Ненавижу за то что люблю

Акутагава Рюноске — безжалостный пёс Портовой Мафии. Один из самых сильных эсперов организации и один из главных марионеток Огая. У него нет слабостей, порой казалось, что нет даже сердца. Но это было ошибкой. Лепестки… Алые, смертоностные, ненавистные. Они вырываются из его лёгких всегда: когда говорит, ест, преследует врагов или невольно открывает рот в изумлении — кашель настигнет в любой момент. Лепестки повсюду, буквально, и Акутагава их ненавидит до боли. Каждое утро ему приходится до слёз откашливать полураспустившиеся бутоны, тело пробирает дрожь, когда и без того алые цветы обагряет густая кровь. Всё кончено. Его дни сочтены. Акутагава устало падает на колени, хватаясь за горло. «Больно… Как же больно…» Хигучи Ичиё он ненавидит, вопреки, тоже. Её светлые волосы, собранные в неизменный пучок, наивные глаза, смотрящие так взволнованно-испуганно, стремление защитить его, Акутагаву, во что бы то ни стало, и эта покорная преданность, кажущаяся насмешкой — сплошной объект для ненависти. Рюноске её закопать, уничтожить, забыть, если честно, готов, лишь бы не чувствовать этой жгучей боли, разрывающей изнутри. Лишь бы перестать кашлять каждый раз, называя её имя, перестать видеть эти чёртовы лепестки роз каждый день, скрывать их ото всех. Она произносит взволнованное «сенпай» когда парень в очередной раз заходится кашлем. Ещё немного и цветы вырвутся наружу. Хигучи осторожно приподнимает Рюноске под руку. -- Сенпай! Вы в порядке? — нежный голос звучит словно из-под воды, а у парня сердце невольно сжимается путами красных роз, ранящих своими шипами. Больно насколько, что хочется кричать. Парень быстро поднялся на ноги, одёргивая руку. Нужно заглушить боль, она невыносима… Удар ладонью по чужой щеке не помогает ни разу. В карих глазах за пеленой слёз читалось лишь горькое «Почему?», но Акутагава не знает ответ на этот вопрос. Не хочет знать. Хигучи из-за этого убегает, посмотрев напоследок испуганно. Правильно, всё ведь лучше, чем рядом с ней. Акутагава не понимает почему её любит. Девушка кажется такой никчёмной на его фоне, у Хигучи даже способности нет! Но парень раз за разом ловит себя на мысли о ней, когда розы в очередной раз разрывают слабую мальчишескую грудь. Акутагава презирает и ненавидит. «Это из-за неё я болен. Из-за неё обречён на вечные муки!» — Чёртова Хигучи, будь ты проклята! — из последних сил вопит парень в темноту. Новый приступ кашля. Шелковистые лепестки раздирают внутренности и горло, алым ковром застилая пространство вокруг. Горячие слёзы падают на пол, смешиваясь с кровью. Акутагава в очередной раз выбрасывает лепестки в море, потому что они доказывают, что он врёт. Новое здание. Акутагава и Хигучи идут в полной тишине. Внезапно парень рухнул на колени, хватаясь за горло. «Чёрт! Только не сейчас!» — У вас все в порядке, сенпай? — испуганно позвала Хигучи, осторожно придерживая наставника за плечи. Акутагава не слышал её. Он мелко задрожал, пытаясь сдержать цветы. — Сенпай, вы слышите меня? — всё не унималась девушка. — Заглохни, Хигучи. — парень оттолкнул её в сторону. — Это всё твоя вина… Приступ кашля настигает вновь. Розы срываются с его губ, окрашивая землю в ярко-алый. Хигучи лишь тихо отстранилась, не веря своим глазам. Акутагава уже срывался на крик: — Это всё из-за тебя! ТЫ сделала меня таким! Зачем? ЗАЧЕМ?! Я тебя ненавижу! Ненавижу за то, что люблю! Ну же, давай, смейся! Ты этого хотела? Вперёд! Сдохну тебе на радость! Девушка тихо слушала всё это, опустив голову. Наконец она не выдержала. — Ичиё!.. — Сенпай! Хигучи крепко прижалась к груди парня, пряча глухие рыдания в его плаще. Акутагава пустым взглядом смотрел на неё. Девушка уже начала кричать: — Прости меня, прости! Рюноске, я… Я не хотела! Я не знала! Почему ты не сказал мне, дурак?! Я тоже люблю тебя! Акутагава вздрогнул. Лепестки застряли где-то в глотке, не позволяя дышать. Хигучи всхлипывала, утирая слёзы с пылающих щёк. — Я люблю тебя, люблю, люблю… — монотонно твердила девушка, прижимаясь сильнее. Она взглянула на Акутагаву. Его лицо было бледнее чем обычно. Тонкие губы приоткрылись, чёрные глаза широко распахнулись, как будто его кто-то душил, на кончиках ресниц застыли слёзы. Хигучи осторожно поцеловала Акутагаву в губы, и вдруг дышать стало легко-легко. Цветы исчезли. Акутагаву больше ничто не душило. — П-прости, я… — девушка отстранилась, прикрывая лицо рукой. Акутагава осторожно перехватил её запястье. — Спасибо. — тихо сказал он, глядя ей в глаза. Акутагава прижал Хигучи к себе, кратко поцеловав в висок. — Ты спасла меня. Спасибо…