Когда пересохнет ручей....ты станешь моим...

Последний поворот и Егор резко замирает, этого он точно не ожидал… У Крида ступор и щемящая боль в груди слева. Он ждал чего угодно, например: очередную комнату засыпанную цветами или чисто-белую лошадь, уже третью за их совместную жизнь. Мог даже ожидать отца и его племя… но никак не такого… -Егор? – тихо и взволнованно спросил Тимур, пытаясь понять, что с его любимым мужем и почему он уже минуту просто стоит, словно древняя статуя, и смотрит в сторону «сюрприза». По среди зала стояли двое. Две фигуры в теплых одеяниях, в которых явно становилось уже жарко, поэтому, прибежавшие по приказу Тимура, слуги спешили помочь снять верхнюю одежду северян. Хрупкая и утонченная девушка, с неким страхом и смущением избавилась от теплой одежды и теперь смотрела на мужчин. От глаз, которых не укрылось, как она сжимает локоть второй фигуры, как немного пугливо прячется, за надежную спину. И Егор уверен, что она не раз служила защитой для этой маленькой особи. Ведь эта самая спина защищала и его самого, эта самая спина служила защитой для многих, и служит наверняка до сих, вот только у обладательницы этой спины поменялось многое, начиная с переезда на дальний холодный и опасный север, а заканчивая любимым человеком, защита, которого превыше жизни. Теперь это не несносный брат, наговоривший кучу гадостей и причинив боль, саморучно, не понимая этого, отправил её туда, где она в любой момент могла умереть, даже не добравшись… Но сейчас он может вздохнуть хоть не много спокойно. Его любимая сестренка жива, хотя это не могло быть иначе, она приехала, и приехала не одна… значит ли это, что она не винит его больше и простила ему все? - Шива… - одними губами произносит светловолосый и с некой жадностью осматривает девушку. Она повзрослела, даже очень… Её лицо растеряло до милого пухлые щеки и обзавелось острыми скулами, глаза, обычно светящиеся огоньками безумия, были пусты, а может так казалось Егору, ведь они были настолько темными, что ему просто не суждено было увидеть что-то еще. Хотя, когда опустила голову, да бы увидеть крохотное создание, что смущенно пряталось за ней, парень мог поклясться, что увидел, как во тьме тяжелых глаз блеснула нежность вперемешку с безграничной любовью. Но по возвращению взгляда на брата, всё вернулось назад… Шрам, украшающий, или портящий, это прекрасное лицо выглядел менее ярким. Почти неразличимый среди всё равно смуглой кожи, она не выделяла его, как раньше, не стремилась продемонстрировать то, через что она прошла, больше не гордилась этой меткой, что чуть не лишила её глаза много лет назад… и казалось, что кто-то даже колдовал над ним, что бы он стал меньше, что бы был аккуратнее… Егор подумал о душе девушки… Он уже знал, кто приложил руку к изменению его сестры, и кто наверняка залечил не только шрамы и раны, но и душу. Этот кто-то всё еще прятался за спиной и отчаянно сжимал руку, а в ответ получал лишь мягкое поглаживание большим пальцем тыльной стороны ладони. Ранее Булаткин, а теперь уже Юнусов, осмотрел темные более невыкрашенные ни во что волосы и закрытую одежу. Что-то говорило ему, что одежда на столько закрытая, почти мужская, но без какого- либо пафоса, не из-за того, что прибыли они из холодной стороны… это тоже часть изменения, часть взросления его уже немаленькой сестры, а была ли она хоть когда-то такой?... - Привет… - голос... спокойный, едва хриплый, словно у неё болело горло, и почему-то парень в это верил. Она больше не строит из себя никого, её больше не волнует, насколько устрашающе она выглядит, а значит и то, как звучит её голос уже не волнует. - Я ждал вас еще три дня назад… думал, что что-то случилось или вы решили не ехать, - разрядил обстановку Тимур, - вы наверняка очень устали, я прикажу, что бы вас отвели в вашу комнату и выделю комнаты всем вашим людям – Юнусов сиял, он знал, что Егор счастлив быть с ним и рад, что у них есть малыш. Но кое-что его всё еще терзает, о чем он тихо плачет в самые темные и грозные ночи. Хрупкая особа, дернула слабо Шиву за руку, что бы та наклонилась немного и прошептав что-то с смущением и волнением посмотрела на неё. Та в ответ лишь мягко улыбнулась и немного кивнула. - На выезде из северной долины нас застал сильный буран, пришлось задержаться в деревушке на несколько дней, - пояснила опоздание она, а после приступила к донесению того, о чём её спрашивала девушка – Одна из наших телег была утеряна в лесу, когда мы потерпели нападение разбойников, а земли там пустые и закупиться ничем мы не могли. Поэтому мы почти не ели. Я обещала своим людям, что здесь нас накормят, выделят душ и комнаты. Можем ли мы сначала подкрепиться, а после смыть грязь с тел? – все в комнате знали, что это был не вопрос. Что это лишь формальности, на самом деле Тимур давно еще говорил, что этот дворец — это её дом, что она может делать что хочет и когда хочет. Но она никогда не смела этим воспользоваться и даже сейчас… - Конечно, - Тимур улыбнулся, даже как-то по-отцовски. Отдал приказ о накрытие стола и приготовление ванн. – А, пока все готовится, мы могли бы прогуляться в саду, думаю нам есть о чём потолковать. Сопротивления предложение не вызвало и четверо отправились в сад. Разговоры в основном вели Тимур и Шива, но даже их беседы не были такими же, как раньше. Они общались всё так же на равных, но уже не как друзья. Юнусов понял это почти сразу, поэтому оставил шуточную манеру и вел диалог, как подобает взрослому человеку. А, когда темы иссякли, или он просто решил наконец напомнить Егору, что ему нужно бы поговорить с сестрой. Император увел Василису, вместе с слугами, что звали на обед. Тишина напрягала парня, она пробиралась под кожу, оседала на подкорке мозга, заставляя в спешке искать слова, но всё равно молчать и мять рукава кимоно. - Я не злюсь на тебя и не таю обиды, Егор. – нарушила тишину Шива, без страха и эмоций смотря на сжавшегося брата – и надеюсь, что ты тоже. - я тоже… - он поднял голову, чувствуя себя маленьким ребенком, что очень сильно провинился, а теперь несет всю ответственность за это – но… я всё равно хочу попросить прощения… и … оладья с картошкой были очень вкусными… ты же приготовишь мне еще? – он неловко улыбнулся, боясь сейчас услышать нечто резкое…то, что он заслужил. - приготовлю, пойдем ко всем, - мягко улыбнулась девушка и первой направилась в сторону входа в здание. Но была остановлена теплыми руками и телом, что прижимался к ней со спины, обнимая так, словно желая раздавить.                                     *** Вечером Юнусовы оставили Ратмира сестре и Василисе, которая провела на всех только лучшие впечатления, она была мила и скромна, разговаривала тихо и всегда старалась держать за руку Шиву, а если это не выходило, то просто смотрела на неё, зная, что та рядом, что защитит и поддержит. И такая скромная и обоюдная любовь не могла утаиться от глаз мужчин, они не задавали ненужных вопросов, потому что они не были нужны. Потому что всё было видно по взглядам, по прикосновениям и отношениям. И это заставляло пропиться теплом и любовью, по отношению к своей паре и Егора и Тимура. - Мне всё равно страшно, -паникует папаша, - а вдруг что-то случится, откуда они знают, что делать? - Егор. Василиса была служанкой и не раз помогала няням растить детей, она же сама говорила. А Шива не позволит ничему плохому случиться ты же знаешь… к тому же с ними стража и слуги, не бойся и иди ко мне уже, я скучал по тебе, - мурлычет маг последнее и сам притягивает к себе мужа. С легкостью избавляя того от светлого кимоно, оставляя сидеть на себе абсолютно голым. Тимур облокачивается спиной о спинку кровати и рассматривает любимое тело в свете полной луны, что светит с открытого настежь окна. Создавая более волшебную и уютную атмосферу наслаждения, друг другом. Нимфа утопает в муже, позволяя прикасаться и целовать, покрываясь мурашками из-за прохладного ветерка с улицы и горячего мужчины рядом. Он льнет сам и просит ласки, отдавая её с радостью, впитывая в себя запах мага, желая раствориться в нем, чтобы всегда быть рядом, что бы никогда не пришлось расставаться, даже на те крохотные моменты, когда нужно просто сходить в туалет. Тимур едва рычит и оставляет влажный поцелуй на выпирающих сквозь светлую кожу парня ключицах, сжимает бедра и снова удивляется насколько он приятный на ощупь, словно бархат. Словно самый дорогой бархат. Он толкается глубже в податливее, словно глина тело, случайно задевая уплотненный бугорок внутри от чего голубоглазый надрывно стонет, просит тихо, что бы он повторил. Сжимает длинными пальчиками одной кисти черные жесткие волосы на голове любимого, а второй едва царапает его спину, впиваясь короткими ноготками. Егор сам помогает мужу, двигаясь на его большом и толстом члене так ловко, как может, свободно принимая того полностью, не так как в первый раз, теперь и он может руководить процессом, он выгибается каждый раз, когда крупная головка внутри находит простату, от этого перед глазами огоньки, а в паху все жарче. Нимфа никогда не трогает себя там во время их занятий любовью, ведь за него это делает его муж. Он дарит ему такое наслаждение, что у парня сносит крышу. Шершавая ладонь накрывает истекающий природной смазкой член и стирая каплю большим пальцем, растирает влагу по всему пенису. Тимур сжимает его у основания, ловя рваные вдохи парня и целуя в слабые места с довольным урчанием добивая того своим членом, что грубее раннего задевает бугорок внутри. Егор не может держаться долго, потому что всё это подобно сладкой пытке, на которую блондин идет добровольно и утопает в происходящем с головой. Он позволяет делать с собой всё, полностью доверяя магу, зная, что тот не посмеет больше причинить ему боль, знает и ценит это. Хранит в сердце каждый момент проведённый с любимым и старается отдать всё тепло, что получает от него. Потому что знает, что император не такой грозный, знает все его слабости и страхи и является одним из них. Он любит этого мужчину, что больше похож на большого и сшитого заботливыми руками медведя, и чувствует обратную любовь, соединяя которую они дарят её сыну. Их плоду любви и истории. Когда Егор кончает, изливаясь в большую ладонь, и в судорогах выгибается, не нарочно сжимая мужчину в себе, словно в капкане. Тимур наконец отпускает себя, он выполнил главное, принес удовольствие сначала своему любимому омеге, ведь то, что чувствует он превыше даже своего удовольствия. Изливается горячим семенем внутрь парня, что сразу поднимает голову и смотрит в глаза пристально, будто спрашивая зачем он это сделал… Юнусов отвечает только тогда, когда закрывает окно, из которого все больше рвется ветер, отправляет парня умыться, если тот хочет и забрав сына, укладывает того спать в кроватке, что стоит в их спальне. Опускается рядом с блондином, что всё еще обиженно ждет ответ, укрывает того одеялом и позволяет лечь на свою грудь, приобнимая нимфу за хрупкую талию. - Я хочу еще дочку, малыш… Прости, нужно было поговорить с тобой… - он признает свою вину и тяжело вздыхает, вспоминая как Егор пугался и прошлых разговоров о втором ребенке и как кричал, что с него хватит и одной экскурсии по кругам ада… - я думал над этим… - выдыхает парень, выводя только ему известные рисунки на груди мужчины пальцем – и я тоже хочу дочку… Обещаешь быть рядом? И любить так же сильно, даже если что-то случится? – тихо спрашивает нимфа и чуть поднимает голову, чтобы заглянуть в глаза своему альфе. - обещаю, спасибо тебе, мое солнышко – теплая улыбка касается лица старшего, от чего Егор не может устоять и мягко накрывает любимые губы своими, вовлекая в сладкий и ленивый поцелуй. Идиллию нарушает плачь ребенка, которому скорее всего опять снятся кошмары или просто он решил напомнить о себе. -мм, твоя очередь вставать –словно лис хихикает Егор и укутываясь в одеяло, с любовью смотрит как Тимур бубнит, но встает и идет к кроватке малыша. А внутри все согревается, от счастья и любви, он знает, что они пройдут через всё вместе и их чувства лишь окрепнут. Вот так предание, предназначавшее только боль и темное будущее светлому нимфе, обернулось в любовь всей его жизни, а продолжение её будет расти в их детях, что никогда не забудут историю отцов, передавая её, как наследство, храня и оберегая, как самое ценное, что у них есть.