на весь мир… В тёмных коридорах посреди величественного и такого родного замка с арками и шпилями, с прекрастными иногда встречающимися рельефами, по которым он осторожно проводит  рукой, он бредёт, задумавшись о своих проблемах. Зелёно-серый галстук, светлые волосы и тёмная мантия — слизеринец (уже взрослый слизеринец, факультет шестой), он, как и большинство из его факультета, любит одиночество… Или нет? Может, он вынужденно ходит один? Он резко поворачивает и упирается в тупик, но перед ним появляется дверь, ведущая в комнату, которая появляется только тем кому она нужна… Малфою она нужна сейчас как никогда. Выручай-комната всегда даёт посетителям то, что им нужно. Сейчас она была пуста и темна, как и всё в душе Скорпиуса, как-то, что нещадно поглощает его изнутри уже несколько дней. Одиночество. Ему больше ничего и не надо. Быть может, ещё звёздное, безоблачное небо над головой и мягкая трава под ногами. Выручай-комната, повинуясь желаниям посетителя, тотчас организовывает все его мечтания, включая то, что он хотел забыть, но никак не мог. То, что таилось глубоко в сердце, там, куда обычному человеку не добраться, там, где хранится всё тайное и сокровенное, то, чей запах показывает нам амортенция, то, что вскроется только в пытках в виде ласкающих рук и целующих губ, то, что позволено знать только одному человеку на свете, только ему… — Профессор Шляпник?.. Ч-что?.. Что вы здесь делаете? — неосознанно вырывается возглас шокированного студента, рассматривающего только что появившегося учителя. Он был в своей извечной пижаме, а в руках у него была подушка, он точно хотел провести здесь много времени. — Видимо, то же, что и вы, мистер Малфой, — официально ответил тот, хоть тоже был весьма удивлён подобной встрече, — страдаю, — он лёг на траву и, положив принесённую подушку под голову, уставился в звёздное небо, как-будто совершенно не замечая человека рядом, а Скорпиус, тем временем, оправился от первого шока и тоже улёгся наблюдать за этой красотой… Вдруг пошёл ярчайший звездопад, что невпопад озарял всю комнату, как-будто пытаясь осветить каждый тёмный уголок их одиночества, от него все мысли вылетели из головы. Малфой вдруг вспомнил, что говорят магглы про звездопад: что если на падающую звезду загадать желание, то оно обязательно исполнится. Сейчас его завороженные глаза смотрели в наколдованное комнатой небо и ему казалось это вполне разумным, он закрыл глаза и как можно чётче сформулировал у себя в голове своё желание, что внезапно обрело смысл. «Хочу себе профессора Шляпу и ответ на вопрос: «а он меня полюбит?» — это, наверное, самое разумное, что может выдать человеческий разум в полночь. Скорпиус замедлил одну из звёзд и проговорил в мыслях всё это, не сводя с не пристального взора. Закончив, он выдохнул и перевернулся на бок, к предмету, на который и было направлено его желание. Профессор всё ещё делал вид, что не замечает его, Малфою это только на руку, его взгляд блуждает по красивым чертам проффессора, запоминая каждую мелочь. Возможно, это последний раз, когда его недосягаемая мечта так близко. Вскоре он не выдерживает и зевает, потом ещё раз, профессор не уходит. Помутнённый разум просто хочет спать и остальные клетки организма вполне его поддерживают. То самое шестое чувство говорит, что можно здесь спать, что здесь безопасно, а седьмое уже спит, так что… Скорпу не остаётся ничего иного, как не погрузится в темноту его собственного разума.

***

«Он так смотрит на это небо… Да, оно, конечно, красивое, но он смотрит на него с такой отчаянной надеждой» — мысли профессора гулким эхом разносятся по его разуму. С тех пор, как он обнаружил в этой комнате своего ученика, он больше не может думать ни о чём другом. Сначала он хотел уйти, но потом его что-то остановило и он, как последний придурок, сделал вид, что не замечает ученика, хоть его профиль завораживает больше звёзд. Он лёг на траву и невидящим взглядом уставился в звёздное небо, думая обо всём и ни о чём. Вскоре он почувствовал, что ученик тоже последовал его примеру. В голову профессора приходит весьма здравая мысль и он сразу принимается за её воплощение. Он напряженно смотрит в потолок и вдруг оный преображается мириадами подающих звёзд, озаряя всё вокруг и забираясь глубоко в душу. Шляпник понял, что Скорпиус сейчас заворожен потолком и его взгляда уж точно не заметит, и повернул голову, любуясь ещё юными, но такими красивыми чертами. Сердце замирало где-то в почках и не могло подняться обратно, от боязни того, что он повернёт голову и увидит этот взгляд, от того, как хотелось так смотреть на него вечность, а где-то в глубине души, те мысли, которые не озвучиваются в нашем сознании, а имеют вес только в подсознании, гласят: «а вот если он повернётся и… Улыбнётся? Мне…» — бредовая, несвязная мысль, может, поэтому и ощущалась такой реальной и почти осязаемой. Но она не двинулась. Пока рано. Ещё не уверены остальные. Вдруг Скорпиусу в голову приходит какая-то идея и он зажмуривается, вероятно, активно о ней думая. Профессор улыбнулся своим мыслям и продолжил наблюдать за учеником. Тот неожиданно распахнул глаза и уставился в одну точку, провожая одну звезду взглядом. Шестое чувство подсказало Шляпнику вернуться к созерцанию звёзд и вскоре себя оправдало. Он почувствовал на себе внимательный взгляд ученика и услышал едва заметные в биении его сердца слова: — Может, подействует? — явно сказаны уже несознательно. Вскоре послышалось глубокое дыхание, Скорпиус спал. Профессор еле слышно хмыкнул и, не боясь, перевернулся набок, к ученику, чтобы было удобнее за ним наблюдать. У него мерно вздымалась грудь, а голова была повёрнута к Шляпнику, от чего тому открывался шикарный обзор на мирно посапывающее личико слизеринца. Вдруг он осознал, что может даже вечномть так пролежать, не пошевелившись, только смотря на лицо Скорпиуса, на его красивые черты и на то, как он во сне облизывает пересохшие губы. Он не смог удержать свою руку, которая двинулась к Скорпу, чтобы убрать прядь и погладить его по щеке. Вдруг распахнулись его зелёные глаза… — Не спишь? — спросил профессор, сокрушенно убирая руку. — Спал, — аккуратно взял его руку в свою и положил обратно, завороженно глядя в его глаза. И больше не нужно было слов, не нужно ничего, чтобы податься навстречу и впится первым долгожданным поцелуем. Потом слов тоже не нужно будет… Ну, разве что парочку, такие как: «люблю», «обожаю» и «ай, ты мне на ногу наступил!» Хотя, и для этого хватит только взгляда.