Ангел спустится с небес

— Давайте, сильнее! — пот затекал в глаза шатена, и он, багровый от натуги, всем телом навалился на железный прут, подложенный под валун в роли лома. — У нас не получится, — Эрика беспомощно осела рядом с Даней, который корчился от боли, стараясь не отключиться и не закричать во всё горло. — Получится, мы просто недостаточно стараемся, — произнесла Лиза раздражённо, отталкивая Онешко и наваливаясь на железяку несколько раз, но юноша оттащил её в сторону. — Она права, мы зря тратим силы. Нужно позвать наших, чтобы оттащить обломок всем вместе. — Мы не успеем, — замотала головой Эрика, — до них идти несколько часов, Даня истечёт кровью к тому времени. — И что ты предлагаешь? Бросить его здесь? — срываясь не то на яростный крик, не то на рыдания, кинула Неред. — Нет, — ответила собеседница, — но будет больно. Она достала из кармана ветровки складной охотничий нож, и, сверкнув чёрным лезвием, протянула оружие Юлику. По спине юноши пробежали мурашки, а в глазах на секунду потемнело, и он поёжился весь, скорчился и отпрянул назад. — Ну уж нет, — стал отмахиваться тот, распахнув глаза от осознания того, что предлагает девушка, — ты совсем ебанулась? — А что ты ещё предлагаешь? Может, кого-то с улицы попросить? Вдруг нас не ёбнут и не отберут все лекарства, да? С каждой минутой Даня теряет всё больше крови, и он буквально умирает, пока мы это всё обсуждаем. — Я не буду этого, блять, делать! — закричал юноша, и его глаза покраснели от подступивших слёз. — Блять, сделайте уже хоть что-нибудь, потому что я подыхаю! — закричал Кашин, проскулив в очередной раз от боли. — Руку вы уже не достанете. — Ты серьёзно? — Юлик прижался к уцелевшей стене, запуская окровавленные ладони в волосы и закрывая лицо. — Лучше потерять руку, чем всего Даню, — продолжала Эрика, — так что приди в себя и режь, — она подошла к Онешко и вновь протянула ему кинжал, — сил только у тебя хватит. Бей по суставу. — Я не… — он вновь взглянул на распластавшегося на разбитом кафельном полу Кашина, перевёл взгляд на Лизу, которая, обессилев, сидела у валуна, прикрыв глаза и вытирая слёзы, и на Эрику, взгляд которой будто сам говорил «возьми нож и режь». — Я не мясник. — Сделаешь это — будешь не мясником, а спасителем, — ответила девушка, дёрнув рукой с ножом, — давай. Шатен медленно протянул дрожащую ладонь и взял оружие, и по щекам его обжигающими ручьями скатились поочерёдно две слезы. — Рану надо будет прижечь, — пробормотала неуверенно студентка. — Этому тебя в меде научили, или боевиков насмотрелась? — утерев слёзы с щёк, раздражённо произнёс Юлик. — Если есть идея получше — предлагай, мы внимательно слушаем, — девушка вышла из, казалось, качающегося на ветру здания. — Ну и куда она пошла, — сквозь зубы процедил шатен, беспомощно смотря на рыжеволосого. — Жить без руки, наверно, лучше, чем вообще не жить, — жадно хватая воздух, пробормотал Кашин, — было бы круто обколоть руку лидокаином. — Под такими завалами уже ничего не найти, — замотал головой Юлий, с сожалением смотря на вновь поморщившегося от нестерпимой боли товарища. Через несколько мгновений за углом послышались тихие шаги, и из-за стены показалась Эрика, неся в руках обломок деревянной доски, обмотанный тряпкой и куском газеты. — Нашла ящик из-под фруктов на помойке в подворотне, в которой мы с Лизой прятались. Зажигалка есть? — Карман, — прошипел, не разжимая зубы, рыжий. — Лиза, достанешь? — он с большим усилием приподнял голову и посмотрел на русоволосую, которая всё это время безотрывно смотрела на разбитую голубовато-зелёную плитку кафельного пола. — Левый. Девушка, казалось, не услышав, посидела несколько секунд, но потом медленно поднялась и, полусогнувшись, подползла к другу с другой стороны и запустила руку в указанный карман, извлекая оттуда чёрную зажигалку. — Нож, дай мне мой нож, — прикрыв глаза и в тысячный раз поморщившись, пробормотал рыжеволосый, и подруга трясущимися руками, что с трудом её слушались, извлекла из-за пояса юноши клинок с кожаной рукояткой. Он забрал предмет из рук Лизы и поднёс ко рту, плотно зажав зубами. Юлик навис над прижатой валуном рукой, что была голубо-бледной по цвету, и остановился, прикрывая глаза. — Не могу я, — сказал он, отвернувшись, — сделай это сама, раз так хочешь. — У меня сил не хватит, долбоёб, — сквозь зубы процедила Эрика, подлетая к юноше, — хочешь, чтобы он тут подох? Тогда пошли, не будем терять время. Лиза резко подняла взгляд на говорящих, и в глазах её застыли прозрачные капли слёз. — Что ты такое говоришь? — прошептала она, не поверив в слова девушки. — А что нам остаётся, если он, — она махнула на Онешко, — не хочет ничего делать? Может, Даня сам себе тогда руку отрежет, а? — Блять! — Кашин вынул нож изо рта. — Юлик, хуярь уже, ты мужик или нет?! — закричал он, вновь вкладывая рукоять между зубами и зажмурившись. Эрика похлопала шатена по спине, отойдя в сторону и разжигая самодельный факел, а потом кивнула ему, говоря о том, что время на пустые размышления вышло. Он занёс лезвие над рукой рыжеволосого и набрал полные лёгкие пыльного воздуха, пропитанного отчаянием и страхом. Казалось, что время остановилось, и только капельки пота, стекающие по широкому лбу юноши и заставляющие зажмуриться, говорили о том, что секунды неумолимо бегут вперёд. Он сам не заметил, как рука двинулась вниз, и остриё ножа было с каждым мгновением, тянущимся вечность, всё ближе и ближе к голубовато-бледной коже. Лиза резко отвернулась, зажмурившись и молясь, чтобы всё это поскорее закончилось, а Эрика стояла за её спиной недвижно, и её и без того светлая кожа стала совсем белой, даже слегка зеленоватой, и к горлу девушки подкатил ком ужаса, который она старалась скрывать, пытаясь казаться намного сильнее, чем она есть на самом деле. Шатен беспомощно простонал и молниеносно опустил руку. Его движению сопутствовал звук рассечённого воздуха, а после — рассечённой плоти и хрустнувших в суставе костей. Казалось, что сама вселенная остановилась на секунду, чтобы дать всем оправиться, но секунды было мало — целой жизни было бы мало. Крик, душераздирающий, заставляющий колени дрожать, а кровь в венах застыть на месте, разнёсся над рекой, и от него каждый волосок на теле встал дыбом. Крик сменился на болезненный хрип, а потом зародился с новой силой, пока девичья ладонь не извлекла изо рта Данилы клинок и не легла вместо него на обветренные, почти колючие юношеские губы. Онешко выронил нож, смотря на окровавленную культю, из которой сочилась вишнёво-чёрная кровь, и быстро поднялся, закрывая рот рукой и убегая за обломок стены. Через мгновение оттуда послышались звуки рвоты и надрывистые всхлипы, а потом глухой шум падения. Эрика на трясущихся ногах подошла к раненому и поднесла к обрубку руки факел, прижигая рану. Запах обожённой кожи тут же заполнил всё вокруге, и находиться там, среди руин и крови, стало ещё более невыносимо. Она отбросила деревяшку в сторону, и огонь тут же потух в багровой луже под валуном, а затем отвернулась, закрыв рот рукой и неровно вздыхая. Крик продолжался ещё несколько минут, пока не стал утихать понемногу, всё чаще сменяясь на хрип, а потом вовсе перешёл на кашель и протяжные стоны боли. Даня со всей силы сжимал здоровой рукой ладонь Лизы, отчего ту трясло из-за ощущения, что пальцы вот-вот сломаются, но она не отбирала руку, а лишь терпела, снова и снова повторяя в голове: «Пожалуйста, пусть это всё закончится». Студентка вынула из рюкзака бинт и принялась перевязывать обожжённую культю, стараясь привыкнуть к мерзкому запаху горелого человеческого мяса. — Нам нужно идти, — Юлик вернулся, вытирая рукавом кофты рот и стараясь не смотреть на руку Данилы, — уже совсем светло. Кажется, я слышал где-то голоса. Остальные молча кивнули и помогли раненому подняться, а тот всеми силами пытался сдержать болезненные возгласы. Они двинулись в сторону оружейной лавки, пытаясь вспомнить дорогу, и вслушивались, стараясь не нарваться на других людей, которые могли на них напасть и отобрать оружие и лекарство. Шли они медленно, иногда приходилось останавливаться, чтобы Даня мог отдохнуть и принять очередную таблетку анальгетика, который Эрика, к счастью, взяла из аптеки в большом количестве. Солнце было ещё низко, но с каждой передышкой неумолимо двигалось вверх, напоминая о том, что путники тратят на возвращение слишком много времени. Они петляли улицы, стараясь обходить компании людей, сокращали путь незнакомыми переулками и пытались набирать скорость после каждой остановки. — Людей всё больше, — обратила внимание Лиза, вновь вслушиваясь в голоса вдали, — нужно идти быстрее. Они ускорили шаг, практически волоча рыжеволосого за собой, и уже стали узнавать знакомые места, что говорило о скором возвращении к месту ночлега, но тут дорогу преградили двое — мужчина средних лет и женщина, судя по всему, его жена, держась поодаль от мужа. Он был одет в потёртую куртку, за плечом — дорожная сумка. Его бровь была рассечена, и губы искривились в злобном, почти безумном оскале жадности. Женщина же бегала карими глазами по молодым людям, что остановились, делая шаг назад, и задержала взгляд на Даниле. — У вас есть еда? Есть, да? Живо давайте нам всё, — к ним подлетел мужчина, готовясь наброситься на русоволосую, но остановился в метре от ребят, поднимая руки кверху и пятясь. Юлик вытянул руку вперёд, в которой красовался местами багряный от крови Кашина нож. — Лучше пропусти нас, с нами раненый, не видишь? — стараясь скрыть дрожь в голосе, проговорил Онешко. — Нет у нас еды. — Врёшь, всё у вас есть, вон рюкзаки какие большие, — он перевёл взгляд на нож, осторожно отклоняясь из стороны в сторону, но клинок неумолимо следовал за ним. — Там бинты, — тихо ответила Эрика, — вата, марля, — она кивнула в сторону рыжего, — для него. Он кровью истекает. — Отойди в сторону и дай нам пройти, — вновь повторил шатен, теперь смотря не на преградившего путь мужчину, а на его жену, что жалостливо свела чёрные брови к переносице и ступила в сторону компании. — Максим, пойдём, — тихо проговорила она, — поищем ещё, может, дальше будут магазины со складами, в которых ещё что-то осталось? — Мы уже сутки ищем, — раздражённо сказал он, — если бы ты не забыла закрыть машину, то у нас бы был и транспорт, и припасы. Женщина опустила голову, сдерживая слёзы. Судя по всему, она выслушивала это не первый раз и осознавала, насколько она виновата в том, что они с мужем теперь слоняются по мёртвому городу без еды, и все их вещи помещаются в маленькую дорожную сумку. Мужчина всё же сделал несколько шагов назад, хватая спутницу за плечо и быстро шагая куда-то вбок, продолжая ругать кареглазую. Вскоре их голоса совсем затихли, и Юлик убрал нож, осторожно оглядываясь.

***

— Может, они уже давно мертвы, а мы теряем здесь время, — сказал Алишер, вслушиваясь в звуки на улице. — Заткнись, — отрезал Совергон, зло взглянув на юношу, а тот лишь пожал плечами. — Я лишь смотрю правде в глаза. Сколько часов их уже нет? Девять? Двенадцать? Мирна не выходила из подсобки, облокотившись на перекладину стеллажа и обнимая колени. Она отказывалась верить в то, что говорит Моргенштерн, но логика подсказывала, что времени прошло и правда много, слишком много. Рядом сидела Алина, с сожалением смотря на блондинку и пытаясь уже несколько десятков минут подобрать нужные слова утешения, но те никак не хотели приходить в голову, и каждое новое сочетание букв казалось притворным и неправильным. — Если они не вернуться через час, надо будет отправляться на их поиски, — решил за всех Никита, услышав в ответ согласие в виде молчания. — А если не найдём? — тихо пробормотал Руслан, поднимая голову от хрипло дышащей Насти. — Тогда будем двигаться дальше, — понуро ответил Гридин, — за город. — Они идут! — воскликнула Света, увидев за поворотом четверых, и распахнула дверь, помогая им войти. — Боже, что с Даней? — Зарыковская подлетела к пришедшим и с ужасом посмотрела на окровавленную повязку, закрывающую культю. — Долгая история, — ответил Онешко, передавая товарища другим, — но если вкратце, на нас напала та хуйня, и Даню придавило обломком от разрушенной стены. Мы не могли ничего сделать, кроме как… — он замялся, но все и так поняли, что юноша имел в виду. На знакомый голос из кладовой выбежала Даша, бросаясь на шею любимого и проговаривая сквозь слёзы: «Я думала, ты умер». Тот прижал её к себе, вдыхая любимый запах, отдающий чем-то природно-сладким, но смешанный с потом и гарью. — Я тебя больше не оставлю, — прошептал он ей на ухо, пока остальные помогали Дане удобно сесть, а Эрика распаковывала коробочки с лекарствами и по очереди давала таблетки Шпагиной, — никогда не оставлю, слышишь? Девушка кивнула, не поднимая головы с груди шатена, а тот заботливо поцеловал её в висок, не веря, что они всё-таки добрались до остальных. Впереди их ждало долгое путешествие. Долгое и опасное.