Ты выйдешь за меня?

Когда я был мальчишкой, моя мама говорила мне: «Женись, сынок, посмотри, как вы будете счастливы!» Везде искал я, но не попадалась та, которую себе представил я. Я хочу девочку, девушку, такую же, на которой женился старый отец Она была словно жемчуг, единственная девушка, которая у него когда-либо была. Хорошая, старомодная девушка с искренним сердцем, Которая будет любить только меня. «Вы все хотите бросить меня? Да? Хочешь бросить меня? Ну ладно! Иди! Ты и все остальные неблагодарные шлюхи». «Она такая же, как остальные. Только тело отличает её от тех, кому я пытался помочь. Я смотрю на нее, но совершенно не понимаю, как женщина может быть настолько прекрасной. Я более чем доволен. Я смотрю на нее, и мне кажется, что она была бы идеальной невестой. Она смотрит мне прямо в глаза. Я никогда бы не смог причинить ей боль, потому что единственную боль, которую она должна вытерпеть, это, безусловно, рождение нашего ребенка. Я хочу показать ей, что я никогда бы не смог ей изменить. Смотри же, душа моя. Я буду отличным мужем». Сейчас я могла только посочувствовать этому парню, который прошел обряд «очищения» несколькими минутами ранее. Оставалось надеяться, что я не пройду через это. Разумеется, он не станет ничего мне вырезать. Я – женщина. Если меня сейчас слушает Боженька, а я обращаюсь к нему уже в третий раз, то благодарю за такой приятный подарок. Впервые за всю свою жизнь я была благодарна, что родилась женщиной. Иначе бы на месте этого парня могла бы лежать я. И для меня все закончилось бы так же. Каждый раз, когда Глускин прикасался ко мне, по всему телу пробегали мурашки, и я чувствовала себя так, будто вот-вот из меня сделают фарш. Висела долгая пауза, прежде чем Глускин снова заговорил со мной. Улыбка не покидала его лица. Он, наверное, чувствовал себя хорошо и очень даже комфортно. Счастливый. Я отвела взгляд спустя некоторое время. Кажется, ко мне стали возвращаться человеческие чувства. Я сейчас имею в виду чувства паники, страха, отвращения. Я не могла смотреть на него долгое время. Хорошо, что я вообще выдерживала на себе его взгляд. И я все думала: «Он убьет меня сейчас? А может сейчас? Или прямо сейчас? Ну а вот сейчас?» Именно так можно было описать моё состояние. Я не понимала, как долго мне еще можно было дышать, потому что каждый раз, когда он поворачивался ко мне, каждый раз, когда он смотрел на меня, я мысленно прощалась с этим миром и искренне верила, что он убьет меня быстро. Находясь среди прогнивших трупов, я стала терять надежду, что он вообще позволит мне умереть. Помните сказку «Красавица и Чудовище»? Так вот. Я, конечно, не красавица, тем более не Белль, но он определенно чудовище. Думаю, его бы сразу взяли на эту роль. Немного растительности во всех местах и всё. Готов «прекрасный» принц. Только вот в сказке этой, когда Чудовище полюбило Красавицу, оно хотя бы разрешало гулять. А меня этот чудак даже из комнаты не выпустит. Хотя, может это все мои фантазии и все гораздо проще. Но давайте вернемся в настоящее, а не будем сравнивать ситуацию со сказкой. С некоторых пор я стала понимать, почему Глускин не мог найти себе идеальную жену. Не только потому, что в этом месте нет ни одной женщины. Думаю, объяснять не нужно, почему. - Смотри на меня! – Вдруг выкрикнул Глускин и схватил меня за волосы. Благо они не распущенными были, а собраны в аккуратный хвост. Но даже это не помешало мне испытать резкую боль. Я посмотрела на Глускина, и он моментально успокоился. Улыбка вновь засияла на его лице, и он медленно отпустил мои волосы. - Смотрю. – Пробормотала я. Он удивленно охнул, видимо, не ожидая от меня услышать каких-либо слов. - Твои волосы... - Глускин медленно провел рукой по моим волосам. – Зачем тебе такие волосы? Ты хочешь привлекать мужчин? Потому что ты планируешь изменять мне.... – Глускин перешел на шепот. Он снова взялся за свое, похоже, самое любимое занятие. Схватил меня за волосы и притянул к себе. – Ты не хочешь сохранить нашу любовь. Я делаю все, а ты готова изменять мне, прекрасно понимая, что я полностью твой. Я должна была что-то сделать. Я не могла начать оправдываться или что-то в этом духе, потому что я не знаю, как он отнесется к моим словам. Он может убить меня прямо в эту секунду. Я увидела в его глазах то, что видела тогда, в тот момент, когда он начал издеваться над тем парнем. И я не хочу закончить так, как закончил он. Моя голова должна принадлежать мне. Краем глаза я заметила ножницы, лежащие на столе, прямо около койки, на которой Глускин кромсал тело очередной «шлюхи». Сейчас я должна просто оттолкнуть его и схватить ножницы. Быстро. Прямо сейчас. Если бы я не сделала этого, возможно, я оказалась бы в менее приятных условиях, чем сейчас. Поэтому я двинула локтем прямо в живот своему ненаглядному. Он скорчился от боли и отпустил мои волосы. Я кинулась к ножницам, а Глускин застонал, медленно поднимаясь с пола. - Ты такая же. Вы все хотите бросить меня? Да? Хочешь бросить меня? – Твердил он. Я всегда гордилась своими длинными рыжими волосами (хоть и крашенными), но чтобы выжить, мне просто необходимо было показать ему, что он может мне доверять. Ему не нравятся волосы? Я избавлюсь от них. Только так я смогу уйти отсюда. Я не хочу бегать от него. Не потому что я медленно бегаю, нет, вовсе нет. Я слишком труслива для этого. И либо он сейчас успокоится, либо мне придется бежать. - Я не брошу тебя. – Пробормотала я. Глускин медленно направлялся ко мне, держа в руке нож и направляя его на меня. Когда он подошел ко мне, он грустно улыбнулся и стал замахиваться. Именно в этот момент холодный окровавленный пол начал встречать клочки рыжих волос, летящие одни за другими. Конечно, эти ножницы не напоминали парикмахерские, но это не помешало мне состричь волосы, которые так не нравились Глускину. Если ранее я могла похвастаться довольно женственной внешностью, то теперь я напоминала мальчишку. Плевать. Мне жизнь дороже волос. Теперь, единственное, на что я могла надеяться, так это на то, что на секунду я смогла растопить сердце своего жениха. А Глускин, в свою очередь, так и застыл с ножом в руке. Только на этот раз он смотрел не сквозь меня, не смотрел «куда-то туда». Он смотрел мне в глаза и я видела в этих глазах неподдельный шок. Ну что же, сладкий, готовь мое платье. Я закрыла глаза. Если бы Глускин хотел меня убить, он бы давно сделал это. Я и не могла надеяться, что он поймет что-то, не могла надеяться, что смогу изменить человека, который давно слетел с катушек. Но даже такие люди могут быть спасены. И может быть, глубоко в душе, я надеялась, что смогу спасти его. И спасти себя. Я чувствовала его дыхание. Я чувствовала нож, путешествующий по моей шее. Плавно. Осторожно. До грудной клетки. Я нервно сглотнула, но все еще не могла открыть глаза. Хорошо. Я пыталась. Я действительно пыталась. И как бы сильно я не хотела жить, не думаю, что он вот так просто исполнит моё желание. Я оставалась спокойной. Я даже не дрогнула. Никаким способом я не собиралась демонстрировать свой страх. В любом случае, возможно, я была слишком гордой, чтобы встречать смерть с трясущимися руками. Но что-то странное произошло с Глускиным. Я больше не ощущала на себе нож. В этот момент в моей голове всплыли различные варианты развития событий. Возможно, он захотел убить меня другим, более жестоким образом? В этом помещении достаточно мест, где можно распрощаться с жизнью. - Ты знаешь, дорогая, в отношениях необходима отдача. Ты принимаешь любовь, и ты отдаешь любовь. Только так любовь можно сохранить. Ты знаешь это, о, несомненно, ты знаешь! – Я открыла глаза и тотчас пожалела об этом. Глускин находился настолько близко, что единственное, что я могла видеть перед собой – это его лицо. Здесь было настолько темно, что раньше я не могла полностью рассмотреть его. Сейчас, когда он находился так близко, я увидела, насколько ужасной была его внешность. Я видела его шрам под глазом, рассекающий пол лица. Его ссадины, которые невозможно было отличить от кровавых пятен, которые остались на лице, после «очищения» его жертв. Но единственное, что действительно меня в нём поразило, так это его глаза. Я совершенно не понимала почему, но в этой темноте особенно выделялись именно глаза Глускина. «Почему у психов такие красивые глаза?» - на секунду подумалось мне. Я сразу же отбросила эту мысль и сосредоточилась на себе. Мне сейчас необходимо было определить: Я уже умерла или прямо сейчас умираю? Я заметила, как Глускин стал осторожно поднимать с пола мои волосы, рассматривать их и улыбаться. Он смотрел то на волосы, то на меня. Потом снова на волосы и снова на меня. Казалось, что он не мог поверить своим глазам, снова и снова убеждаясь в том, что я действительно это сделала. - Ты умная! Невероятно умная женщина! – Глускин вдруг захохотал. Ну, теперь я была более спокойна, потому что нож уже давно не представлял для меня опасности, «отдыхая» на столе. Глускин был сосредоточен полностью на моих волосах. Я попыталась натянуть улыбку, но у меня не получилось. Еще бы! Я не буду этого делать. Я же не схожу с ума. Надеюсь. Всё это не могло продолжаться бесконечно. Но я жива. Это главное. Теперь мне необходимо было предпринимать какие-то действия, чтобы, наконец, выбраться отсюда. Удивительно, как быстро я смогла заставить настроение Глускина измениться. И иногда у меня создавалось ощущение, что я катаюсь на американских горках. Сначала вверх, потом вниз и снова вверх. - Когда мы поженимся, я уверен, что мы станем самой счастливой семьей. Ты думаешь так же, душа моя? – Глускин улыбнулся. - Безусловно. – Еле слышно пробормотала я. Пора привыкать. А что если мне действительно придется стать его женой? В таком случае, смогу ли я вообще выбраться на свободу? На данный момент мне не внушала страх сама лечебница «Маунт-Мэссив». Был только один человек, которого я стала со временем бояться все больше и больше. С каждой минутой количество моих уловок, успокаивающих Глускина уменьшалось. А это приближало меня к смерти, что не очень радовало. В любом случае, единственное, что помогало мне оставаться живой – моя смелость. Я внушаю себе, что я смелая. И пока я делаю это, возможно, я действительно становлюсь смелее. - Но подожди, неужели ты не злишься? – Глускин вдруг схватил меня за руку и притянул к себе, обнимая за талию. В этот момент, сказать, что я охренела, это значит не сказать ничего. – Я говорил тебе, признавался тебе в любви, но так прямо и не спросил! Ты терпелива, мой ангел. Но теперь я должен спросить. Ты же знаешь, что отрицательный ответ немного расстроит мужчину, который влюблен. Подумай хорошо, моя Дорогая! Ты выйдешь за меня? Итак. Меня зовут Вилена Парк. Я пробралась в лечебницу «Маунт-Мэссив», дабы найти утерянные материалы умершего Майлза Апшера. И знаете, я не могу решить, что ужаснее: Выйти замуж за мужчину, которого я не люблю и вырастить двух сыновей, а потом развестись с этим мужчиной, потому что он мне изменял, или же выйти замуж за психопата-убийцу, который будет верен мне до конца моих (!!!) дней? И пока я смотрела ему в глаза, я не могла придумать ответ, который мог бы удовлетворить нас обоих. Не думаю, что он легко сможет принять отказ. В случае отказа я умру, не успев и глазом моргнуть. В случае согласия, я тоже, скорее всего, умру. Только в свадебном платье. Жуткая смерть или красивая смерть? Я такая неопределенная женщина. Нет, Вилена, ты не можешь молчать. Тебе придется ответить ему. Это тот тип мужчин, которые тяжело переживают отказ и разрыв. В лучшем случае тебя похоронят с твоими конечностями, в худшем - вообще не похоронят. Да, разумеется, я должна была ответить Глускину. Но это такой вопрос, на который я не хочу отвечать. Но мне придется. Выбора нет. Я, конечно, подозревала, что он не из тех, кто разбрасывается словами. Мол, свадьба и все такое. Но разве ему так важен мой ответ? Мне казалось, что независимо от того, что я ему отвечу, он все равно сделает меня своей женой. Правда, я думала, что этот момент никогда не наступит, потому что я выберусь отсюда раньше, чем он предложит мне руку и сердце. Ага. Думала. В любом случае, ситуация была опасной и каждое мое слово влекло за собой необратимые последствия. Мне всего лишь нужно было сказать ему... - Ты ответишь мне, любовь моя? - Осторожно спросил Глускин, все еще обнимая меня. Но если подумать, то это может быть моим шансом уйти отсюда. Если просто... - Да. Я согласна! - Выкрикнула я, чем испугала Глускина, и вас удивила, скорее всего. Все гораздо проще, чем кажется. Пока парнишка не мог поверить своему счастью, я пробралась к нему в штаны. За ключом, разумеется. Это победа! Ключ-карта у меня. Теперь я могу покинуть это место. Теперь у меня есть шанс. Задержалась я в этом месте. Не в моих правилах поддаваться соблазну. Я имею в виду прекрасную семейную жизнь, от которой я только что отказалась. Глускин знает о женской особенности? Женское «да» – это «нет». Прости, дорогой. - Я знал, что ты не похожа на остальных. И я так рад, душа моя! Так рад! - Глускин обнял меня еще сильнее, а я убрала ключ в карман своих джинсов и ответила на его обнимашки. Прекрасно. Обнимаю своего мучителя. Моя мама не одобрит этот брак. Так мы и стояли бы, если бы Глускин вдруг не оттолкнул меня. До сих пор поражаюсь, как можно так обращаться с невестой. Но все дело было в том, что жених мой услышал странный шум и предупредил меня, что отлучится ненадолго, дабы разобраться с источником шума. Особенно я выделила слово "разобраться". Это уже означало, что источник шума - существо живое. Конечно же, я обрадовалась. Если он уйдет, а он действительно уйдет, значит, у меня есть время на побег. Спустя некоторое время я осталась в комнате одна. Глускин не привязал меня, более того, он даже разрешил мне посмотреть на платье. Но дверь, которая мне была так необходима, к сожалению, не вела в этот зал, в котором находилось мое прекрасное белое платье. Я бы прихватила его, но белый цвет меня полнит. Шутка. На самом деле, будучи в свадебном платье, я буду привлекать слишком много внимания. А я планировала выбраться отсюда живой. И да, Глускин сам ушел в этом направлении, поэтому в тот зал я точно не собираюсь. И вот, наконец, я открыла эту заветную дверь, ведущую на свободу. Аккуратно высунув голову, я медленно прощупывала стену, дабы не упасть и не споткнуться. Совершенно ничего не видела в этой темноте. Мне было достаточно тяжело, поэтому я предпочла путешествовать на корточках. От одной коробки к другой. От одного стола к другому. Осторожно. Тихо. Меня сложно было заметить. Более того, смею предположить, что даже самый зоркий человек в этом заведении не смог бы отличить меня от стула. Ну, с таким примерчиком я явно загнула. Но то, что я оставалась действительно незаметной - это факт. Со временем я стала понимать, что любой, кто проберется во владения Эдди Глускина – обречен на смерть. Но так приятно осознавать, что я стала первым человеком, которого он не убил! Пока что. Мне стало интересно, как скоро Глускин вернется и как скоро обнаружит пропажу своей невесты. Я должна была как можно скорее найти дверь в другой блок. И пока я скрывалась за очередной коробкой, я услышала чье-то мычание. Потом смех. И снова мычание. Голоса были совершенно разные, казалось, что там находятся двое, а может даже трое. Они разговаривали между собой, обсуждали что-то, хихикали и стонали. Я надеялась, что они не заметят меня. Я же действительно как мышь! - Зачем? - Потому что нам нужно это! Нужно это. Это. Нужно. Необходимо. - Задумайся, что он может сделать с нами. Может сделать! Ха-ха! - Он всегда готов пролить кровь. Я так поняла, что обсуждают они именно Глускина. Интересная репутация у этого парня, однако. И только, когда «они» прошли мимо меня, я начала понимать, что здесь что-то не так. Это вовсе не «они», это он! Один человек, у которого, похоже, раздвоение личности. Удивительно, как он может менять интонацию своего голоса. С такой способностью он может выступать в цирке. Все они могут выступать в цирке. Жуть. - Мы никогда не были здесь. – Говорит «первый», а второй поддакивает: - Конечно, не были здесь. – Говорит «первый», а второй поддакивает: - Конечно, не были, потому что он убил бы нас. Как долго ты собираешься быть тряпкой? Ничто не мешает нам быть здесь, потому что он уважает нас. И он может помочь нам. Как мы ему. Мы помогаем ему. Оу. С такими серьезными психологическими проблемами, сомневаюсь, что Глускин поможет тебе, дружок. Разве что отправит на тот свет. Почему-то я совершенно не сомневалась, что Глускин убьет этого загулявшего парня. Но, с другой стороны, возможно в этом месте, среди психопатов, действительно существует такая вещь, как помощь. В любом случае, это даже не мое дело. Моё дело – попасть в лабораторию и забрать то, что полностью раскроет всю правду. И сомневаюсь, что предпочту остаться здесь, наедине с тем, кто чуть не убил меня. Я дождалась, пока «загуляйка» (прекрасное имя, я считаю) прошел мимо и немного подождав, рванула по коридору. Я знала, что могу привлечь внимание, но если бы я задержалась там, то рискнула бы нарваться на неприятности. Но нет, знаете, скорее всего, я такой человек, которого неприятности преследуют независимо от того, хочу я на них нарваться или нет. Мой «загуляйка», оказывается, не загулял в тот конец коридора, о котором я думала, прежде чем рвануть в обратную сторону. Он развернулся и заметил меня, несущуюся к двери. - Невеста. Невеста. Невеста. Для Глускина. Возьми её. - Возьми её. Невесту для Глускина. Это когда я там нахваливала себя, мол, я мышь и все такое? Видимо я слон. Мамонт. Динозавр. Я не знаю, каким образом я вообще привлекла его внимание. Он должен был уйти! Я все продумала. Почему он, черт возьми, остался там? Не успела я ухватиться за ручку двери, как меня оттащили от нее и швырнули к стене. Ну как, швырнули... Я, конечно, удержалась на ногах, но мне было действительно больно. - Невеста для Глускина. – Продолжал твердить мой новый знакомый, пока я пыталась как-то отбиться от него и прорваться к выходу. И что я только в ход не пускала. И ноги и руки. И все вместе. И плечом пыталась ударить. И локтем врезать. Видимо, только мой жених готов падать от моих легких ударов. С этим красавчиком так не получилось. «Загуляйка» прижал меня к стене. Его пальцы сжимали мое горло, и я стала задыхаться. Я пыталась отбиться, но он продолжал меня душить. Нет. Я не хочу. Я не собираюсь умирать. Вдруг что-то сбило его с ног. Я воспользовалась этим и отползла в сторону, пытаясь прийти в себя. В висках пульсировало, голова кружилась, но я все-таки отчетливо увидела, кто помешал «загуляйке» сделать то, что он задумал. Нет. Да быть этого не может. Боженька, скажи, что это не то, о чем я думаю. Но нет, Боженька не врет. Грех это, и вообще он со мной не разговаривает. Это я так. Успокоить себя. А спас меня Глускин. Он набросился на бедного парня и стал наносить ему весьма сильные удары в лицо. Снова и снова он разбивал ему его неприятную мордашку, и я заметила, как лицо «загуляйки» залилось кровью. - Только попробуй. Только попробуй сделать это, шлюха. Только попробуй снова сделать это, сука. Ты больше не сможешь. Никто не сможет. Не трогай! – Когда я присмотрелась, то заметила, что Глускин держит в одной руке нож. Только этого не хватало. Сейчас он убьет его, а потом меня. Мне было тяжело соображать, у меня больше не было сил бежать. Голова закружилась еще сильнее, и прежде чем потерять сознание, я заметила, как безжалостно он кромсает горло моего обидчика. Когда мои глаза окончательно закрылись, я услышала то, что стало для меня чем-то вроде приговора. - Она МОЯ невеста. Ну и дела. Пока, свобода. Мне страшно. Мне страшно открыть глаза, увидеть Глускина, увидеть его выражение лица. Мне страшно открыть глаза, увидеть, как он держит в руках нож. Мне страшно открыть глаза. Я была уверена, что он так просто не простит мне мой побег. Он не отпустит меня, более того, он убьет меня. Это лишь вопрос времени. Я все еще могу дышать, но это не значит, что я в безопасности. Я делала вид, что сплю, пока ощущала, что Глускин находился рядом. Я слышала его. Его шаги, его дыхание, его вздохи. Но я так сильно боялась открыть глаза, что сжимала их как можно сильнее. Но невозможно убежать от этого. И я должна столкнуться с этим наказанием. Я не смогу избежать этого. И да, я стала чувствовать странный холод, пробегающий по ногам. Это было не к добру. Я была в таком состоянии, что еле-еле ощущала собственное тело. Все будто онемело. Мне тяжело даже объяснить, что я увидела, когда открыла глаза. Этот человек, определенно, собирается удивлять меня каждые десять минут, если не чаще. Он уложил меня на стол, а сам присел на стульчик, совсем рядом со мной. Это было бы невероятно романтично, если бы не было так жутко. Это еще не все! Мои прекрасные джинсы... Их на мне не было! Он снял с меня мои джинсы. И я лежала перед ним в одних трусах. Благо майка была на мне, но знаете, лежать в таком виде перед психопатом-убийцей – это вообще не прикольно. Я хотела накричать на него и обвинить в сексуальном домогательстве, но я не была уверена, что он отреагирует на это адекватно. В лучшем случае вырубит меня за секунду, схватив свой замечательный нож. Один глаз я закрыла, а второй держала открытым, дабы следить за передвижением своего жениха. Но он совершенно не двигался. Сидел на стуле, опустив голову. Он спит? В таком случае, возможно, я могу просто встать и... - Дорогая? – Глускин поднял голову и посмотрел на меня, грустно улыбаясь. – Ты слишком долго спала. Не очень долго, учитывая то, что последний час, я делала вид, что сплю. Но тебе об этом знать необязательно. - Мне нужны... Мои джинсы. Отдай их. – Пробормотала я, глядя на Глускина. Он сначала покачал головой, мол, не понимая, о чем я говорю, а потом вдруг подскочил и уже через несколько секунд мои джинсы оказались на столе, прямо рядом со мной. И только я собралась надеть их, как Глускин вдруг схватил меня за руку, второй рукой он схватил джинсы и кинул их на пол. Ну а сейчас я вообще не поняла. Это что еще за издевательство? Я должна ловить свою одежду? Только мне стоило потянуться за своими джинсами, как Глускин перехватил меня и посадил на стол. Я боялась накричать на него, но я была действительно зла в этот момент. Какое право он имеет оставлять меня голой?! - Отдай. – Буркнула я, не поднимая взгляд. Мне страшно возникать, страшно злиться, а еще страшнее смотреть в этот момент на него. - Нет, – сказал Глускин, все еще держа меня за руки. – Ты не можешь сейчас одеваться. Посмотри на себя, любовь моя. Он причинил тебе боль. Посмотри на себя. Он испортил твое тело, и я собираюсь помочь тебе. Ты должна быть идеальной. Я понятия не имела, о чем говорит мой жених. Но только когда он перевернул меня, словно больную собачку (!!!), я обратила внимание на кровавые ссадины на моем бедре. Видимо, когда меня откинули к стене, я содрала кожу. И очень сильно. Но мое бедро не болело, поэтому я не замечала этого раньше. - Я обработал рану, моя милая. Но ты должна больше отдыхать, потому что я не хочу видеть, как ты страдаешь. Обработал? Чем? Кровавыми сгустками предыдущих жен? Нет, спасибо, мне бы водой обработать, что ли. До свадьбы заживет. Ох, насколько актуальной сейчас является эта поговорка. - Это обычная ранка. Всё будет в порядке. – Я попыталась встать, но Глускин накрыл меня своим телом, преграждая мне путь. - Нет. – Настаивал он. Я закатила глаза, но вдруг мне стало смешно. Человек, который держит меня здесь, человек, который пытался убить меня.... Обработал мне рану? Не хочет, чтобы я поранилась? Что в голове у Глускина на самом деле? - Хорошо. Я буду сидеть здесь. – Поддалась я. - Зачем ты украла ключ, милая? Я не помню, чтобы я клал его в твой карман. – Глускин смотрел мне в глаза. Ухмылка появилась на его лице, а меня это настолько сильно смутило, что я опустила взгляд и молилась, чтобы моя попытка сбежать не привела к ужасным последствиям. Я молчала. Что мне нужно было ему сказать? Что я пыталась сбежать от него? Он понял это. Давно уже понял. - Мы с тобой взрослые люди. Именно поэтому, я прошу тебя, будь честна со мной. Иначе мне придется навсегда лишить тебя возможности ходить в одежде. Как тебе такое, ангел мой? О, смею предположить, что ты давно мечтала посмотреть на свое платье, именно поэтому ошиблась дверью, но я ведь предупреждал тебя, что тебе нужно было пройти в тот длинный зал. А ты... Сделала все иначе. Мне нравятся своевольные женщины, такие как ты. Но в следующий раз, боюсь, что я не выдержу. Я не такой терпеливый мужчина, – Глускин аккуратно приподнял моё лицо за подбородок. – Будь хорошей. Прекрасные советы дает, а сам им не следует. Ему бы поучиться у меня, как быть хорошей! Не прошло и часа, как Глускин уже был готов отпустить меня на примерку платья. Это меня, безусловно, радовало, потому что торчать вечность на столе, уткнувшись в грудь моего мучителя – это не то, чего я на данный момент желаю. И сомневаюсь, что когда-нибудь буду желать чего-то подобного. И благо джинсы мои теперь на мне. Не хотелось бы засветить свою невероятно прекрасную попу в таком невероятно не прекрасном месте. Пока я разгуливала по коридорам, в поисках заветного зала с платьем, я поражалась, сколько же здесь было швейных машин. Теперь мне было понятно, откуда здесь столько различных тканей, и вообще, откуда здесь появилось свадебное платье. Вопрос был в том, кто сшил его. Неужели Глускин? И вот, наконец, я нашла зал, в котором мне придется выходить замуж. Я уже дала свое согласие, да и вообще, у меня больше не было шанса выбраться отсюда. Если Глускин в течение нескольких минут отыскал меня и «загуляйку», то, что будет, если я снова попытаюсь убежать? Меня ждет наказание гораздо хуже. Но, конечно, я должна была снова попытаться это сделать. Независимо от того, сколько раз он будет меня ловить, что-то не позволяет ему поднимать на меня руку. Он мог бы давно расправиться со мной, как он поступал с остальными сбежавшими невестами. Что-то останавливает его, именно это и есть слабое место моего прекрасного. - Нашла? Правда, красивое? – Глускин возник за моей спиной совершенно неожиданно, из-за чего я немного испугалась. Только что рассуждала о побеге, а тут появился человек, от которого я собралась убегать. Неуютно, я сказала бы. И только сейчас я смогла сосредоточиться на платье. Оно было прекрасным. Платье, с завышенной талией, основание которого плавно переходило в длинную юбку. Когда я прикоснулась к нему, я ощутила приятную шелковую ткань. Самая не осознавая того, я улыбалась, как дурочка. Мой брат часто говорил мне, что когда у меня будет свадьба, он обязательно посмеется надо мной, потому что в свадебном платье я буду выглядеть совершенно нелепо. Я всегда дула губы и говорила, что это не так. Мне стало интересно, как я буду выглядеть в этом платье. Хоть оно изначально и не предназначалось для меня. Мне хотелось надеть его. Мне захотелось стать невестой. - Оно прекрасно, – прошептала я, поворачиваясь к Глускину. – Я могу надеть его? - Разумеется, душа моя. Оно твое. Ты обязана надеть его. Я слабо улыбнулась и вернулась к изучению платья. С некоторых пор я стала чувствовать себя странно. Я имею в виду, мои чувства к тому, кто держал меня здесь взаперти, эти чувства внезапно изменились. И с некоторых пор я стала осознавать, чего должна бояться на самом деле. Я должна бояться себя, потому что, мне кажется, что было бы неплохо.... Нет! Что я несу? И если кто-то из нас сейчас является безумцем, так это, вероятнее всего, именно я. Думаю, многие из вас знают данную фразу из «Дон Кихота»: «Скажи мне, кто твой друг, и я скажу тебе, кто ты». Так вот. Да простит меня Мигель, но в моем случае, я бы сказала немного иначе: «Скажи мне, кто твой муж, и я скажу тебе, кто ты». В комнате, в которой я примеряла платье, не было ни одного зеркала, именно поэтому я попыталась узнать у Глускина, как смотрится на мне это свадебное платье, которое еще несколько дней назад было предназначено для кого-то другого. Постепенно я начала забывать о своей главной задаче, полностью сосредоточившись на платье. Мне не хотелось его снимать, потому что если бы я сняла его, моя сказка подошла бы к концу. Но каждый раз, когда я пыталась узнать у моего жениха мнение по поводу платья, он даже не поворачивался в мою сторону, отнекивался и просил не показываться мне в таком виде до свадьбы. Мне становилось смешно, потому что я поражалась, как этот человек может следовать каждому правилу, находясь в таком месте, которое в принципе не может быть предназначено для свадьбы и подготовки к ней. И когда я вновь приходила в себя, а случалось это каждые пять минут, я осознавала, что если сейчас же не прекращу витать в облаках, то смело смогу поставить себе диагноз без какого-либо дальнейшего обследования. «Господи, нет! Сними это сейчас же и убирайся отсюда» - твердила я себе, но каждый раз платье словно околдовывало меня своей необычной красотой. Если Глускин хочет свадьбу, то он её получит. А я воспользуюсь этим и навсегда исчезну из его жизни. Эта игра превращается во что-то более серьезное, а этого я боялась больше всего на свете. Если я проведу здесь еще один час, то совсем скоро я навсегда прекращу попытки выбраться отсюда и останусь здесь. От этой мысли меня передернуло, а это означало, что голова все еще была на моих плечах и я не совсем слетела с катушек. Здравый смысл все еще подсказывал мне, что я должна задуматься о настоящей цели своего прибытия. В моей жизни еще будет момент, когда я надену это прекрасное белое платье. - Теперь, моя дорогая, нет смысла больше ждать. Мы станем семьей, и ты родишь для меня прекрасного ребенка. Я буду отличным отцом, - говорил Глускин. – Нет смысла ждать, потому что гостей на этой свадьбе не будет, любовь моя. Ага, я уже представила, как толпы психов ломятся в этот зал, а после, как воспитанные джентльмены, медленно присаживаются на свои места. И вообще, у такого как ты, вероятно, никогда друзей не будет. Кто же виноват, что каждого ты жестоко убиваешь? Теперь, когда он пообещал мне, что «церемония» будет закрытой, он имел полное право смотреть на меня. Не знаю, с чем это связано, но больше Глускин не отворачивался, а наоборот, пристально глядел на меня, словно пытался найти в этом какой-то подвох. Я старалась играть правдоподобно, но единственное, о чем я думала, так это о побеге. Отлично, моя первая свадьба, с которой я убегаю. Никому не пожелаю такую невесту, как я. - И священника у нас не будет, дорогая. Мы скрепим наш союз поцелуем и отныне будем парой. И я никогда не брошу тебя, и где бы ты ни была, я всегда найду тебя, – он сказал это, будто предупреждал меня, будто он знал, что если я захочу убежать – он всегда меня найдет. От этих слов мне стало не по себе, но я не показывала этого. Я лишь улыбнулась ему, как бы подтверждая его слова. – Я всегда найду тебя. – Повторил он, глядя мне в глаза. В тот раз, когда «загуляйка» попал сюда, Глускин прошел через какую-то дверь.... Через дверь, которая находится в этом зале. Я оглядывала помещение в поисках этой двери, и, кажется, заметила ее. Путь мне преграждали шкафы, но я была достаточно худенькой, чтобы пролезть. Хорошо. Это мой шанс. Я не знала, куда ведет эта дверь, более того, я совершенно не знала, куда она могла бы вести. Хотя нет, постойте-ка. Глускин как-то нашел меня и «загуляйку» в тот раз. Мне просто нужно было вернуться в то место. Именно там меня ждала дверь, которая вывела бы меня раз и навсегда. В совершенно другой блок. - Совсем скоро ты станешь моей, любовь моя. – Прошептал Глускин, медленно приближаясь ко мне. Ага, сейчас. Разбежалась и прыгнула на тебя с криками «Любимый!». Если я и стану твоей собственностью, то только в том случае, если ты отрубишь мне ноги, чтобы я не могла убежать, и руки, чтобы я не могла расцарапать тебе лицо. В общем, это я о чём! Не судьба. Он подошел ко мне настолько близко, что на мгновение у меня потемнело в глазах. Если бы не эти ужасные раны на его лице, если бы не этот шрам, то, вероятнее всего, он был бы очень даже «ничего такой». Мне все еще было интересно, кем я была для него. «Я могла бы остаться его идеальной невестой, которой могла бы стать любая женщина, появившаяся в его жизни. Я могла бы остаться его жертвой, которой мог бы стать любой человек. Он называл бы любую так, как называет сейчас меня» Эти слова, произнесенные в моем сознании, отозвались странной болью в груди. Я не могла позволить себе испытывать какие-то чувства к этому созданию, к этому существу, неспособному на настоящую любовь. Я должна была понимать, что эти слова, которые он снова и снова произносит, эти вещи, которые он делает для меня, все это ему на самом деле безразлично. Он обезумел от своего невыносимо сильного желания создать себе идеальную невесту. Но каждый раз, когда я представляла себе иной ход событий, как если бы он не встретил меня, а встретил бы кого-то другого, мне становилось жутко. Нет, не так. Я злилась. Очень сильно Вилена, не позволяй чувствам взять над тобой верх. Ты не можешь. На самом деле я знаю про этот синдром. Я знаю, что существует такой синдром, и называется он – синдром жертвы (Стокгольмский синдром). Иными словами я, как жертва, начала чувствовать подсознательную. связь со своим агрессором. Более того, может развиваться односторонняя симпатия к мучителю. А ужаснее всего было осознавать, что этот синдром коснулся меня. Такое ощущение, что каждый раз, когда мое здравомыслящее «я» хочет убежать, навсегда покинуть это место, его оттаскивает мое нездоровое, влюбленное «я», со словами: «Нет! Оставайся здесь и люби этого психопата!» И пока Глускин тянулся к моим губам, я начала паниковать. Пока я рассуждала о своей влюбленности, Глускин уже предпочел зацеловать меня до смерти. Нет. Стоп. Нельзя так. Нужно что-то делать. Почему я раньше не сообразила, когда он только начал ко мне приближаться? Чертов псих. А я еще хуже. Нет, я не разрешаю ему целовать меня! Избавьте меня от этого, пожалуйста. Я уже давно начала подозревать, где находилось его слабое место, и что он единственный, кто готов страдать от моих ударов в живот. Итак, на чем мы остановились? Глускин приобнял меня за талию, готовый вот-вот вкусить запретный плод, но едва он прикоснулся к моим губам, как я со всей силы треснула ему по голове, заехала локтем в живот, а пока он пытался подняться и схватить меня, последовал мой фирменный удар. Я развернула его лицом к стене и прописала божественный пинок. Пока мой жених валялся у стены, я воспользовалась моментом и скрылась в неизвестном для меня направлении. Я совершенно не знала, куда бегу. Я просто должна была бежать. Я даже и соображать не хотела, что только что сделала. Мне было одновременно страшно, одновременно стыдно и одновременно грустно. Я только что сбежала со своей свадьбы. В своем платье. От человека, который, независимо от того, как быстро я бегаю, всегда меня найдет. И пока я неслась по коридору, я заметила вдалеке дверь, которая должна была вести в другой блок. Я открыла ее и забежала внутрь. Пока я осматривала коридор, в который попала, я заметила множество комнат, множество различных ходов. Я помню это место. И я здесь уже была. Мне не составило бы труда пройти через этот блок, если бы вдруг я не услышала странный звук.... И только прислушавшись, я постепенно начала осознавать, что это... Пила. Стоп, пила? Ну а сейчас я вообще не поняла. Какого черта?