I'd Be Really Sad If You Died

Киибо, Если ты увидишь моё тело на складе с пулей в виске, значит я совершил самоубийство. Хоть теперь ты будешь счастлив и перестанешь терпеть меня. Я мог бы начать разжёвывать, почему я на это пошёл, но ни тебя, ни остальных это не колышет, так в чём смысл? Если только два человека смогут покинуть академию, я не хочу быть в их числе. Лучше мне умереть и позволить тебе или кому-то другому выбраться отсюда. Покажи эту записку всем и побей рекорд самого быстрого классного суда. От Омы Кокичи.       Посреди ночи Киибо нашёл записку под своей дверью и застыл в полнейшем ступоре и ужасе. Роботы способны понимать предсмертные записки, но лжец был последним человеком, который, по мнению Киибо, стал бы совершать суицид. Верховный лидер казался таким счастливым, всегда сверкал улыбкой. По нему не скажешь, что он страдал от убийственной игры, как все остальные. Образ обмякшего тела низкорослого, из головы которого капала кровь, вызвал у Киибо панику и заставил вырваться из комнаты. Прошу, не умирай, Ома-кун. Дождись меня, я отговорю тебя, я тебе помогу. Пожалуйста. Внутри всё сжалось от страха и отчаяния. Киибо бы, наверное, заплакал, если бы мог. Его захлестнула волна эмоций, затянула с невиданной силой. От такого эмоционального стресса робот пожалел, что профессор сделал его настолько очеловеченным.       Не успел Киибо очнуться, как крепкие ноги робота привели его на склад, и он чуть ли не врезался в дверь, пытаясь открыть её как можно скорее. Он стал осматривать огромный склад в поисках Кокичи и тут же обнаружил мальчика в белом в дальнем углу комнаты. Ома, скрестив ноги, прислонился к стене и разглядывал что-то, похожее на чёрный пистолет, у себя в руках. Правой рукой держался за курок, в то время как левой держался за ствол. Пистолет был направлен в правую сторону от Киибо, далеко от лидера. Он ещё не выстрелил, но, похоже, Ома-кун думает об этом.       С нечеловеческой скоростью робот бросился через всю комнату. Лжец успел только поднять на него взгляд, прежде чем Киибо схватил оружие металлическими руками. Пистолет выстрелил, и низкорослый вскрикнул от удивления. К счастью, робот направил пистолет вниз, и пуля попала в мешок с навозом на нижней полке. Киибо выхватил у Кокичи оружие и выстрелил оставшимися пулями в стену. Ну, теперь пистолет пуст, а пули неопасны. Затем робот присел перед верховным правителем, положил руки ему на колени и воскликнул:       — Пожалуйста, поговори со мной, прежде чем подвергать себя опасности! Решить можно любую проблему, в какой ситуации ты бы не находился!       Мгновение Ома выглядел загипнотизированным и просто уставился на Киибо. Выражение его лица было нечитаемым, руки сжались в кулаки. Выглядело это очень неестественно, словно он был одержим. Робот заметил, что глаза у мальчика красные. У него что-то в глазах? У него аллергия? Нет, Ома-кун, должно быть, плакал. Он думал о суициде, значит что-то заставляет его грустить. Затем лжец нацепил свою повседневную улыбку.       — Ни-ши-ши... Ох! Повёлся! — рассмеялся и ответил он.       — Повёлся? Я ни на что не вёлся. Я прочитал записку и спас тебе жизнь! — озадаченно произнёс Киибо.       Кокичи продолжил смеяться и сказал:       — Это записка — пранк! А ты повёлся на него и пришёл сюда! Ни-ши-ши! Ты такой доверчивый! Как будто бы я совершил что-то настолько трусливое, как самоубийство!       — Пранк? — повторил Киибо. Словно по щелчку, его волнение превратилось в гнев. Он схватил правителя за руки настолько резко, что последний вздрогнул и перестал смеяться. Я уже привык к омерзительным шуткам Омы-куна, но это уже слишком. — Это не смешно! Ты хоть представляешь, как я напугался от мысли, что ты настолько несчастен, что готов убить себя?! Ты представляешь, как я испугался, что ты умрёшь, и что я должен тебе помочь?!       — Ах, с тобой всё было бы нормально, — пропел мальчик. — Я тебя раздражаю, так что ты непременно обрадуешься, если я умру, правильно? Я не хотел тебе вредить этой шуткой. Не глупи. Я хотел посеять в тебе надежду на то, что я мёртв, а потом ты бы разочаровался оттого, что это шутка!       Злость высвободилась из тела Киибо, и робот был способен лишь глядеть на лидера. Он не знал, как ему реагировать на такие заявления.       — Всё как раз наоборот. Я не был бы счастлив твоей смерти...       — Как не стыдно тебе врать абсолютному лжецу! — с фальшивым трагизмом в голосе воскликнул Кокичи. — Ну же... всем понятно, что ты был бы рад моей смерти. Не строй из себя благородного.       — Нет, мне было бы очень грустно, если бы ты умер, — решительно возразил робот. Паренёк в белом пожал плечами, встал и направился к выходу, но Киибо схватил его за руку и посадил обратно. — Ты умеешь распознавать ложь, так посмотри на меня и скажи! Но я знаю, что говорю правду!       — Ты врёшь, — ответил Ома. Его лицо покинула прежняя радость, а произнёс Кокичи эти слова так, словно сам в них не верил. Будто он ответил так по инерции. Фиолетовые глаза были направлены на Киибо, но лжец не смотрел на него. Вид у него был потерянный, отсутствующий.       Что-то в этом розыгрыше не так.       — Зачем ты подложил мне предсмертную записку посреди ночи? Была вероятность, что я бы не заметил её до самого утра. Как ты мог узнать, что я прочту её и приду сюда? По факту, если бы я был рад твоей смерти, стал бы я приходить на склад? Я мог бы оставить тебя умирать здесь.       — Агх, столько вопросов, — проскулил лидер. Он надул губы, а затем ответил: — Я вообще не рассчитывал на то, что ты сюда придёшь, придурок. Я просто обдумывал свой розыгрыш с пистолетом в руках. Может, я бы положил сюда манекен или устроил какую-нибудь подставу с пистолетом... так или иначе... на следующее утро ты бы подумал, что я умер, а потом... ни-ши-ши... я встал бы и напугал тебя! — Правитель прижал кулак к груди и улыбнулся.       — Но в этом нет смысла! Если ты уже написал записку, тебе не нужно будет притворяться мёртвым! Мне кажется... Я не... Это абсурд! — Робот схватил низкорослого за плечи и воскликнул: — Пожалуйста, скажи честно! Ты не собирался убивать себя, и всё это просто шутка!       — Я не собирался убивать себя, и всё это просто шутка, — протараторил Кокичи. Он проговорил это настолько монотонно, что был похож на робота даже сильнее, чем Киибо, и надеялся, что это удовлетворит его. Ома закатил глаза и спросил: — Я могу идти? От тебя бензином пасёт!       Робот пропустил его слова мимо ушей и сказал:       — Последнее. Я должен убедиться, что мы друг друга понимаем. — Продолжая держать Кокичи за плечи, Киибо произнёс: — Я не желаю тебе смерти. Я бы не обрадовался, если бы ты умер. Иногда ты можешь действовать мне на нервы, но ты никогда не ранил меня по-настоящему. Ты мой друг. Ты обратил на меня внимание, поэтому я считаю тебя другом. Ты мне дорог. И я не выдержу даже мысли о том, что тебя больше нет. Пожалуйста, пойми это.       — Я... — Ома начал что-то говорить, но его голос заметно дрогнул, и он замолчал. Робот заметил, что мальчик дрожит всем телом. Киибо попробовал потереть ему руки, надеясь, что это поможет. Низкорослый не смотрел на робота, но глаза наполнились слезами. — Это какой-то бред... — прошептал.       Киибо пришло чёткое осознание, что что-то не так, когда лжец заявил, что робот станет счастливее после его смерти. Он также не понимал, была ли та записка настоящей. Несмотря на это, у Киибо внутри всё опустилось, когда он услышал это от Кокичи. Теперь у робота укрепилась уверенность в том, что правитель расстроился, и никакие маски этого не скроют.       Киибо обхватил мальчика руками. Сначала Ома слабо сопротивлялся, неуверенно отталкивая его, слёзы текли по лицу, но вскоре он смирился и позволил роботу себя обнять. Последний насторожился, когда у мальчика участилось дыхание и задрожали руки. Он хотел было спросить, о чём Кокичи соврал и что на самом деле думает, но не хотел задеть за больное. Робот просто дал мальчику обнять его и всхлипнуть в металлическое плечо. Киибо начал проводить круги по его спине и прошептал:       — Ома-кун, ты мой друг, мой дорогой друг. Я не хочу, чтобы ты умирал. Я не хочу, чтобы тебе было больно. Я желаю тебе только счастья... Пожалуйста, помни это.       Парень оставил его слова висеть в воздухе, лишь сильнее сжав робота в объятиях. Дыхание и дрожь стихли, он обмяк в руках Киибо. Ома-кун хотя бы не отталкивает меня. Видно, ему нужна моя помощь. Пытаясь успокоить плачущего мальчика, робот сказал:       — Ты можешь рассказать обо всём, что тебя тревожит и попросить помощи. Я с тобой.       Кокичи кивнул ему в плечо и проговорил хриплым голосом:       — Всего так много... слишком много... Я не могу даже рассказать никому: всё становится ещё хуже... Если я расскажу тебе всё, ты возненавидишь меня или разозлишься. Я никогда не могу подобрать нужных слов. Это так... давит... Больно... Это моя вина...       — Я никогда не думал о тебе плохо, — ответил робот, чувствуя, как мальчик прижался к нему, устроившись поудобнее. — Я знаю, что между нами много недопонимания, но, пожалуйста, постарайся говорить прямо. Я хочу помочь.       — Ничего мне не надо говорить... просто, пожалуйста... не отпускай меня, будь со мной, будь моим другом... — произнёс Ома, тихонько плача. К разочарованию Киибо, Кокичи снова начал тяжело дышать. — Господи! Я не знаю, что делать! Я не могу! Всё, что было в записке, — это правда! Прошу, помоги мне! Прошу, не оставляй меня! А то... а то... я останусь один со своими мыслями и всего станет слишком много! Я наврежу себе или сделаю что-то ужасное! Киибо, прошу, помоги мне!       Крики мальчика пронзили робота, словно иглы. Он вспомнил, как лжец однажды сказал, что роботы не способны понять человеческую боль, но будь оно так, Киибо не было бы так невыносимо наблюдать за страданиями Омы. Сейчас он почувствовал, что был готов на всё, лишь бы Кокичи вновь был счастлив. Он был в порядке, когда мы только попали сюда? А что, если нет? Это началось во время убийственной игры или же до неё?       — Я не оставлю тебя, слышишь? Я буду рядом столько, сколько потребуется. Я твой друг, помнишь? Я не брошу тебя, пока мы заперты в этой академии, и даже когда мы выберемся. Ты будешь в порядке. Если случится что-то неладное, положись на меня. Я приложу все силы, чтобы помочь. Я хочу не просто защитить тебя — я хочу сделать тебя счастливым, — успокаивал Киибо. Я не оставлю Ому-куна одного, даже если он попросит. Я должен присматривать за ним. Пока Киибо баюкал плачущего мальчика и гладил по спине, робота затянули воспоминания, где он был ещё совсем маленьким, и профессор Идабаши успокаивал его, если он грустил. Робот обладал разумом человеческого ребёнка, затем человеческого подростка, так что он часто обижался и злился, пойди что не так. Другие люди, взрослые и дети, боялись и пытались бы навредить ему за то, что он отличался. Киибо чувствовал себя монстром среди них. Идабаши не позволял роботу посещать школу с его сверстниками аж до старшей школы, так как боялся, что Киибо будет страдать. Когда робот встретил Кокичи, своенравного верховного лидера, он казался жутко похожим на тех, кто издевался над роботом. Но он не такой. Ома-кун не воспринимает меня как низшее существо или чудовище, а просто как необычного. Необычный не равняется плохой. Все те грубости исходят из него не из-за злобы, а из-за незнания. Его грубые и жестокие шутки — просто попытка показаться смешным. Ома-кун никогда не хотел вредить мне. Он хочет дружить со мной, но не знает, как подступиться. Вот почему он боится говорить со мной об этом. Я научу его. Я помогу ему. Дыхание Кокичи наконец вернулось в норму, а рыдания утихли до всхлипов.       — Мы выберемся отсюда вместе, — заявил Киибо.       — Хотелось бы. Просто я... так устал...       Робот подумал, что мальчик истощён морально. Они находились в таком положении несколько минут, прежде чем Киибо осознал, что Ома устал физически. Последний перестал плакать и уже некоторое время тихонько спал в металлических руках. Но роботу это не составило никаких проблем, ведь мальчик был довольно лёгким. Он отнёс Кокичи в его комнату. Киибо не был уверен, как он воспринял бы этот поступок, но он не хотел сбивать низкорослого с толку и относить в свою комнату. Он бы непременно согласился, если Ома захотел бы переночевать в комнате робота. Киибо уложился рядом с мальчиком на его кровать. Нужно решить, стоит ли рассказывать остальным о проблемах Омы-куна. Но пока надо дать ему отдохнуть и присмотреть за ним. Всё будет в порядке. Мы оба постараемся, чтобы всё было хорошо. Робот пролежал так несколько минут, с нежностью глядя на мальчика. Из-за комплекса по поводу своих металлических губ, Киибо никогда не целовался ни с кем ни в щёку, ни куда-либо ещё. Сейчас же, желая показать свою любовь, он подался вперёд и осторожно поцеловал Кокичи в лоб.       — Я люблю тебя, Ома-кун.       Киибо сдержал своё слово, и с тех пор они были неразлучны.