La loteria de Navidad (Новогодняя лотерея)

Снег. Он всегда мечтал, однажды взглянув в окно, увидеть занесенные снегом улочки арагонской красавицы Сарагосы, и как в тех самых новогодних фильмах сыграть в снежки с ребятами с соседнего двора, слепить снежную бабу, а затем, когда щечки и руки уже хорошенько покраснели на морозе, забежать в дом за чашкой теплого сладкого какао и так целый вечер просидеть у камина, наблюдаю за пламенеющими искрами в топливнике. Но эта зима, как и прошла, да и все остальные зимы, которые повидал городок на севере страны, все также обжигала смуглявые личика его жителей палящим солнцем, что по старому преданию «никогда не садится» над Испанией. Но ни отсутствие снега, ни тридцатиградусная жара не мешали жителям Сарагосы с головой погрузиться в предрождественские хлопоты. Где-то вдали виднеются башмаки сеньора Гонсалеса, что тащит домой пышную ель, что его самого совсем не видно; дама в красной шляпе покупает новогодний костюмчик для своего лохматого пуделя, а тетушка Магдалена готовит на летней кухне сладкие андалузские польворонес, ведь совсем скоро из Лондона прилетит ее любимый внук.  — Митчелл, ты должен скорее пойти за билетом, рождественская лотерея совсем скоро, а ты все еще купил его, — прокричала со второго этажа сеньора Грасси, — Ты меня услышал или нет?! Паренек среднего роста с темно-карими глазами все это время пытался разучить новую песню на укулеле, совсем забыв, что крестная еще утром приказала ему пойти в магазин Санта Мария, пока все билеты не разобрали. Еще пару минут он сидел на полу, безуспешно перебирая пальцами по струнах, как вдруг кто-то выдернул наушники у него из рук, потянув на себя за края футболки с надписью «Nirvana», обернувшись, парень увиделобозленную сеньору Элизабет Грасси: — Как же ты меня достал своим брыньканьем на этой балалайке, — возгласила женщина, усевшись на кровать, — Ты такой же бездарный, как и твоя покойная матушка, возомнил из себя перспективного музыканта вместо того, чтобы подумать о том, как ты жить то будешь после моей смерти. Затем она подошла к окну, приоткрыв форточку, да заголосила так, что уж вся улица услышала: — За что мне это несчастье, сестра?! Какого черта ты умерла в восемнадцать лет, оставив на меня этого, — со всей ненавистью она взглянула на Митча, ткнув пальцем в его грудь, — Этого паршивого бездельника. — Не смейте так говорить о ней, — сдержав слезы, сквозь зубы сказал брюнет, — Никогда больше, вы слышите меня сеньора Элизабет! Засмеявшись, женщина вырвала из рук Митчелла ноты, разорвав их на мелкие кусочки и разбросав по всей комнате: — А то что же, малыш Грасси, ты пожалуешься папочке, которому ты сто лет нужен был? Сжав ладони, парень, со всей силы ударил кулаком об пол, ощутив себя самым ненужным человеком на целом свете, как вдруг тетушка Элизабет еще больнее ранила его одинокое сердце: — Твоя мать была паршивой шлюхой, ведь только такие могут залететь в восемнадцать от местного наркомана, да и то самому Богу известно, кто твой отец, и перед кем эта сучка в очередной раз расставила ноги… Не успев закончить предложение, Элизабет повалилась на пол, ведь Митч со всей силы ударил ее по лицу, забрав свои наушники и укулеле, и как можно скорее спустился к выходу, не сдерживая слез и убегая вдоль запутанных улочек Сарагосы все дальше и дальше, что в итоге ударился о витрину магазинчика Санта Мария, что вот-вот должен был закрываться: — О, малыш Грасси, — продавец сладостей сеньор Мартинес, что всю свою сознательную жизнь проработал в этом магазинчике, обернулся к Грасси, одарив его доброй улыбкой, — А я все до последнего хранил ваш билет, но вот совсем недавно молодой человек упросил его продать. — Я бы и не смог у вас его купить — немного смутившись, прошептал парень себе под нос, вспомним, что не имеет не реала. —  Сеньор желает уйти, даже не выпив чашечку кофе с молоком? — промолвил старичок, попутно поприветствовав входящего в магазинчик парня. — Я бы с удовольствием, но… — Митчелл обернулся, тут же обратив внимание на голубоглазого блондина, что пытался разобрать названия на испанском, — Вы… вам помочь? Но, не услышав ответа, он вновь обернулся к продавцу, немного опустив взгляд и засунув руку в карман в надежде найти хоть немного денег: — Я бы с удовольствием выпил кофе… — Пять реалов, сеньор Грасси — с некой резкостью отрезал мужчина, потянувшись рукой к чашке с пряным кофе, что стояла около Митча, как вдруг незнакомец, что все это время рассматривал сувениры на прилавке, схватил его за руку, протянув десять долларов. — Я заплачу за этого парня, — произнес блондин на ломаном испанском, а затем указал на упаковку с жареными каштанами, — И еще вот это. Удивленно взглянув на голубоглазого блондина, сеньор Мартинес протянул Митчеллу пакет с жареными каштанами и чашку кофе с молоком, а затем добавил: — Забирай-ка их и иди обратно домой, пока я не позвонил тетушке Элизабет. — Но… — не до конца понимая происходящего, пробормотал Митч, подняв взгляд на блондина, что был ростом под два метра и задевал головой потолок, — Это очень мило с Вашей стороны, но не стоит. А через пару секунд сеньор Мартинес уже вышвырнул обоих из магазина, достав из кармана старый, покрытый ржавчиной ключ: — Обменивайтесь любезностями на улице, а магазин закрыт –закрыв дверь и натянув свой длинный плащ, произнес он, а затем скрылся за углом ближайшего дома. —  Мне показалось, что у вас нет денег, мистер… — задумавшись, ответил блондин Митчеллу, что все это время согревал руки о теплую чашку кофе, — Простите, я не знаю Вашего имени. Казалось, на несколько минут брюнет и позабыл обо всех проблемах, что преследовали его каждый день, о проблемах, что все больше и больше заставляли парня чуть ли не каждый день запираться в ванной с лезвием в руке и мыслями: «Может мне стоит прекратить все это, всего лишь пару глубоких порезов, кровоточащее тело, еще живое снаружи, но уже давно мертвое внутри и слегка теплая проточная вода, что навсегда смоет мою кровь, мои следы на холодном кафеле, мое присутствие. Вода, что оставит лишь бездыханную плоть, кусок мертвого мяса, никому не нужный и всеми забытый в этом мире… навсегда». Всего лишь на минуту он забыл обо всем этом, засмотревшись в нежно-голубые глаза, бездонные и спокойные, будто голубая лагуна средиземноморья, но вопрос о собственном имени заставил вновь вернуться в реальность, вновь вспомнив обо всем, что происходило в его жизни. Он взглянул на свое отражение в витрине магазина, натянув рукава кофты к кисти руки, дабы скрыть пару новых шрамов, затем провел ладонью вдоль щетины и осознал, что выглядит как пуансеттия из его коллекции кактусов, да еще и синяки под глазами.   — Так как вас зовут — вновь переспросил блондин, так как Митчелл уже пятую минуту смотрел на собственное отражение, не промолвил ни слова. Парень встрепенулся, тяжело вздохнул, и вновь взглянул в глаза незнакомца, почувствовав что-то до боли родное в груди, как будто рядом с ним сейчас находился давний знакомый, и за чашкой теплого кофе они говорили обо всем до самого утра. В какой-то момент ему захотелось рассказать о том, что с каждый день все сильнее ранило его душу, оставляя шрамы один за другим.   —Я…Меня зовут Митчелл Грасси, — немного дрожащим голосом произнес брюнет, сделав глоток уже совсем остывшего кофе, а затем, немного восстановив дыхание, продолжил — Да, вы правы, у меня есть некоторые проблемы, и… Он уже, бывало, хотел излить всю душу этому прекрасному незнакомцу, рассказать историю своей жизни от самого начала и до сегодняшнего дня, не упустив ни малейшей детали, но не смог промолвить и слова, будто комок в горле застрял. Внутри него сражались два чувства: промолчать, как он молчал до этого все свои двадцать лет или же прокричать об этом как можно громче, чтобы хоть один человек услышал.  — Знаете, я просто очень хочу спать, — немного усмехнувшись, сказал Митчелл, сжав пальцами венку на запястье, ведь это помогало ему успокоиться, — Вот в этом моя главная проблема.  — Вам некуда идти? — спросил незнакомец, взглянув на время на своем мобильном, — Время уже позднее.   — Мне стыдно об этом говорить, но, мне и вправду негде переночевать, — брюнет захватил с собой пачку жареных каштанов, протянув в знак благодарности руку блондину, — Пожалуй, в парку сейчас не так уж и холодно, так что не стоит беспокоиться, спасибо Вам за все это.  — Вы сейчас серьезно? — чуть громче возгласил незнакомец, уставившись на Митчелла, — Собираетесь спать на лавочке?  — Ну, у меня в прочем нет особого выбора, — пробормотал парень, то и дело, поправляя волосы от бешеного волнения, — И знакомых в этом городе у меня нет, чтобы остаться на ночь.   — Пойдемте, — подхватив пиджак под руку, блондин направился за угол дома, — И чего Вы стоите?  Митчелл удивленно посмотрел на уходящего парня, открыв рот от удивления и не сдвинувшись с места, так как совершенно не понимал, куда же его зовет совершенно незнакомый парень. Ведь он даже имени его не знает, да и провел с ним от силы пару часов.  — Что? Я, конечно, благодарен за любезность, но мне пора.  — И куда же это? — закатив глаза, сказал Скотт, — Отель, в котором я остановился, находится за углом, так что поторопитесь. У брюнета не было выбора, а предложение остаться на ночь в номере с блондином привлекало намного больше, нежели твердая и холодная лавочка в парку, да и под утро его все равно выгнал бы дворник, так что он покорно поплелся за незнакомцем сквозь узкие неосвещенные улочки Сарагосы.   — Надеюсь, вы не маньяк или насильник, мало ли, — пробормотал Митч, внимательнее рассмотрев блондина и о чем-то задумавшись — Никто и никогда в жизни так со мной не возился, так что у меня возникают мысли о том, что вы хотите увезти меня в сексуальное рабство в Арабские Эмираты. Услышав это, незнакомец засмеялся, схватившись за живот и облокотившись об сломанный фонарь. Он хохотал на протяжении пяти минут, пока старая бабка, послав его к чертям всеми возможными и невозможными непотребными словами испанского языка, не обкатила его ледяной водой из ведерка.  — Sacate a la cningada, hijo de la puta! Icierra el pico, carbon! Cagada! — не подбирая выражений, кричала старуха, да так, что вся улица это слышала. (перев.: Какого черта здесь происходит, сукин ты сын! Заткнись, сволочь! Дерьмо!)  — Что несет эта ненормальная? — стряхнув с себя капли воды, блондин схватил за руку Митча, что все это время плакал от смеха, наблюдая за происходящим, — Очень смешно. Ты и вправду подумал, что я какой-то озабоченный маньяк, который стал бы помогать тебе только в собственных целях? Незнакомец немного отстранился от брюнета, остановившись в ожидании ответа.  —  С каких пор мы перешли на «ты»? — немного погодя, ответил Грасси, ближе подойдя к блондину и аккуратно вытерев капельки воды с его личика, — Простите, но эта женщина и вся ситуация действительно выглядят очень комично.  — Но Вы так и не ответили на мой вопрос, — оттолкнув от себя Митчелла, возразил парень, — Чем же я так похож на маньяка? Брюнет слегка отошел вперед, достав из кармана упаковку жареных каштанов и проглотив один, так как уже пару дней и тростинки во рту не было, а затем, внимательно обдумав слова блондина, ответил:  — Потому что маньяка в фильмах, которых я за свою жизнь пересмотрел сотни, выглядят точь-в-точь как вы. Такие же красивые, обходительные и с прекрасными манерами. Только вот в конце фильма они обычно самым жутким методом убивают свою жертву. И какой же у вас способ?   — Если бы Вы смотрели меньше ужастиков, то такая чушь в голову бы не лезла, — закатив глаза, парень затолкнул Митчелла в дверь невзрачного здания, и лишь небольшая вывеска «La Siesta» за углом указывала на то, что это отель, а не какой-нибудь забытый Богом полузаброшенный дом, — Мы пришли, так что давай поскорее спать, ведь через пару часов будет светать. Поспешно открыв дверь в небольшой номер, блондин скинул с себя верхнюю одежду и ботинки, удобно умостившись на кровати и сразу же закрыв глаза от неимоверного желания уснуть и усталости. Комнатка была совсем маленькой, в ней даже не было окна или маленькой щели, в воздухе витал запах туррона и орехов, так как на этаже сверху находилась кухня небольшой забегаловки, обои на стенах уже давно выжили из века, а старый стул в углу, казалось бы, рухнет от маленькой упавшей пылинки.   — Ты можешь лечь со мной, ну или же на том небольшом диване, — сквозь сон пробормотал незнакомец, — А теперь спокойной ночи. Дождавшись, пока блондин уснет, Митчелл подполз к нему, усевшись в ногах. Он вновь почувствовал что-то очень родное и немного наклонившись, провел рукой вдоль подбородка парня, рассматривая его лицо при тусклом свете лампочки. Брюнет поправил небрежно спадающую челку незнакомца, все ближе прижимаясь к нему и чувствуя приятную теплоту, исходящую от его тела. В секундном забвении он прикоснулся к его губам, нежно поцеловав. Но как-только блондин приоткрыл глаза, он отстранился, положив голову на подушку рядышком.   — Что ты делаешь? — прошептал парень, на секунду открыв глаза, а потом, закрыв их, уткнулся лицом в подушку с легкой улыбкой на лице.  —  Это всего лишь сон, спи — тихонько ответил Митчелл, уткнувшись носиком в шею блондина. Спустя несколько минут он неслышно прошептал ему на ушко, пододвинувшись как можно ближе:  — Ты спишь? Знаешь, моя мать умерла при родах, и у меня осталось лишь одно фото. Она была безумно красивой девушкой, с густыми длинными волосами и карими, темными как смола глазами. Я часто смотрю на это фото и думаю о том, что все могло быть иначе, если бы мама была жива. Мы бы играли вместе, ездили на каток или пекли пряничный домик. Столько всего можно было бы сделать, — на глазах Митча одна за другой появлялись слезинки, он все говорил и говорил, хотя знал, что блондин вероятнее всего не услышит это, — Всю свою жизнь я прожил с крестной Элизабет. Она то и дело не упускала момента, чтобы унизить меня как можно сильнее, каждый день говоря о том, что мое место в школе для умственно отсталых детей, что у меня нет друзей лишь потому, что я никому не нужное ничтожное дерьмо. А за любую детскую шалость избивала меня всем, что под руку попадалось. Но большего всего меня ранили ее слова о том, что моя мамочка последняя шлюха, что полгорода с ней спали. Эти слова будто разрывали мое сердце на мелкие частицы, и я закрывался в ванной комнате, и… Митчелл провел пальчиками вдоль десятка шрамов на руке, захлебываясь слезами, а затем тихонько промолвив:  — Я пытался заглушить душевную боль физической, но… Он хотел продолжить, но внезапно заиграло радио, и приятный детский голос оповестил о том, что уже через несколько минут будут известны результаты рождественской лотереи и главный приз составляет четыре миллиона евро, и тут-то Митчелл вспомнил, что так и не купил билет, да и с его удачей он бы все равно ничего не выиграл.  — Вот черт! Как обычно обо всем забываю — пробормотал Митч, внимательно вслушиваясь во все, о чем говорила эта девчонка. «В эту пятницу, 22 декабря, в рамках экстраординарного розыгрыша рождественской лотереи в общей сложности будет выделено п’ять миллионов евро, и тот, кто удостоен звания »Gordo», получит четыре миллиона евро. И это владелец счастливого билета под номером 13378. Счасливого Рождества, Испания». — Вот ведь повезло же кому-то! — удобно устроившись на плече у блондина, он заметил, что у него в кармашке лежит лотерейный билет и немного усмехнулся, — Ну, возможно, в следующий раз и тебе так подфартит. А я ведь даже не знаю твоего имени. Через несколько мгновений он уснул, и лишь под самый вечер открыл глаза, но не обнаружил рядом ни незнакомца, ни его вещей, будто все это был лишь сон. Но на прикроватной тумбочке лежал билет рождественской лотереи под номером «13378» и небольшая записочка, от которой доносился тонкий запах тела блондина: «Чудо Рождества случиться, если очень сильно в него поверить. Ты подарил мне его, лишь на мгновение нежно прикоснувшись к губам. Счастливого Рождества, Митчелл. С любовью, Скотт».