Прелесть провокаций

Сехун стоял, оперевшись спиной о стену, и внимательно наблюдал за репетицией китайской подгруппы. И хотя он не мог не признать, что они все чертовски хорошо смотрелись, тренируя новый поставленный для них танец, макнэ не мог отвести взгляд от одного конкретного человека. Ему нравилось наблюдать за тем, как Лухан буквально растворяется в музыке, полностью отдаваясь танцу и забывая обо всём, что его окружает. А ещё Сехуну очень нравилось его провоцировать. Хотя в последнее время его это чаще раздражало, чем доставляло удовольствия, но юноша не отступался, двигаясь к намеченной цели, говоря фигурально, напролом. А цель его была вполне себе прозаичной — затащить своего китайского хёна в постель и не выпускать из своих объятий если не до конца жизни, то хотя бы ближайшие лет десять. Сехун почувствовал влечение к Лухану ещё при первой их встрече, до того, как они дебютировали в составе EXO. Но тогда он ещё не совсем понимал, что это за чувство, и почему каждый раз, когда он видит старшего, его щёки становятся пунцовыми, а дыхание учащается так, словно он только что пробежал марафон. За время близкого общения парень всё же разобрался в себе и понял, что во-первых, хён нравится ему далеко не как друг, а во-вторых, что он безумно его возбуждает. Когда перед дебютом Лухана перекрасили в блондина, Сехун и вовсе едва не упал на колени, умоляя, чтобы старший трахнул его прямо там, где они были. Поначалу Се пытался держать захлёстывавшие его эмоции при себе, довольствуясь тем общением с Луханом, что у него есть. Но с течением времени он всё больше осознавал, что этих «крох» ему катастрофически мало. Хотелось большего. Хотелось трогать его везде, где захочется, прижиматься к нему, греясь в тёплых объятьях, целовать, влажно и откровенно, сплетаясь языками. Но Лухан, к огромному разочарованию макнэ, совершенно не замечал направленных в его сторону обожающих горящих взглядов. Он почти всегда придерживался закреплённого за ним образа — милого Оленёнка с солнечной улыбкой, казавшегося едва ли не самым младшим из группы, вопреки своему возрасту. И не позволял себе даже лишний раз прикоснуться к Сехуну, хотя время от времени был вовсе не прочь подержать его за руку или приобнять. Этим их телесные контакты ограничивались. И макнэ это с каждым днём всё больше и больше бесило. Когда EXO-M находились в Китае, он был готов лезть на стену от одиночества и ощущения того, насколько сильно не хватает ему Лухана. Именно поэтому он, в буквальном смысле, надоедал старшему каждодневными звонками и бессмысленными смсками. Лишь бы оставаться на связи. А когда они возвращались в Корею, Сехун словно отыгрывался за ужасно долгую, по его мнению, разлуку с любимым хёном, и постепенно, шаг за шагом, приводил в действие свой коварный план. Чаще касался Лухана, как будто бы случайно, а иногда и не скрывая, что делает это умышленно. Проводить по мягким волосам, класть голову на плечо в машине. Чаще брать за руку. Старший всё это воспринимал совершенно спокойно, словно так и должно быть. Как должное. Это только раззадоривало Сехуна и ещё больше выводило из себя. И он перешёл на новый уровень проявления знаков внимания. Теперь уже прикосновения юноши не были исключительно дружескими. Они были совершенно определённо двусмысленными, несущими в себе практически явный намёк на его желания. Теперь, когда они сидели рядом, будь то машина или диван в гостиной, Сехун позволял себе ненавязчиво гладить бедро Лухана, легонько его сжимая. И он совершенно чётко улавливал, как едва заметно вздрагивал старший, ощущая эти прикосновения. В определённые моменты макнэ совершенно бесцеремонно, стоя позади, обнимал старшего за талию, но не прижимал к себе, чтобы хён в самый неподходящий момент не почувствовал то, насколько сильно заводит Сехуна. На совместных репетициях танцев он постоянно смотрел только на Лухана, и когда тот открывал глаза, Се не отводил взгляд, наоборот, старался задержать зрительный контакт настолько долго, насколько возможно. Иногда он добавлял к своему, далеко не невинному взгляду, кончик языка, проходящийся по губам. Именно в такие моменты Лухан отворачивался или просто закрывал глаза. А Сехун не мог сказать точно, почему хён так реагирует. Но надеялся, что только потому, что его это возбуждает. Сехун переставал быть невинным хрупким макнэ и всё больше походил на опытного искусителя-развратника, эти изменения в его поведении заметили все участники группы. Кроме Лухана. Он по-прежнему старался держать дистанцию, которую Се отчаянно пытался сократить, иногда переходя границу дозволенного. Как перед одним из выступлений, когда младший, не в силах противиться такому соблазнительному виду открытой шеи и ключиц хёна, одетого в майку с непозволительно глубоким вырезом, просто провёл ладонью по светлой коже Лухана, заставив старшего вздрогнуть и отвернуться. Макнэ тогда подумал, что его план всё-таки работает и направился в сторону сцены с чувством выполненного долга, не замечая, как его задницу провожает взглядом пара горящих глаз. Но всё же макнэ не чувствовал должного отклика на свои действия. Словно всего, что он делает, было недостаточно, чтобы взять эту крепость по имени Лухан. Он старался выглядеть как можно сексуальнее, развратно вилять бёдрами, бросать томные взгляды в сторону хёна, но ничего не действовало. Да он ведь даже в любви ему признался во всеуслышание во время одного из интервью! И что получил в ответ? «Я очень рад, Се, что ты так ценишь нашу дружбу». Время от времени Сехуну казалось, что даже если он повесит себе на шею табличку с надписью «Лухан, трахни меня!», старший просто снисходительно улыбнётся и потреплет его по волосам, как маленького ребёнка. Такая перспектива макнэ категорически не устраивала. Именно поэтому сейчас он так пристально наблюдал, ожидая, когда, наконец, Лухан почувствует его взгляд на себе и откроет глаза. И когда это произошло, Сехун посмотрел в глаза старшему настолько вызывающе, насколько это было возможно, и снова провёл языком по верхней губе. Губы старшего едва заметно дрогнули, но от внимания макнэ это не ускользнуло. А потом Лухан снова отвёл взгляд и продолжил танцевать. Без единой ошибки. Значит, он опять в пролёте… Музыка закончилась, как и танец. Крис, немного отдышавшись, объявил своей подгруппе о том, что тренировка на сегодня окончена. Все вздохнули с облегчением и рванули собираться в общагу. Медлил лишь Лухан. Сехун внимательно следил за тем, как хён сосредоточенно завязывает шнурок на кроссовке, даже не догадываясь, что старший выжидает момент, когда все остальные участники выйдут из зала, оставив его с макнэ один на один. И когда он дождался, Лухан, как ни в чём не бывало направился к двери, а Се, понимая, что в очередной раз потерпел фиаско, поплёлся за ним. Погруженный в свои мысли, он не услышал поворот ключа в замке, а в себя пришел лишь тогда, когда Лухан схватил его за грудки и, развернув, впечатал в дверь. — Сколько это будет продолжаться? — прошипел он в лицо младшему, до побеления костяшек пальцев сжимая плотную ткань серой толстовки Сехуна. Этот выпад со стороны Лухана был настолько неожиданным, что макнэ на несколько мгновений даже растерялся. Но смог всё же совладать с собой и проговорил несвойственно высоким для него голосом. — О чём ты, хён? — Теперь ты будешь делать вид, что не понимаешь? Какого дьявола ты всё время смотришь на меня взглядом заправской шлюхи? Лапаешь при каждом удобном случае? Крутишь задницей едва ли не перед носом, ммм? Решил поиграть со мной, Сехунни? Макнэ постарался изобразить святую невинность и смотреть на Лухана испуганными глазами, хотя в душе он ликовал. — Знаешь, Се, я понимаю, что ты в душе ещё ребёнок, и любишь поиграть… — на пару мгновений старший замолчал, наслаждаясь промелькнувшей в глазах макнэ тенью страха. А потом продолжил, негромко и вкрадчиво. — Но за всё в этой жизни приходится платить… Едва договорив, он резко дёрнул Сехуна на себя, впиваясь в его губы болезненным поцелуем. Он чувствовал, как хрупкое тело напрягается в его руках, и сходил с ума от этого ощущения. Сколько раз он твердил себе, что не поведётся на это, не переступит грань дозволенного… Но в итоге все убеждения полетели к чертям вместе с выдержкой. Лухан понимал, что после того, что он собрался сделать, пути назад не будет, и он навсегда потеряет эту дружбу. Но с каждым разом становилось всё невыносимее закрываться в ванной среди ночи, чтобы сбросить охватившее возбуждение от очередной фантазии о том, как податливый макнэ извивается в его руках… Поцелуй становился всё более напористым и яростным, и вялые попытки сопротивления со стороны Сехуна только больше раззадоривали старшего. Он упивался ощущением собственной силы, превосходства над младшим именно сейчас, и едва не дрожал от предвкушения того, что его фантазии, хотя бы частично, но вот-вот станут реальностью. Он чувствовал себя хозяином положения… Ровно до того момента, пока Сехун внезапно не прижался к нему максимально крепко, и Лухан почувствовал, как ему в живот упирается чужой стояк. Он резко отстранил от себя макнэ, смотря ему в глаза ошарашенным взглядом. — Тебе что… это нравится?.. Сехун еле удержался от того, чтобы не фыркнуть. Вместо этого он подался вперёд и сам поцеловал своего хёна, тут же приоткрывая рот и позволяя Лухану скользнуть в него языком. Старший ещё не совсем отошёл от, мягко говоря, удивившего его реального положения вещей, но довольно быстро забыл об этом. И обо всём остальном, запуская пальцы в волосы Сехуна и остервенело насилуя языком податливый рот. Макнэ бесстыдно стонал в поцелуй, закатывая глаза от удовольствия. Он первым разорвал поцелуй и почти сразу опустился на колени перед не успевшим сообразить, что к чему, старшим. Ловкие пальцы быстро развязали шнурок на свободных спортивных штанах, а затем приспустили их вниз вместе с бельём, высвобождая возбуждённую плоть. — Большой, — практически промурлыкал Сехун, заставляя Лухана прикусить губу и облокотиться руками на дверь. Старшему едва хватало выдержки на то, чтобы не схватить макнэ за волосы и не заставить принять его сразу до основания. Се тем временем обхватил плоть хёна пальцами и сделал несколько отрывистых движений, заставив Лухана шумно выдохнуть. А потом он обхватил губами головку и резко подался вперёд. У старшего перехватило дыхание, и он, запрокинув голову назад, тихо простонал. Несмотря на то, что у Сехуна не было опыта в подобных вещах, в чём Лухан был абсолютно уверен, сейчас он вытворял такое, что перед глазами то и дело мелькали белые пятна. Он скрёб ногтями по деревянной поверхности двери и изо всех сил старался не стонать громко. Однако сдержаться и не толкаться навстречу ласкающему рту у Лухана не получилось. Чувствуя, что его хён уже непозволительно близок к разрядке, макнэ резко отстранился, и получил в ответ разочарованный стон. — Почему ты остановился? — охрипшим голосом спросил Лухан. — Я хочу, чтобы ты меня трахнул, хён… — выдохнул Сехун, чувствуя, что совершенно не стесняется своих слов. — Прямо здесь и сейчас. — Чтоб тебя… — тихо выругался старший и рывком поднял юношу на ноги, разворачивая его лицом к двери. Одной рукой Лухан стащил с макнэ штаны с бельём, а вторую руку поднёс к приоткрытому рту Сехуна, надавливая пальцами на губы. Младший всё понял без слов и обхватил их губами, позволяя проникнуть в рот. По телу старшего прокатилась новая волна возбуждения, от ощущения того, как макнэ старательно облизывает и посасывает его пальцы. Младший определенно получал удовольствие от того, что делал, и от всей ситуации в целом. Терпение обоих было на исходе, поэтому Лухан провёл влажными от слюны пальцами между ягодиц Се и, надавив на сжатое колечко мышц, ввёл один внутрь, сразу же начиная двигать им, и молясь, чтобы его выдержки хватило на то, чтобы подготовить младшего как следует. Почувствовав, что мышцы расслабляются, старший добавил второй палец, а потом почти сразу третий. Сехун тихо заскулил от неприятных ощущений. Но они потонули в невероятном удовольствии, стоило Лухану согнуть пальцы. Теперь уже макнэ сам подавался назад, стремясь вновь испытать это чувство. Старший на это только усмехнулся и, убрав пальцы, приставил головку напряженного члена к растянутому отверстию. Одной рукой он обхватил плоть Сехуна, а другой крепко держал его за талию. — Давай уже! — практически прокричал Се. Лухан не мог не внять этому требованию и вошёл сразу на всю длину, заставляя младшего прикусить губу, чтобы не закричать во весь голос от боли вперемешку с наслаждением. Сильные глубокие движения он чередовал с резкими и быстрыми, одновременно с этим двигая рукой по члену Сехуна и шепча ему на ухо всё то, что не мог высказать последние несколько месяцев, все свои желания и фантазии. Макнэ оставалось только протяжно стонать и подмахивать навстречу движения хёна и из последних сил держаться на ногах. Оргазм накрыл их почти одновременно, заставляя потерять связь с реальностью. Лухан обнаружил себя уже сидящим на полу и дышащим так, будто ему перекрыли доступ к кислороду, а потом вновь позволили дышать. Сехун примостился рядом, устроив голову у него на плече. — Не думал, что ты преследуешь именно эту цель, изводя меня своими выходками… — севшим голосом произнёс Лухан. — А я не думал, хён, что ты такой тугодум… — отозвался макнэ, расплываясь в расслабленной улыбке. — Если бы это продолжалось ещё пару недель, я бы, наверное, написал у себя на лбу просьбу трахнуть меня, обращённую к тебе… — И когда ты успел стать таким развратным, Се? — Когда встретил тебя, — блаженно выдохнул младший. — И, ты ведь понимаешь, что теперь ты от меня не отвяжешься, хён? Лухан в ответ весело усмехнулся и уже собирался ответить, как вдруг в тишине раздался оглушающе громкий стук в дверь. — Если вы через две минуты не выйдете, мы уезжаем без вас! — раздался из коридора донельзя раздраженный голос Чанёля. Лухан переглянулся с Сехуном и поднялся на ноги, подавая младшему руку. Думая о том, что у него и нет особого желания «отвязываться» от этого мелкого, но очень коварного провокатора.