Апельсин

Каменные джунгли Йокогамы все также были серыми и безликими. Из этого чертового города испарились все краски, точно также как и солнце исчезло, оставляя после себя лишь воспоминания. Спускаюсь в метро, как обычно, забросив на плечо сумку и сунув руки в карманы неудобных школьных брюк. Народа в метро навалом, все куда-то спешат, озабоченные своей серой жизнью. Я больше не гоняюсь за ее волосами, больше не пытаюсь убедить себя в том, что это просто страшный сон. Стараюсь убедить себя, что все образуется, хотя сам знаю, что это лишь то, что я желаю слышать. После её смерти моя жизнь изменилась: я долго бегал за её волосами, цвета золота, которые часто наблюдал в метро, когда проезжал мимо станций Таката. Выбегал из вагона, бежал сломя голову за шелком ее волос. Не спал целыми сутками, пытаясь взяться за рисование, но в итоге всю ночь тупо пялился на пустой холст напротив. Пропускал пары в колледже, ни с кем не общался, замкнулся в себе и забылся в чертовом омуте безысходности. Потеря Наруко сказалась на мне болезненно, кажется, даже ее брату было легче это пережить, чем мне. Нагато игрался со своими бабами, как и прежде, но когда сестре понадобилась помощь он даже не соизволил оторваться от своих игр. За это я перестал его уважать, в моих глазах ее старший братец разбился о скалы. Он был ещё тем подонком, но тем не менее всегда относился ко мне хорошо и, как я считал тогда, любил свою младшую сестру. После похорон мы с Нагато не пересекались. Выхожу на своей станции, протискиваясь сквозь толпу в вагоне и поднимаюсь наверх, медленно шагая к своему дому. С невероятной лёгкостью прохожу вереницу лестниц, щелкаю замок и оказываюсь дома. В квартире все та же отвратительная тишина, брата нет дома, зато аккуратные белые туфельки все также стоят на месте. Я не менял ничего с того момента, как она умерла, мне было гораздо легче видеть все эти вещи и постоянно ждать ее с учёбы днём. Но…она не приходила. Уже как три месяца ее не было дома. Уже как три месяца я не могу нормально жить, я просто существую, без смысла, без цели или мечты. Я просто отбывал положенный срок, задумываясь о смерти. Не зная для чего, зову Итачи, но в ответ лишь всепоглощающая тишина. Я не знаю, на что я надеюсь, каждый раз, когда прихожу домой и зову его. Родители решили, что под одной крышей с братом мне будет легче, но они ошиблись. Итачи был для меня только тенью, он приходил домой поздно, постоянно учился и пропадал на работе. В отличие от меня Учиха Итачи был гордостью рода, он был лучшим, но очень стеснительный и скромным, чтобы это признавать. Он учился в Академии на прокурора и подрабатывал вечером где-то в нашем районе. Кем и где он работает я не знал, да и было не за чем. Прохожу на кухню, пальцами проводя по барной стойке цвета морской зелени, которая часто вызывала у меня отвращения в последнее время, направляясь к чайнику, на плите стоит еда и очередная записка от Итачи, по типу — " Вернусь поздно, Саске, не скучай» Быстро перекусываю, хватаю чашку с чаем и направляюсь в свою комнату. — Саске-кун, ты уже вернулся! — звонкий голос моего солнышка заставляет меня в неожиданности замереть, тупо всматриваясь в одну точку — на стену. Мне показалось…или…или я действительно слышал ее голос? Нет, этого точно не может быть, это просто очередные галлюцинации от бессонных ночей. — Сколько раз я тебе говорила, чтобы ты не пил холодный чай! — снова. Опять ее голос. Почему-то представляю, как Наруко дует щеки, грозно сдвигая брови к переносице и, чуть наклоняясь вперёд, грозит пальцем. — Хватит, Наруко, я устал, — не знаю зачем, произношу я, пока голос не поглотит тишина. В комнате, кроме меня никого нет и это факт: Наруко умерла, Итачи в Академий, а родители уехали в другую страну. Больше ни у кого нет доступа в мою обитель. Мне останется лишь поддаваться приятным галлюцинациям ее голоса в моей комнате. — Посмотри на меня, Учиха! Почему ты меня не слушаешь! — по спине прошёл холодок, было такое чувство, будто моего плеча кто-то коснулся. — Наруко, прошу, — простонал я, поворачиваюсь в сторону двери и обомлел. Кружка с чаем выпала из моих рук, рот открылся, а глаза широко распахнулись от удивления. Перед мною стояла Наруко. Ее золотые волосы были по-прежнему собраны в два детских хвостика, а голубые глаза все также были такими же прекрасными. Она не изменилась абсолютно никак, все такая же красивая, все такая же моя Наруко. — Ты что, призрака увидел? — поинтересовалась Лисёныш, мило хихикнув и уперев руки в бока, — И кто теперь будет убирать осколки? Саске, я же просила, чтобы ты ставил чашки на стол, чтобы не разбивать их от удивления, — ее лёгкое белое платье красиво облегало ее тело, Удзумаки вся светилась тёплым жёлтым светом. Я стоял, как истукан, пялясь на мою девушку в открытую. Она мило улыбнулась, завела руки за спину, чуть подалась корпусом вперёд, а после произнесла: — Хватит уже, я рядом, видишь же, — Узумаки говорила спокойно, но так только казалось на первый взгляд, ее голос немного дрожал и это почти укрылось от моих глаз. — Наруко, — как-то неестественно нервно прошептал я ее имя, порываясь схватить ее за руку, но вместо того прошёл сквозь неё. — Я всего лишь призрак, Саске, — она выпрямилась, смотря на меня — расстеряного и уставшего, — Ты не можешь до меня дотронуться, — констатировала небезызвестный факт Лисёныш, — Но я рада, что могу тебя видеть! — она подпрыгнула на месте, хлопнув в ладоши и улыбаясь, мое сердце болезненно сжалось. Как бы я хотел, чтобы она была жива. — Ты огорчена? — я виновато отвела взгляд в сторону, разрывая столь весёлое, на ее взгляд, воссоединение. Наруко взглянула на меня с непониманием, — Я про то, что ты увидела, — отвечаю как-то робко, что не свойственно для меня. — Честно? — она подходит ближе, я киваю, все также не решаюсь повернуть в ее сторону головы, — Немного, но я рада, что ты хотя бы живой… — Что значит «хотя бы»? — прерываю речь Наруко, тут же обращая на неё все своё внимание. — Ну, ты не попал в ад, хотя тебе оттуда прямая дорога, — хихикала девушка. — Эй! Не забывай, что ты вообще планировала со мной довести Люцифера! — смеясь, отвечаю я. — Я помню, Саске, я помню! — задорно отвечает блондинка. Я не помню, когда последний раз так смеялся с ее глупых высказываний, но с каждым словом, сказанным Наруко Удзумаки я чувствовал себя живым.

***

— А тут так ничего и не изменилось, — призрак девушки ходил по квартире, осматривая ее будто в первый раз. — Я ничего не менял тут, не хотел нарушать тот уют, который ты тут создала, — отвечал я, несколько смущённо. Наруко снова возрождала мой эмоций, напоминала о том, что я живой. — Это очень мило, Саске, — шептала блондинка, улыбаясь своей самой шикарной улыбкой, — Эй! Я же просила выбросить эту футболку! — она взглядом указала на ее футболку с серебряными звёздами на бледно- розовой ткани. — Я не мог избавиться от твоих вещей, милая, выкинуть ее — расстаться с тобой, — при всем том, что я старался говорить это более серьёзно, вышло по-детски приторно. Призрак Наруко улыбнулась и повернулась ко мне, после чего сделала шаг ко мне и раскрыла руки для объятий. — Иди сюда, Учиха, ты слишком много болтаешь, — я сделал шаг, также расставляя руки в стороны, чтобы обнять ее, но прошёл мимо. Наруко стояла позади меня.

***

С тех пор, как в моей жизни снова появилась Наруко жизнь заиграла новыми яркими красками, девушка снова перевернула мою жизнь: Я бежал домой со всех ног, часто общался с братом, стал выходить из своей комнаты, гулял и общался с друзьями. Наруко всегда была рядом, лучезарно улыбалась и прыгала на месте, когда видела что-то милое. Однако, кроме меня ее никто не видел. Я был единственным, но, должен сказать, это меня радовало, что только я могу видеть мое солнышко, а значит и принадлежит она тоже только мне. Пока я так эгоистично отзывался о своей девушке и снова учился жить, она, кажется, была чем-то обеспокоена. каждый вечер она сидела на подоконнике и говорила что-то про звезды. Мне стало нравится засыпать под ее рассказы. Я пытался спрашивать у неё о причине ее грусти, но Лисёныш лишь улыбалась и отвечала что-то по типу «Ты рядом и эта мысль просто не даёт мне грустить!» Я старался ей верить, но что-то было не так. И я начал думать о возможных причинах её грусти. Но в голову ничего светлого так и не приходило, все сводилось к тому, что она снова пропадёт из моей жизни. Как-то раз после очередного похода на набережную в мою голову пришла идея. Я громко воскликнул ее имя, от чего девушка вздрогнула и обеспокоенно повернула ко мне голову. " Я хочу тебя нарисовать! " — огласил свою внезапную идею я, отчего блондинка рассмеялась и согласилась с привычной ей лёгкостью. Теперь, каждый день после учёбы, я бежал домой со всех ног, выпивал кружку чая и садился за мольберт. Моя девушка, сначала обеспокоенная таким поведением, ворчала и ругалась, но потом, на мое удивление, смирилась, однако, изредка все же дулась, от чего у меня возникало дикое желание поцеловать ее щеки, как это было до того, как она стала призраком. Наверное, я бы отдал все, что у меня есть, лишь бы снова прикоснуться к ней, чтобы снова почувствовать ее губы на своих, чтобы погладить ее по волосам и прижать к себе. Я снова учился жить, но это было каким-то ненастоящим. И это, скажу честно, стало меня волновать, когда Наруко с каждым днём становилась все мрачнее и мрачнее, будто готовилась к чему-то страшному. Я как мог отгонял прочь плохие мысли и сначала это получалось, но сейчас. Сейчас я уже был неуверен ни в чем. Близилось что-то плохое и я это чувствовал.

***

Это был один из вечеров пятницы: Итачи задерживался, Наруко крутилась на стуле, а я сидел за мольбертом, пытаясь нарисовать неугомонную блондинку. — Наруко, прошу тебя, не крутись. Я пытаюсь тебя нарисовать, — не выдерживая более ее телодвижения, я устало потерял пальцами переносицу и прикрыл глаза. — Саске, ты отличный художник, но я же не экспонат в музей, чтобы сидеть неподвижно вечность, — упрекнула меня блондинка, а после, когда я открыл глаза и взглянул из-за мольберта, поимала на себе мой взгляд и вымученно улыбнулась, — Почему нельзя было нарисовать меня, ну, не знаю, с фотографий, например? — Если бы призраки отражались на фото, я бы так и сделал уже давно, — я обиженно фыркнул, а она показала язык. — Но я устала! — завопила Лисёныш, — Это очень скучно! — продолжала она. — Хорошо, давай сделаем перерыв, — сдался я, а после встал со стула и подошёл к ней, с желанием обнять ее, но прошёл насквозь.

***

Дни напролёт мы проводили однообразно, но, кажется, это приносило мне удовольствие. Наверное, так и должно быть. Вероятно, всех все устраивало. Но… меня волновал один факт — тело призрака стало с каждым днём все прозрачнее и прозрачнее и это наталкивает меня на плохие мысли, но я вновь отгонял их. Не хотел верить в факты и забивал голову бессмысленными фантазиями. Как-то раз, вернувшись домой из колледжа, я не застал призрака девушки дома. Я звал ее, ходил по комнатам, открывал всевозможные ящики и дверцы, но Наруко так и не нашёл. Решив, что девушка просто ушла на улицу, я принялся за обычные дела. Но под вечер она не появилась, никаких следов, которые бы напоминали мне о том, что Наруко ушла навсегда не было. Мне не оставалось ничего, кроме как ждать. И это, скажу честно, сводило меня с ума. Я опять остался один. Ночь прошла в бессмысленной ожидании чуда, я не смог сомкнуть глаз и тупо пялился в потолок, принимая попытки заснуть. Но чудо не произошло, я не пошёл на пары, весь следующий день томился в ожиданиях и догадках, пока под вечер не сорвался… Нервы не выдерживали, были на пределе, в комнате пахло краской и мандаринами. Осознание больно ударило мне по голове — Наруко больше не придет ко мне. Она исчезла. Исчезла навсегда. Пелена слез застелила глаза, я стал срывать со стен картины и громил комнату. Кричал так громко и пронзительно, что сорвал голос. Пару раз натыкался на принадлежности, протыкал руки, но никакого внимания на это не обращал. Казалось, что никакая физическая боль сейчас не сможет заглушить моральную. Сил больше не было, боль разрывала грудную клетку, в порыве ярости срываю последнюю картину, накрытую белой простыней. С грохотом полотно падает на пол, ткань медленно сползает вниз, а с картины на меня смотрит ОНА. Падаю на колени, не отрывая взгляда от ЕЁ глаз. Моя милая, прекрасная Наруко, как же мне плохо без тебя. Падаю на колени перед полотном, уже не сдерживая слез, касаюсь пальцами нарисованного лица Наруко, ее улыбки, волос и шеи. Как бы мне хотелось сейчас быть рядом с ней. Как же мне плохо без неё.

***

Наполовину законченный единственный экземпляр я всегда возил с собой. На картине остались еле заметные следы моей крови, но это как-то отрезвляло меня по-началу, потом все стало намного хуже: резкие панические атаки все чаще посещали меня, много таблеток и поездок к психологам. Вся моя жизнь теперь напоминала сплошной замкнутый круг: таблетки-психолог-рисование. Со временем я смирился с жестокой судьбой и позволил себе сойти с ума. Абсолютно лишая себя будущего, бросая рисования и теряя смысл жить. Меня зовут Саске Учиха сейчас мне 36 и я до сих пор страдаю от потери Наруко.