Новенькая

Florence and The Machine — Seven Devils Florence and The Machine — Spectrum Florence and The Machine — Breath Of Life Как только створки закрылись, шум доносившийся из ресторана тут же смолк. Сангстер ввел короткий код-ключ на панели лифта, объясняя это тем, что стальные двери распахнутся уже в его квартире. Дилан сделал вид, что для него такое не в первой, и вообще в порядке вещей. Томас же ему не поверил и лишь улыбнулся, аккуратно сворачивая надоедливый галстук. Подъем с сорокового этажа на шестидесятый длился, по мнению Дилана, вечность, хоть занял меньше, чем полминуты. О`Брайен все то недолгое время, что находился в кабине лифта, пытался не шататься, и по итогу прислонился к стене, схватившись за ручку для поддержания равновесия. Сангстер пропустил желанного гостя жестом вперед, как только юноши прибыли на нужный этаж. Помещение встретило Дилана звенящей тишиной и пугающим мраком, ему показалось, что он очутился не в квартире, а в могильном склепе чьей-то династии. Через несколько секунд глаза немного привыкли к темноте, и О`Брайен различил очертания прихожей, где на прибитых к стене крючках висела верхняя одежда, при виде которой он тут же опомнился: — Оу, я совсем забыл о своем пальто! — затараторил Дилан, хватаясь за голову. — Я уже обо всем позаботился, и скоро твои вещи принесут сюда, — успокоил его Томас, — а пока, проходи в спальню, она справа за дверью. — В спальню? — переспросил гость, чуть отрезвев от такого странного приглашения. — Именно там я храню все самое сладкое, в том числе и алкоголь, — спокойно ответил Сангстер. О`Брайен замялся, но послушался хозяина квартиры и, все еще чуть пошатываясь, направился в сторону спальни. — У богатых свои причуды, — шепотом проговорил Дилан, когда оказался пред входом в обитель Томаса. Открыв незапертую дверь, О`Брайен прошел в комнату. Парень не мог поверить в то, что она была жилой. У него сложилось впечатление будто ее готовили к немедленной сдаче в аренду или же на продажу. Гость опустил уголки губ, после того как оценил размер помещения, которое являлось равным по площади всей его квартиры. Комната была, хоть и большой, но совершенно пустой. По правую руку от Дилана приткнулась к темно-серой стене двуспальная кровать, которая, будто парила над черным полом. Из ее кованного изголовья, походившего на часть ворот заброшенной усадьбы, разрастался непонятный рисунок, который парень не смог подробно рассмотреть, так как, во-первых, не нашел, где включался свет, а, во-вторых, количество выпитого скотча не позволяло сконцентрировать взгляд. Около кровати скучала пустая тумбочка с несколькими ящиками, на этой же стороне в дальний угол забился шкаф с зеркальными дверями. Единственное, что впечатлило Дилана, это панорамное окно высотой около трех метров. За ним можно было увидеть весь Нью-Йорк как на ладони. Город сверкал и переливался огнями множества фонарей и рекламных билбордов, свет от которых слабо, но все же, доходил до квартиры Сангстера. О`Брайен почувствовал себя здесь до того не уютно, что поежился от морозца, который прошелся по позвоночнику колючими мурашками. Дилан сразу вспомнил, как отмечал рождество в кругу семьи, как родители наряжали комнаты всеми возможными украшениями, как по дому витал аромат свежеиспеченных имбирных пряников и глинтвейна. Он вспомнил, как они с сестрой развешивали гирлянды над своими кроватями, как мерцали огоньки всеми цветами радуги, и как под этот сказочный свет было приятно засыпать и видеть хорошие сны. Но в доме Томаса Сангстера не было даже никакого намека на праздник, и такое помещение удачно подошло бы для поминок. — А вот и твое пальто, — Сангстер, уже лишивший себя своего пиджака, вошел в комнату, протягивая вещь гостю. — Кинь его куда хочешь и присаживайся, — указал он на один из барных стульев, которых О`Брайен не заметил раньше, как и протянувшуюся барную стойку-стол вдоль всего панорамного окна. Дилан повесил пальто на спинку одного из стульев, стоящего левее, и уселся на него, томясь в ожидании хозяина, который доставал из прикроватной тумбочки рюмки и скотч. — Значит, твои родители улетели в Европу без тебя? — уточнил Томас сразу же после того, как юноши опустошили первую стопку выдержанного шотландского напитка. — Да, но с моей сестрой, — усмехнулся Дилан, принявшись снова теребить рукав пиджака от нахлынувшего волнения. — Да я бы и сам не поехал. — Я этому только рад, иначе бы сидел один и пил без тебя, — облизнулся Сангстер, на которого О`Брайен перевел удивленный затуманенный алкоголем взгляд. — Разве вам не с кем отмечать Рождество? — «Томас», просто «Томас», никаких «вы», и да, я тоже был до недавнего времени один. Но теперь я с тобой. Выпьем? — предложил Сангстер, расстегивая верхнюю пуговицу своей рубашки. Время шло медленно, город за окном все так же шумел и горел яркими огнями тысяч лампочек. На черном с редкими тучами небе изредка мелькали звезды, которые жители Нью-Йорка даже в другие времена года редко могли наблюдать у себя над головой. Сангстеру порядком надоело одному участвовать в этой игре, потому как Дилан все так же игнорировал его отнюдь недвусмысленные намеки. Томас, уперев подбородок в ладонь, исследовал пока только глазами каждый миллиметр на лице О`Брайена, поглаживал свои шею и ключицы, выглядывающие из-под рубашки. На секунду Дилан даже остановил монолог и перевел взгляд от вида за окном на это действие, что не осталось без внимания Томаса, но тут же мотнул головой и продолжил рассказывать что-то дальше о своих родителях и сестре. Сангстер перестал слушать и вникать в истории гостя, думая в эти минуты лишь том, как завалить того в постель. Через еще пару стопок О`Брайену стало жарковато от духоты и принятого алкоголя, поэтому он избавился от пиджака с галстуком, повесив те на стул. Томас, пульс которого участился, не моргая, за ним наблюдал. Когда О`Брайен, продолжая болтать без умолку, расстегнул пару верхних пуговиц на своей рубашке, Томас сорвался со стула и, столкнувшись с парнем лбами, прорычал: — Не могу больше… — Томас?! — перепугался Дилан и остановился на полуслове. Сангстер прикрыл глаза, сжал руками бедра О`Брайена, заставляя того слегка вздрогнуть, и договорил почти в рот парня: — … не могу больше терпеть! — закончил он фразу и стал невесомо проводить приоткрытыми губами по щеке Дилана. — Томас, что ты делаешь?! — Опять одни и те же вопросы, — нехотя отвлекся Сангстер, — «Томас, что ты делаешь?! Прошу, остановись. Это неправильно. Мы не должны этого делать», — он прекратил кривляться и вперил взгляд в карие помутненные выпитым скотчем глаза Дилана. — Я хочу тебя прямо сейчас! — Что?! Томас… Я не могу… Кто я, а кто ты? — промямлил О`Брайен. Сангстер, немного ошарашенный таким вопросом, вернулся обратно на свой барный стул, поправил непослушную челку и, усмехнувшись, ответил: — Тебя не волнует то, что я парень, — произнес Томас как утверждение нежели как вопрос, — тебя волнует то, что мы с тобой из разных слоев общества, — сделал он вывод, зажмурив глаза. — Разве тебя это не заводит?! Рядовому бухгалтеру выпала честь оказаться в постели с сыночком босса, — Томас вновь поднялся со стула, — в таком случае, ты просто не имеешь права мне отказать. О`Брайен закрыл глаза. Он почувствовал, как внутри сжимаются в комочек все органы. Несколькими часами ранее парень просто хотел опохмелиться после очередной попойки, во время которой он свободной от бокала рукой дрочил на лесбийское порно. Теперь же Дилан ощущал себя загнанным в угол и привязанным к стулу без каких-либо пут и веревок. Томас четко дал понять, что не примет отказа. — Прошу тебя, Дилан, — Сангстер заключил лицо О`Брайена в прохладные ладони, — поцелуй меня, — выдохнул Томас в губы испуганного парня. О`Брайен сглотнул ком, застрявший в горле, и поднял веки, на которых подрагивали пушистые ресницы. Глаза Дилана встретились с обезоруживающим взглядом Томаса, который заставил парня податься вперед и сомкнуть свои чуть шершавые обветренные губы с мягкими губами Сангстера. Поцелуй вышел смазанным и неловким. По коже О`Брайена пробежала мурашками тревожная дрожь, в то время как Томас ощутил прилив возбуждения. Оно заполнило собой все тело и задержалось в области паха. Дилан отстранился и хотел было что-то сказать, но парень, все еще держащий его лицо в ладонях, взял инициативу на себя. Этот поцелуй был настойчивым и страстным. Томас жадно сминал губы Дилана, да так, что каждый из парней смог ощутить терпкий вкус скотча, пряной корицы и сладкого апельсина. О`Брайен несмело отвечал на ласку Сангстера, который желал этого с того момента, как подсел к парню за барную стойку. Томас прервал долгожданный поцелуй, чуть оттянул нижнюю губу Дилана и, глубоко вдыхая ртом воздух в легкие, прошептал О`Брайену прямо на ухо: — Ничего сложного, правда? Знаешь, некоторые готовы убить за то, чтобы хоть на мгновение оказаться на твоем месте, — ладонь Томаса плавным движением переместилась на шею парня. — Все хотят кусочек Томаса Сангстера. Дилан снова зажмурился, слабо кивнул. Когда он открыл глаза то не сразу понял, что лежал уже на спине в кровати, а на его бедрах сидел Томас, который принялся расстегивать пуговицы на своей рубашке. — Я хочу, чтобы ты смотрел, как я ее снимаю, — выдохнул Сангстер, облизывая пересохшие губы. Дилан буквально оцепенел, наблюдая за действиями Томаса. Длинные пальцы Сангстера неспешно, будто дразня, освобождали пуговки от петель, а его бедра медленно и неприлично двигались на паху парня, заставляя член того наливаться кровью. О`Брайен никогда прежде не испытывал влечения к своему полу и даже никогда всерьез об этом не задумывался. У него было до безобразия много девушек, причем самых разных: и черные, и мулатки, и даже пара азиаток, не говоря уже об европейках и американках. Как-то раз довелось трахаться с японкой, которая во время секса пищала как мышь, после чего Дилан прекратил изучение Азии. Когда с последней пуговицей было покончено, рубашка отправилась в полет и приземлилась где-то на полу. Каждый нехитрый жест Томаса отрезвлял лежащего под ним парня, будто и вовсе не было тех выпитых стопок скотча. Теперь Дилан был опьянен не алкоголем, а юношей представшим перед ним с обнаженным торсом. Городской свет слабо доходил до шестидесятого этажа здания, и казалось, что каждый его сероватый лучик, проходящий сквозь стекло, боялся лечь на бледное немного худое тело Сангстера. Те лучи, что были посмелее остальных, вычерчивали каждую мышцу, видневшуюся из-под светлой кожи, выделяли каждую сине-зеленую вену, проступавшую витиеватым узором на предплечьях и шее юноши. Дилан прежде не видел такого совершенного мужского тела, как будто его высек из белого мрамора самый талантливый скульптор древней Греции, уделяя внимание каждому изгибу, каждому мускулу, каждой жиле. Сангстер запустил пальцы в свои отросшие волосы, откидывая голову чуть назад. Он прошелся темными глазами от брюк Дилана, за тканью которых виднелся небольшой бугорок, до его лица и остановился на его карих, покрытых пеленой нахлынувшего возбуждения. О`Брайен провалился в этот омут и оказался на дне черной бездны глаз Сангстера, где плясали обезумевшие демоны. Томас прожигал Дилана насквозь, заставляя его сердце бешено биться в груди. О`Брайен чуть поежился, ведь ему на секунду показалось, что перед ним не человек, а сама похоть — один из семи смертных грехов — по-хозяйски восседала на его бедрах и манила перейти запретную черту. — Ты так дрожишь, — шепнул Томас, властно проводя ладонями по телу парня, — как мой первый мальчик, но тебе нечего боятся, — потянул он Дилана к себе, заставляя того принять вместе с ним сидячее положение. — Давай же, дотронься до меня, — попросил Томас. Только после этой фразы Дилан понял, что все это время, пока Сангстер снимал свою рубашку, он держал руки по швам, а кисти сжатыми в кулаки. Теперь же его руки просто болтались из плеч, подобно тряпичным конечностям марионетки. Томас обхватил пальцами запястья Дилана и опустил ладони парня на свои колени, после чего начал вести их выше до бедер и ягодиц, в итоге останавливая после всех манипуляций на своей талии. О`Брайен почувствовал жар, исходящий от нежной кожи юноши. Сангстер снова вовлек парня в страстный поцелуй, путая свои пальцы меж прядей темных волос Дилана, от чего по телу последнего прошелся электрический разряд молнии. Губы Томаса с жадностью сминали губы Дилана. Сангстер, желая сделать поцелуй более глубоким, схватился за прядь на макушке парня и оттянул ее назад. О`Брайен раскрыл рот, выпуская протяжный стон. Воспользовавшись моментом, Томас чуть прикусил кончик языка Дилана, а после стал неторопливо его посасывать. — У тебя наверняка было много девушек, — произнес Томас, прекратив хозяйничать в чужом рту. — Сколько у тебя было мальчиков? — спросил он, разделяя каждое слово прикосновением губ к родинкам на щеках Дилана, который все еще продолжал держать его за талию. — Ты первый. — Не верно, — мотнул головой Томас. Дилан встретился с бушующим огнем во взгляде Сангстера и ответил: — Ты единственный, — выдохнул О`Брайен, проводя уже самостоятельно, но с опаской, ладонями по бокам парня вверх до самых лопаток, тем самым прижимая Томаса к себе сильнее. Еще ближе. Руки О`Брайена все смелее блуждали по спине юноши. Дилан смог почувствовать и даже пересчитать каждый позвонок парня. Сангстер резко оттолкнул Дилана, и тот оказался вновь лежащим на кровати. Томас принялся избавлять парня от неуместной рубашки. Вскоре она полетела на пол, а Сангстер смог наконец-то прикоснуться к обнаженной широкой груди О`Брайена, который расслабился и сумел унять дрожь, но все еще отводил в сторону смущенный взгляд. — Как ты хорош, — облизнул опухшие губы Томас и остановил свой взгляд на ставшим более заметном бугорке в области паха Дилана. В душе последнего все рвало и металось, он не мог понять, что стало тому главной причиной: то, что он был именно с Томасом или то, что у него на него стоит или и то и то одновременно. Тревога и страх, будучи больше не в силах продолжать борьбу, сдались и уступили место болезненному возбуждению и захватившему рассудок желанию. Сангстер увидел перемену эмоций на лице Дилана и усмехнулся, проведя большим пальцем по нижней губе парня. О`Брайен замер, когда Сангстер стал опускаться ниже, оставляя влажные метки на его груди и животе. Занявшись пряжкой на ремне Дилана, Томас позволил металлическому звуку заполнить полупустую комнату. Тонкие пальцы Сангстера изящно расправились с ширинкой, и через несколько мгновений член О`Брайена оказался в прохладных ладонях юноши. Томас надавил большим пальцем на головку, заставляя Дилана жалобно хныкнуть. Не сумев отказать себе в удовольствии, Сангстер слизал солоноватую дорожку, оставленную капелькой вытекшей смазки. — Попробую твою сперму на вкус в другой раз, — простонал Томас, после того, как избавил себя и Дилана от брюк и нижнего белья. Сангстер вновь склонился над лицом О`Брайена и осторожно просунул два пальца в его рот. Дилан зажмурился и начал их посасывать. — Смотри на меня, — повелел Томас, заводя ладонь со смоченными слюной пальцами за спину. Дилан отвернул голову в сторону и сжал руки на бедрах парня, не веря в реальность происходящего. — Я сказал, смотри на меня! Я хочу, чтобы ты видел мое лицо, когда я буду это делать, — прорычал сквозь зубы Томас, сдвигая брови к переносице. Дилан послушался и потерялся в собственных мыслях и неизвестных доселе чувствах. Сангстер каждым словом и взглядом все больше подчинял волю О`Брайена себе. Очнулся Дилан только тогда, когда Томас провел ладонью, смазанной гелем, по всей длине его налитого кровью члена. О`Брайен замер, а Сангстер медленно опустился на головку, выбивая тем самым последние остатки рассудка парня. — Черт! — простонал Томас, опускаясь на всю длину. Дилан выпустил весь воздух из легких. О`Брайен сгорал и восставал из собственного пепла, как феникс, под уверенно двигающемся вверх-вниз на его члене Сангстером, нашедшим нужный ритм. Любая выходка Томаса была подобна взрыву ядерной бомбы. В венах О`Брайена закипала кровь, которая огненной лавой струилась неистовым потоком по всему телу. Дилан тонул, лежа мягкой кровати, и, как любой человек, оказавшийся на волосок от смерти, хотел выжить, но единственным спасательным кругом был Сангстер. Томас упер руки в грудь Дилана и не сводил с него внимательных, почти черных, глаз, получая от этого какое-то особое удовольствие. О`Брайен подчинился демонам Сангстера, согнул ноги в коленях и начал двигаться навстречу Томасу, который на одно мгновение даже обнажил зубы в хищном оскале. Юноши тяжело и рвано дышали, от чего губы их мгновенно пересыхали. Парни спасали их тем, что дарили друг другу живительные, но дикие, поцелуи. Сангстер схватился за кованное изголовье кровати, а Дилан, который крепко держал его за талию, все наращивал темп движений. О`Брайен чуть подался вперед и стал оставлять немного грубые влажные метки на лице, которое было не тронуто щетиной, на шее и на острых ключицах парня, который не прекращал заполнять комнату пошлыми стонами. — Дили… Мальчик мой, давай, покажи мне, на что ты способен! О`Брайен, словно сорвавшийся с цепи, резко схватил Сангстера, и подмял того под себя, оказываясь сверху. Сердце Дилана забилось сильнее, уступая в скорости ударов лишь отбойному молотку. — Давай же! — приказал Томас. Дилан просунул руки под спину Томаса и, уткнувшись в его шею, начал двигаться. О`Брайен никогда не испытывал ничего подобного. Парень сходил с ума, буквально втрахивая Сангстера в кровать. Слишком горячо, слишком узко. Какое-то новое чувство зарождалось в груди О`Брайена. Оно сначала слабо горело, как свечка, но с каждым толчком парня внутри Томаса, который жадно дышал, постанывал и царапал спину Дилана, оно все сильнее разрасталось. Чуть позже оно превратилось в пламя, но не обжигающее до боли, а греющее, заполняющее собой душу. В серой комнате, где-то на шестидесятом этаже, зажглось и не погасло чем-то близким к влюбленности только одно сердце. Сангстер извивался под телом О`Брайена и стонал так, как Дилану не приходилось слышать ни от одной девушки. Чересчур сладко, чересчур развратно. Руки Томаса блуждали по телу Дилана, изучая каждый его участок. Ладони исследовали покрывшуюся капельками пота спину, задерживались в небольших ямках на пояснице, а после сжимали упругие ягодицы. — Дили… сильнее…, — умолял Томас, прогнув позвоночник. — Томас… Томми… — Что… Скажи еще раз! — приказал Сангстер, чуть отталкивая Дилана от себя. — Томми?! Томми... — Дили, возьми меня за шею! Пожалуйста, я хочу, чтобы ты сжал мою шею в своих руках! Дилан подчинился. Парень почувствовал, как напряглась каждая мышца, как пульсировали вены под бледной кожей, как дергался острый кадык. Томасу было мало. — Еще сильнее, Дили! Хочу сильнее, — выстонал Сангстер и начал водить рукой вдоль всей длины своего члена. Демоны, пляшущие во мраке, были неумолимы и заставили Дилана повиноваться. О`Брайен усилил хватку, не соображая абсолютно ничего, видя только искры пламени в бездне черных глаз. Томас растянул губы в полубезумной улыбке, прикрыл веки и откинул голову назад. Раскрыв широко рот, Сангстер инстинктивно попытался сделать хотя бы глоток воздуха, при этом продолжая дрочить собственный член, готовый к разрядке. Дилан, простонав будучи в экстазе имя Сангстера, излился внутрь парня сразу же, как только на живот Томаса брызнула его собственная сперма. Пока в уютных детских комнатах мамы укладывали своих малышей спать, а папы в спешке переодевались в костюм бородатого старика, надеясь остаться незамеченными и спрятать под елкой подарки, на самом верхнем этаже одного из небоскребов Дилан О`Брайен перевернулся на спину и отчаянно пытался собрать по крупицам свой рассудок. Мышцы сводило судорогой, перед глазами летали цветные мушки, а в голове творилось что-то сродни апокалипсису, все было сметено и разрушено. Хаос поглотил прежний мир Дилана и начал строить на его руинах совершенно новый, основу которому заложил Томас Сангстер. Он лежал рядом, хрипел и старался восполнить нехватку кислорода. — Меня так не трахали с бизнес-школы, — донесся до Дилана, будто через толщу воды, сиплый голос Сангстера, пытавшегося пошевелить онемевшими от оргазма пальцами на ногах. О`Брайен стер выступившие капли пота со лба их и закрыл лицо руками. По всему телу разлилось тепло. Дилан расслабился, позволяя сладкой усталости накрыть его с головой. Через мгновение О`Брайен погрузился в сон.