Цветы на твоих руках

День 1 — Послушай, святоша! — громкий, самоуверенный голос Чона разрезает вечную тишину полумрака, пропахшую лёгким сладковатым благовонием травяных масел и воска. — Передашь полиции, что я тут пахал до захода солнца! Я пошёл! Утреннее светило сквозь густые тучи лениво лезет в разбитый радужный витраж окон небольшой старенькой церкви, давая слишком мало света для этого местечка, благословленного богом. В ответ только тишина. Это раздражает. Слишком молодой для своей должности мужчина, облаченный в чёрные одежды, достающие до самого пола, стоит у икон святых бездвижно, будто скульптура, умиротворенно закрыв глаза и сложив ладони в молитве, беззвучно перебирает воздух губами. Лицо его будто восковое, светлое и матовое, кукольной красоты. Чону приходится ждать ответа, а ждать он не любит. Минуя ряд скамеек, парень в грубой кожаной куртке и черных джинсах, сокращает расстояние, подходя к священнику сбоку. — Слышишь меня? — так громко, ломая черные брови, злится Хосок, заставляя служителя церкви лишь тихо и терпеливо выдохнуть. — Полиция оповестила меня, что результат вашей работы спустя месяц будет проверен, и ежедневно без предупреждения они имеют право убедиться в том, что вы здесь, — голос его звучит легко, словно тихий напев, и сладко, точно патока медовая затекает в уши. — В противном случае, срок может увеличиться, — только после этих слов, большие и чистые глаза открываются и Джин поворачивается к парню, заставляя того почувствовать себя некомфортно в подобных слишком чистых условиях. — Вот же ж... День 2 — Эта чёртова стена меня бесит! — мастерок с цементом летит в стену из рук раздражённого, буквально на грани с истерикой, Хосока, и парень оседает на траву, как только с психу заканчивает раскидываться материалами. — Я тебе че, строитель что ли? У меня вообще образование другое! Спрятав руки в широкие рукава, святой отец подходит к Хо. Кажется, его вообще никогда и ничто вывести из себя не может. — Стены церкви подверглись вандализму со стороны движения атеистов, очевидно они бесили не одного тебя, — Джин протягивает парню бутылку воды, и вновь прячет руки до самых кончиков пальцев в широкие рукава. — На кого вы учились? — На… Какая разница. Займись своими делами, святоша, — шикает парень, хватая бутылку и опустошая половину. День 18 — Что вы делаете? — подходит со спины отец Ким к сидящему на земле парню. Чон оборачивается, но прячет взгляд, отчего-то не любит он людям открывать свои не связанные с судимостью стороны. Слишком уж это личное. — Это... Кот? У вас в руках кот? — с интересом заглядывает священник. — Займись своими молитвами, святоша, — прячет животное Хосок. — Или… — сдаётся, потому что необходима сейчас чужая помощь, а рядом только этот, — дай лучше бинт. Сокджин приносит аптечку и опускается на корточки рядом, — что с ним случилось? — Псы погрызли лапу, надо обработать, — уверенно взяв всё, что нужно, Чон обработал коту заднюю лапу и аккуратно наложил повязку. — Значит, когда вы говорили об образовании, вы имели ввиду медицинское? — Джин задал вопрос после долгого молчания, пригласив парня выпить чай в небольшой каморке церквушки, под самой колокольней. Казалось, что его молчание не пустое, не принципиальное и потому что «так положено священнослужителям». Оно будто говорит о чем-то болезненном, этот взгляд из-под длинных ресниц, способный грустить даже сквозь мягкую искреннюю улыбку, будто он что-то скрывает, и одновременно рассказывает молчаливую историю. — Ветеринарное… — как-то нехотя и стыдливо ответил Хо. Распинаться перед священником было ему не в кайф, не привык языками чесать. Но вся ненависть к священнослужителю как-то быстро угасла, стоило только отцу Джину закатать широкие расклешенные книзу рукава, чтобы помыть руки. Его предплечья были сплошь усыпаны татуировками. Множественными, грубыми линиями шрамов, перекрытыми поверх рукавами темно-синих и розовых наполовину распустившихся бутонов роз — пошлая классика среди мальчиков лёгкого поведения. Хосок опустил взгляд на мирно спящего рыжего кота на его коленях и как-то взволнованно поджал губы. — Отец Ким, — впервые произнёс такое обращение Хосок, обычно заменяя его небрежным «святошей»,— ваши руки… — А, это... — не особо смущаясь своих отметин, Ким вытер руки полотенцем и поставил на стол тарелку с бутербродами, не опуская обратно рукава, — это следы моей прошлой жизни, не обращайте внимания, я ежедневно замаливаю свои проступки, и буду делать это до конца жизни, так что не думайте об этом, это моё бремя, — разлив чай, святой отец сел напротив. Хосок промолчал. Однако, он хорошо помнит эти цветы. Ему пришлось пить чай молча, поглаживая загривок мурчащего кота и стараться не думать, о том, что несколько лет назад заводил эти руки за поясницу незнакомца, выбивая из слабых лёгких несдержанные пьяные стоны. «надеюсь, он меня не помнит» — не в силах поднять взгляда, подумал Хосок и, допив чай, поблагодарил Сокджина, оставив кота спать на скамейке, и сам не свой вернулся к восстановлению стен. Сокджин и вправду ничего не помнил с той ночи, и мечтал забыть множество других, но смиренно принял эту память в качестве раскаяния. День 28 Работа на солнцепеке сделала лицо и руки Хосока темней, за месяц он почти успел восстановить все повреждения, нанесённые другими и даже немного полюбил это спокойное место. Только место, не бога. Вечерние беседы со священником делали его дни бесконечными, потому что нетерпелось посидеть напротив и посмотреть на Джина, вернее на того, кем он сейчас является. Хо очень хотел расспросить Кима о его прошлой жизни, но всё, что выведал, это его безграничную благодарность богу за спасение жизни. Но… Богу ли? Чон был не в состоянии выкинуть из головы и вторую встречу с мальчишкой с цветочными руками, когда вокруг того завязалась поножовщина. Хо думал, что тот так и умрёт, в подворотне. Вообще непонятно как в ту ночь Чон оказался там. Возможно, услышал шум, звуки ударов, и решил заглянуть на огонёк, но подошёл уже когда все расходились, оставив одного, не в состоянии подняться, парня. Хосоку подобные проблемы не нужны, и так на нём висит условный срок, но уходя, брюнет все же вызвал скорую, плотно прижав свою джинсовку к ране на груди худосочного, хрипящего парня, с огромными испуганными глазами. Хосок улыбнулся, сидя сейчас в часовне напротив священника и поправил повязку на заживающей лапе рыжего ласкового кота. — Я рад, что бог спас твою жизнь. А ещё он помнил, как сюда ходила старуха соседка, и ещё тогда, лет двадцать назад, когда Хо было от силы лет шесть, она зачем-то приходила к его матери после каждой службы и пречитала, что церковь без рук человека вскоре уйдёт под землю. Чон ещё раз посмотрел на эти руки со следами прошлых ошибок и про себя поблагодарил кого-то за то, что Джин тогда остался жив. Он не знал кому мысленно сказал спасибо, может себе, а может и богу. Всё равно ему никто не ответил в голове, только тёплая улыбка священника, что сидел напротив, отозвалась на этот внутренний монолог. День 30 Работу Чон специально делал максимально медленно, даже не докрасив стены, чтобы ему накинули срок, но положительный отзыв священника помог закончить исправительные работы в назначенный день и они попрощались лишь взглядами. Прошло 30 дней Спустя месяц мучительных мыслей о собственной жизни, разрыва преступных связей и нескольких драк за кидалово братвы, Хосок пришёл в церковь. Отец Ким сидел на одной из лавок, со спящим котом на коленях, он как всегда, сложив ладони у груди, перебирал воздух губами. Дождавшись на этот раз, когда священник закончит и откроет глаза, Хо улыбнулся, тряхнув выжженной до жёлтого оттенка чёлкой. — Как его лапа? — так и не придумав с чего начать разговор, спросил парень. — Всё в порядке, — умиротворение, которого так не хватало целые тридцать мучительных дней, тёплым голосом окатило бывшего брюнета прямо с головой, вызвав странный трепет в груди. — Вы пришли помолиться, Чон Хосок? — Нет, я не закончил с работой. Я заказал очень красивый витраж вместо разбитых окон и хочу выкрасить стены снаружи, вы не против, отец Ким? Глаза священника, покоящие в себе до сих пор мириад ярких звёзд, впервые блестнули улыбкой, заставляя сердце Хосока трепетать ещё больше. Это было безумно красиво… «Спасибо, что спас его жизнь, кем бы ты не был, бог или человек».