***
— Зачем? Вот зачем я все это начал? Почему я вел себя как… идиот?! Крики североамериканца распугивали всех птиц в округе. Но он был даже рад. Чем меньше свидетелей у его слабости — тем лучше для всех. Такое типичное для туринского марта солнце, нависавшее прямо над его головой, мерзко проглядывало из-за еще голых веток, растапливая последние островки снега на проблесках травы. Все это давило на психику и без того подавленного аргентинца. Не так все должно было произойти. Не так. Ежедневные сплетни и слухи вокруг его переходов, ссоры с тренером и одноклубниками, а теперь… Размышления на эту тему вгоняли его в ярость и в тоску одновременно. Он шел вперед, вверх по какому-то холму, ломая ногами опавшие ветки и пиная мелкие камешки. «Вдох… выдох… Вдох…» — повторял он для себя, пытаясь успокоиться. Дибала закрыл глаза. Еще один шаг… Он не сразу понял, как нанес удар, только услышал, как его кулак с хрустом врезается в ствол стоящего и ничего не подозревающего дуба. Он открыл глаза и тут же понял, что что-то сломалось. Потом пришла боль и осознание того, что это могла быть его рука. Знакомая боль. Такая боль пронзила все его тело, когда он на всей скорости врезался в ворота на первой тренировке, пытаясь впечатлить своих новых одноклубников. Тогда, вспоминает он, Марио первый подошел к нему и, помогая подняться, спросил у него на испанском: " ¿Estas haciendo?»* Тот, не без помощи Манджукича, сел на траву, глупо улыбнулся, смотря прямо во мрак его карих глаз, и, почесав затылок, ответил: «no está mal». ** И понеслось. Каждый день Дибала из кожи вон лез, чтобы заставить Манджукича улыбнуться. Каждый день он работал на износ, чтобы получить похвалу от него. Он был готов побороть весь мир, чтобы увидеть искорки радости в его каштановых глазах, которые мерещились ему где бы тот не появился. И, казалось, хорват был только за. Он всегда поощрал любое стремление Пауло, помогал ему во всем и всегда. Аргентинец смотрел на него взглядом влюбленного щенка, когда Марио трепал его по волосам после хорошо исполненного стандарта на тренировке, когда нежно обнимал его после матчей и катал на спине точь-в-точь как его покойный отец. Так что же произошло? Одно было ясно - он сам сделал это. И теперь, скорее всего, в его жизни уже не будет его улыбки, его грубоватого, но, в то же время, легкого и ласкового голоса. Не будет утреннего кофе с одноклубником. Не будет настольных игр в поездах и фильмов в самолетах. Ничего.***
— Ледяное сердце разбивается даже проще. Не делай этого. Эти слова еще долго будут всплывать в памяти аргентинца. Он не сразу воспринял их всерьез, хоть и был наслышан о психологических данных их автора — Джиджи. Переживший каждую из возможных трудных ситуаций, итальянец читал людей как открытую книгу. Он же опекал всех своих игроков, как и подобает настоящему Капитану. Но тогда, 3 года назад, в раздевалке после матча, Пауло не понял эту фразу. Он помнит, как Первый Номер осторожно подобрался к нему через всю раздевалку, поставил ногу на скамейку, расшнуровывая бутсы и тихо шепнул ему это на ухо. Тот слегка смутился, но не успел ответить, как итальянца и дух простыл. Но теперь… Как он мог быть таким недальновидным? Он изо всех сил старался удерживать столь редкую улыбку на лице балканца, но, в конечном итоге, сам разрушил все. Сам.