Shadowplay

– Как ты узнал, что я хотел позвать собаку? – Это очень просто, – ответил арестант по-латыни, – ты водил рукой по воздуху, как будто хотел погладить, и губы…“ Михаил Афанасьевич Булгаков. „Мастер и Маргарита.“

Утыкаюсь носом в родной золотистый затылок, набираю полную грудь воздуха, языком мыльный запах с волос слизываю. В голове - только ощущения и чувства того, как все зыбко и ненадежно, как скоро все это оборвется да закончится. ** Черный - Харон Дома, перевозчик в Наружность, через два часа он уедет, и скорее всего мы больше никогда не увидимся. Гоню от себя это слишком долгое "никогда" и теснее прижимаюсь к его спине. Он стонет в подушку, а мне не нужно уметь проскальзывать в чужие сны, что бы понять, что снится ему что-то не очень приятное. Кладу ладонь на тяжело вздымающийся живот и успокаивающе поглаживаю. Не просыпаясь, он дотрагивается до моей руки, наши ладони раскрываются навстречу друг другу, пальцы сплетаются. От него пахнет табаком и мокрой шерстью, у меня же сводит челюсть - укусить бы его, от щеки до щеки рот заполнить его ароматом. Вокруг темно - закрывай глаза/не закрывай - ночь черной тушью вымазала стены и лишь светлым мазком выделяется отросший ежик волос Черного. Представляю, как проснусь по утру, а кровать пустая и остывшая, и лишь контур примятых простыней расскажет о том, что Черный когда-то здесь лежал. Язык щекотят несказанные слова, которые, может быть, никогда не облекутся в звук. Приподнимаюсь на локте, аккуратно, лишь бы сберечь тревожный сон Черного, губами к его уху приникаю и шепчу, как шепчут в колодец свои желания. Не просыпаясь, Черный поворачивается ко мне, ловит ртом мой рот, я замираю, испуганной птицей таюсь в одеяле и темноте. -Спи, - на выдохе говорит Черный, укладывает мою голову себе на плечо и обнимает. Я стараюсь дышать в унисон с ним и молю утро не разлучать нас.