Спираль

*** Сколько Миша себя помнит, ему никогда не доставалось то, что ему хочется. Другим всё падает в руки с неба, размышляет он, зашнуровывая коньки, а он сам всегда пролетает мимо. Миша хочет работать в группе Рафаэля Арутюняна. Офигеть как хочет. Поэтому он здесь — чтобы побаловаться неделю и отправиться обратно в задницу. Миша вздыхает и делает вид, что не видит вопросительного взгляда Стаси. Если откровенно, — он с силой затягивает узел, — Мише гораздо нужнее смена тренера, чем Медведевой. У Жени мужской характер и поразительная трудоспособность. Мише нужна помощь. Если бы он мог делать то, что он показывает на тренировках, он бы уже был чемпионом мира. Как Нейтан Чен, который вежливо ожидает, когда Миша закончит свой внутренний монолог и пойдёт на тренировку. Улыбнись, Миша, ты в приличном обществе. Он прикусывает щёку изнутри и разгибается. *** Миша раскатывается и краем глаза следит, как Нейтан проверяет заход на аксель. Уже второй сезон он наблюдает за Нейтаном. Почему-то хочется думать, что они были бы неразлучными друзьями, если бы родились в одной стране. Нейтан вообще притягивает людей: на каждых соревнованиях вокруг него кипит веселье. Почему? Миша хочет привлечь к себе внимание, пошутить там или изречь что-нибудь глубокомысленное, но не решается. Боится сказать что-то неправильно и выглядеть тупо — ну или ещё тупее, чем обычно. У Нейтана великолепные прыжки: быстрые и очень стабильные. Миша тоже довольно стабилен — по крайней мере на тренировках, и ему кажется, что они с Нейтаном на равных. От этого внутри как-то легко, и чёртов сальхов получается три раза из четырёх; Нейтан показывает ему класс. Миша делает виноватое лицо и разводит руками. Нейтан не похож на других топовых фигуристов, как будто профессиональная деформация его не коснулась. Он не фанатик, как Ханю, не безучастный, как Шома, не дурачится, как Фернандес. И хотя уровень у него совершенно для Миши недостижимый, рядом с Нейтаном Мише проще находиться, чем даже с товарищами по команде. Миша молчит, потому что не знает, как сказать. *** — Как тебе у нас? Нравится? — спрашивает Нейтан в перерыве. — Да, здорово, — охотно отвечает Миша. Волшебно, это моя мечта, я хочу у вас остаться. Я вижу здесь своё спасение и решение своих проблем, о которых я не догадывался до того, как сюда приехал, — но этого он уже не говорит. Спасибо языковому барьеру. — Мне нравится с тобой тренироваться, у тебя отличные прыжки. Одни из лучших, — говорит Нейтан. У Миши непроизвольно приподнимаются брови. — Я хотел бы ответить на комплимент, но мне нужно подготовиться со словарём, — выкручивается он. Они оба смеются, и Миша сам себе завидует — будто он случайно на секунду попал в какую-то улучшенную версию своей реальности, где он успешен, доволен жизнью и шутит с Нейтаном Ченом. — Рад, что приношу пользу в твоих занятиях английским, обращайся. Кроме как на катке, Миша здесь чувствует себя не в своей тарелке, но Нейтан говорит медленно, чтобы было понятно. *** Сегодня Мише есть, что сказать. — У нас стреляли ночью. Даже полиция приезжала, — хвастается он Нейтану. Нейтан улыбается и вскидывает бровь. Очень смешно. — Где стреляли, близко? — Да под окном совсем, — Миша пожимает плечами. Он бы проспал это действо, но не хотелось ложиться, потому что каждое утро остаётся одним днём меньше, а завтра Нейтан улетает в Японию. Но этого говорить не обязательно. — Не знаю, почему. Было страшно немного. Нейтан отвечает в духе того, что всё окей, но Миша, как обычно, не переспрашивает — зачем казаться дураком? Он чувствует себя как на экзамене, будто случайно угадал правильный ответ, но теперь должен привести обоснование. О блин! Кажется, Нейтан задал вопрос. — У вас так не бывает в России? — деликатно повторяет тот, видимо, заметив, что Миша хлопает ушами. — Нет, у нас другие проблемы. Дерутся, кричат громко… Могут, эм, напасть, если ты выглядишь… не так, — Миша закатывает глаза. — Но только… кулаками, — говорить по-английски трудно, особенно когда нет под рукой словарика на тему «бандитские разборки». У Нейтана озорные глаза и хитрая улыбка, как будто он угорает с другом, а не с Мишей объясняется на примитивном английском. — Выглядишь не так — это как? — спрашивает он. — Ну не знаю… одет, как фигурист на выступление, например, — шутит Миша. Не в каждой шутке есть доля правды. На улице до него не докапывались, но в школе знатно угорали. — Правда? Ты же фигурист мирового класса, они должны гордиться, — Нейтан отвечает на полном серьёзе, потому что он умный и проницательный, и тыкает прямо в наболевшее. — Я позор страны. Неудачник, — говорит Миша на автомате и морщится. — В смысле? — Нейтан немного теряется. Мише стрёмно, что он начал эту тему, но безумно хочется выговориться. Ему кажется, что Нейтан поймёт. Или ему хочется так думать. — Я не смог сделать… то, что должен был. Я потерял медаль для своей страны. Для команды. Я… — Не для себя? Для своей страны? — перебивает его Нейтан. — Я… — Мише становится жарко, хотя они стоят под кондиционером. — Нет, все рассчитывали на меня. — Настолько, что ты выступал без флага? — Это не то! Это другое, я подвёл ребят, и… — Миша замолкает. У него нет слов даже на русском. Он не готов объяснять, что он чувствовал тогда. Как он представлял себе, что стоит у стены в ожидании расстрела. Как он расстрелял бы себя сам. — Мне кажется, — Нейтан выставляет руки ладонями вперёд, — это было твоё выступление и твоя медаль. Страна и товарищи тут ни при чём. Мне кажется, что… — Тебе легко говорить! — срывается Миша. — Тебе легко, а про меня в прессе пишут каждый день «очередное падение Коляды»! Пошёл ты… — Миша затыкается, потому что орать на Нейтана очень глупо, когда хочется орать на себя. Нейтан с ним вообще разговаривать не будет после такого. Нейтан опускает руки. — Я не хотел… — чего-то там, и Мише должно быть стыдно, или это он про себя говорит? Но Миша не понял и переспрашивать не будет. Вот так, выдался шанс поговорить с Нейтаном Ченом о чём угодно, а Миша вместо этого распсиховался насчёт олимпиады. Про Нейтана тоже наверняка многие говорили — провал, ошибка, разочарование, но Нейтан своё взял, а Миша… Миша долбится жопой об лёд. Офигенными вы были бы друзьями, не разлей вода. Весь оставшийся день Миша привычно пялится на Нейтана издалека и отворачивается каждый раз, когда есть опасность встретиться взглядами. Только не хватало спалиться. На душе кисло, и время одновременно тянется резиной и утекает сквозь пальцы. *** Нейтан догоняет его после тренировки: — Пойдёте с нами ужинать? Я, Мэрайя, Михал… можем Адама позвать, если ты не против. — Пойдём, — отвечает Миша, — я с удовольствием. У вас здесь клёво, — добавляет он, вместо того чтобы спросить, с чего он куда-то приглашён. Может быть, Нейтан действительно такой простой, что для него ничего не случилось. Да оно и к лучшему. По дороге Нейтан оживлённо болтает с товарищами на скорости, которую Миша не воспринимает. Постоянно напрягаться в попытках понять чужую речь уже задолбало, и он выключается из беседы. Вдруг захлёстывает чувство одиночества. Хотя нет, может, и закономерно, но Миша не ожидал, потому что ещё с зимы ходит как отмороженный. Решением большинства берут пиво и идут в Мишин номер. Чуть не забыл! Миша почти непринуждённо обменивается с Нейтаном телефонами. В вотсапе уже прилетело сообщение от Валентины Михайловны: «Не сидите долго». Следит она за ними, что ли. — Отпишись, что ты спать ложишься, — бросает он Стасе, набирая ответ. Под алкоголем английские слова подбираются легче. Сейчас последняя возможность объяснить ему, думает Миша. Что он собрался объяснять? Он кладёт Нейтану руку на плечо: — Я правда восхищаюсь тобой! Как ты работаешь, как ты катаешься и как ты… какой ты с людьми, — Мишу, кажется, несёт, но Нейтан улыбается, и на душе становится легко и немного страшно. — Мне тоже очень понравилось тренироваться с тобой. Твои прыжки не как у меня, они огромные, я офигеваю от того, как ты их приземляешь, — Нейтан шутливо салютует бутылкой. — Да это всё ерунда, — продолжает Миша, — но ты такой крутой по жизни, в смысле, ты общительный, и позитивный, и… крутой, — глупо заканчивает он фразу. Трудно передать свою мысль, когда в голове вертится: идеальный, я хочу быть таким, как ты, я хочу быть тобой. — Я польщён! — Нейтан хлопает по коленке, а потом толкает Мишу в плечо и что-то неразборчиво, но искренне объясняет. Миша в очередной раз машинально отмечает, как мило было со стороны Нейтана каждый день разговаривать с ним чуть ли не по слогам. — Вы ещё поцелуйтесь! — выкрикивает Адам с подоконника в ответ на что-то из этого монолога. По крайней мере, Миша очень надеется, что так. Со стороны кровати раздаются жидкие аплодисменты. Нейтан откидывает голову назад и смеётся. Но Миша не клоун. — Я не гей, — говорит он. — Ты что, не уважаешь геев? — дразнится Адам. — Или тебе слабо? — Я не боюсь, — отвечает Миша. Он опускает глаза, потому что все, включая Нейтана, пялятся на него. Если не следить за губами, то тем более непонятно, о чём они говорят. Миша чувствует, как краснеет затылок. — Я вам доказывать ничего не буду, — Миша обдумывает слова для категорического отказа, когда Нейтан окликает его по имени. Миша оборачивается, и Нейтан неловко прижимается к нему губами, к углу рта, как будто промахнулся. Конечно, он промахнулся, потому что они бухие. Миша пьян. Сердце замирает — что сейчас будет? — но земля не разверзлась, видимо потому, что его ноги не касаются пола. Кажется, Стася смотрит на него как на больного. Он открывает рот, не сообразив, как это будет выглядеть… и ощущаться, когда Нейтан слегка подаётся за его движением. В ушах шумит, рассеянно отмечает Миша. Он действительно пьян. Нейтан отодвигается, видимо, выдержав достаточно времени для шутейки. Адам кричит «Браво!» Миша не клоун, и кажется, им всем пора спать, о чём он и заявляет. Миша не благодарен Федерации за шанс. Неделя тренировки – что она даст? Он хотел бы тренироваться здесь всегда, но он не номер один и не олимпийская чемпионка в личном зачёте. Он позор сборной. *** В зале ожидания Шереметьево Миша ломает голову над произошедшим. Последние дни были как под наркозом, а теперь прямо нахлынуло. После перелёта нет сил даже залипнуть в телефон. Ещё вчера утром Миша думал, что его будет невыносимо тянуть обратно. Забавно, что ему правда неохота домой. Но вернуться… там случилось такое, что вернуться было бы невозможно. Хорошо ещё, что у Нейтана такой напряжённый график. Иначе, оказавшись в одном помещении с ним, Миша бы просто самоуничтожился. А так он будто завис между двумя мирами, и нигде ему не рады. Миша опускает глаза себе в колени, и его передёргивает от мысли: вдруг кто-то из ребят выложил фото? Нет, тогда бы ему уже звонили, писали… хотя сегодня большую часть дня он был офлайн. Да нет, чушь, никто не снимал, прекрати панику, — повторяет он себе. Сосредоточься на чём-нибудь другом. Миша сосредотачивается на результате своих тренировок. Как ни крути, а результат блёклый. Неделю назад он видел перед собой безграничные возможности — но только на минуту. Лёд твёрдый, и в последнее время падения отдаются в голове, как будто его приложили об стену перед расстрелом. Дался же ему этот образ. Миша хлопает себя по лбу и нервно оглядывается на Стасю. Показалось, что его мысли просочились к ней в голову, но та сидит, уставившись в телефон. Миша сбегает в туалет. *** Новый сезон Миша принципиально начинает с чистого листа. Если так не делать, то можно и головой поехать. У Миши с головой всё в порядке. Впрочем, сколько раз он ни давал себе это обещание, столько раз этот лист хотелось скомкать и выбросить. В этом году всё идёт по пизде уже на Финляндия Трофи — его личный рекорд. Болит горло. С августа никак не проходит простуда. Хорошо, что показательных нет. Пожалуй, этим летом он впервые почувствовал себя свободным. В Америке была какая-то простая связь между намерением и действием, между заходом и прыжком. Но всё пропало, всё валится из рук. Надо бы собираться к отъезду, но вместо этого Миша падает на кровать прямо в одежде. От антибиотиков и насморка голова ватная, но заснуть Миша не может. Не думать о том, что случилось между ним и Нейтаном, не получается, но Мише по крайней мере удаётся избегать формулировок. У него редко получается игнорировать свои проблемы, за что он и расплачивается на каждом турнире. По крайней мере здесь всё под контролем. Миша закрывает глаза и пытается вспомнить что-то приятное. В памяти всплывает Нейтан на тренировке — пять приземлений из пяти — оборачивается и улыбается Мише. Нейтан говорит: «Я офигеваю от твоих прыжков». Нейтан сидит рядом на столе, его коленка упирается Мише в бедро. Нейтан целует его в уголок рта. Похоже, у Миши едет крыша от недотраха. Он открывает диалог с Лерой, перечитывает последние сообщения. 17 июля. «Целую, — пишет Лера, — не пропадай». «Встретимся?» — набирает Миша. Закрывает, так и не отправив. Взгляд падает на соседний чат — с Нейтаном. У Нейтана куча друзей. Вряд ли он вечерами думает о Мише, лежа в кровати и жалея себя. Что бы написать? «Привет, как дела?» Очень смешно. Если бы знал английский, мог бы пошутить. «Было круто тренироваться вместе». Кому как… «Встретимся в финале Гран при?» Миша усмехается. В финал ещё нужно отобраться. Вряд ли ему будет везти так, как в прошлом году. «Ты прикалывался или серьёзно?» — думает Миша и роняет телефон себе на лицо. Это отрезвляет — надо же так зациклиться на Нейтане Чене. Миша поворачивается к стене, пытаясь прогнать мысли какой-нибудь навязчивой мелодией. Он почти засыпает, когда понимает, что напевает «Половецкие пляски». *** После Хельсинки ребята зовут его напиться. Миша почти точно мимо финала и может себе позволить. Лера весь вечер жмётся к нему. Мише неохота искать, куда поехать. Честно говоря, в последнее время он предпочитает мастурбировать. Сославшись на режим, он едет домой. Уже у себя под одеялом он долго не может кончить. Возможно, потому что пьян, хотя пили не так много. И вообще, в последний раз никаких проблем у него не было. У Нейтана сухие губы и волосы приятно пахнут шампунем и щекочут лицо. Последние недели Миша пытался не думать об этом вообще, и теперь образы беспорядочно лезут в голову: то, что произошло, и то, что могло бы произойти, если бы в комнате не сидело ещё четверо человек. Миша вытирается полотенцем и с тоской отмечает, что обрёк себя на эту фантазию на многие месяцы вперёд. Бесплодную фантазию, потому что на финал он не поедет; возможно, такими темпами не поедет даже на мир. Послеоргазменное умиротворение в секунду растворяется, и Миша долго лежит лицом в подушку, пытаясь волевым усилием прогнать мысли о чемпионате России. Дурак ты, Миша, и размазня. Он обречённо вспоминает методику своего последнего психолога и мысленно переносится на дачу. Запах леса, под ногами мокрая трава, и по нему ползут какие-то муравьи. Мысленно стряхнуть их не получается, и Миша раздражается ещё больше. Окей, он заходит в баню, там жарко и влажно — противно, кожа покрывается испариной и кружится голова. Уже почти в панике Миша представляет себе, как лежит на облачке. Облачко проваливается под его весом, и он летит вниз. Привет, реальность. А ведь не так давно он был счастлив — когда у него всё получалось, на катке бок о бок с Нейтаном Ченом… О да, теперь-то мозг радостно переключается на Нейтана, подсовывая ему воспоминания и совсем уж какие-то непонятные фантазии. Мишу это не устраивает, и он продолжает метаться между перечнем неудач и навязчивой идеей, пока не вырубается. Ему снится Кармен. Миша делает первый выпад, но у него отнялись ноги, и он не может сдвинуться с места. В зале кто-то кричит: «Ну сделайте что-нибудь, Валентина Михайловна, он же совсем улетел!» Миша в панике открывает свой протокол — все прыжки одинарные. Он поднимает глаза на заголовок, но вместо его имени стоит прочерк. В четыре утра в ванной Миша пытается вызвать рвоту, но изо рта течёт только липкая слюна. Может, это и не должно быть таким откровением, признаёт он наутро. Голова болит от недосыпа, но нужно позавтракать и идти готовиться к Ростелекому. Миша машинально начинает собираться. О чём только он не думал, когда мастурбировал. Он никогда не анализировал свои фантазии — просто, когда это были бестелесные образы, которые приходят в момент возбуждения и так же легко забываются после. Стоило только представить себе реального Нейтана, и развидеть его уже невозможно. Миша тренируется как проклятый и решает прыгать сальхов во что бы то ни стало. *** После произвольной в Москве Миша боится появиться на людях. Мелькает мысль отсидеться до самого конца мероприятия. Но шесть часов в раздевалке — это слишком даже для него. Миша натягивает шапку на глаза, вжимает голову в плечи и шагает в холл, как под ледяной душ. Никто его не замечает. Выходя из Мегаспорта, Миша привычно ждёт, когда его окликнут. Парочки и компании оживлённо беседуют, проходя мимо. Зазнался ты, Миша, будто ты Юдзуру Ханю или Нейтан Чен. Мысль даже в голове получилась какой-то неловкой и оскорбительной. А Нейтан ни разу не зазнавшийся, — поправляет он себя, — но если бы Миша был таким идеальным, он бы позволил себе зазнаться. А как есть, зазнаваться ему не с чего. Миша прыжком перемахивает через поставленную посреди дороги ограду. Очевидно, он некомпетентен не только в фигурном катании, но и в своём внутреннем мире. Вечно ему в голову лезет какая-то дрянь. Знал бы Нейтан, что творится у Миши внутри, не стал бы его целовать. Миша с силой пинает камушек. Тут его и настигают школьницы, мечтающие с ним сфотографироваться. Они искренне радуются ему, и Мишу немного отпускает. *** Миша гуляет допоздна, хотя темнеет уже рано. Выпал лёгкий снег, но в Москве холод переносится гораздо легче, чем в Питере. Поражение тоже переносится как-то легче. Сегодня он действительно сделал всё, что мог, включая, честно говоря, отличный сальхов. Не идеально, конечно, но что есть, то есть. На подходе к отелю он ищет знакомые лица. Всё-таки после своего проката сразу свалил, ни с кем не пообщавшись, да и отмороженное состояние прошло. В шумной компании, загородившей подход к лифтам, Миша замечает своих — Андрей машет ему и поворачивается обратно к Лизе. Миша подходит поздороваться и замирает посреди дороги. Рядом с Лизой в холле Аэростара стоит Нейтан Чен. *** Следующие минут пять Миша проводит между лёгкой паникой и истерикой, пытаясь восстановить последовательность событий. Нейтан прилетел акклиматизироваться перед Францией, что логично. Пришёл посмотреть произвольную Алины (зачем?) У него видимо нет перчаток, потому что рукопожатие ледяное. Безумно отвлекает тот факт, что Лиза хочет записать какое-то вирусное шоу и агитирует их всех стать участниками сенсации. В голове до сих пор всё немного плывёт после соревнований. Миша картинно закатывает глаза, благо стоит чуть в стороне. Кажется, кто-то всё-таки заметил, как Миша корчит рожи, — Нейтан улыбается ему углом рта. Миша пытается изобразить покерфейс, но ему смешно и страшно, и один бог знает, на что сейчас похоже его лицо. А вот и лифт подъехал. Нейтан открывает дверь в конце коридора и пропускает девочек. Кажется, они реально собираются снимать видео. Мишу никто не приглашал, но он заходит со всеми. Миша проваливается в мысли, пока Лиза раздаёт инструкции. Почему-то за всё это время ему ни разу не пришло в голову, что для Нейтана произошедшее тоже было из ряда вон выходящим. Что всё Мишино самокопание за последние три месяца породил не плод его воображения, а события, в которых участвовали двое. Что-то сейчас случится. Не может не случиться, если Миша немедленно не выйдет отсюда. Нейтан бросает на него косые взгляды, но Миша отводит глаза, пытаясь взять себя в руки. Он вот-вот сделает что-нибудь глупое. Выбежит из комнаты, громко крича, или кинется на Нейтана, чтобы вытрясти из него объяснения: зачем он здесь и что творится с Мишей. — Миша, ты чего, из-за проката переживаешь? — как назло, Лиза что-то заметила. — Не парься! Я была милосердна и расположила к тебе зрителей. На самом деле это очень благородно с её стороны. Тем более, Лиза прекрасно знает, что такое годы провалов, но Мише удаётся только выдавить бледное «спасибо». Удивительно, что никто ещё не вывел его на чистую воду. Мише-то кажется, что его сейчас стошнит. Когда уже закончатся вопросы? Лизин английский не лучше Мишиного, но она совсем не стесняется. Они даже выглядят дико в одном кадре: Лиза сидит раздетая, а Нейтан в куртке. Время бессмысленно тянется, но уйти невозможно, не привлекая к себе внимания. Внимание — последнее, что нужно Мише сейчас. Комната взрывается смехом от очередной хохмы, которую Миша упустил, и ему кажется, что он медленно сходит с ума. *** Через тысячу часов Андрей выключает камеру и предлагает сворачиваться. Андрей — святой человек. Настоящий товарищ. — Окей, ребята, было весело, — Нейтан подаёт Лизе куртку. Мишу как ледяной водой окатывает. Он совершенно не готов прощаться. Какая ирония — Нейтан прокомментировал сто сорок три вопроса фанатов, но Мишины остались без ответа, да и задать их нельзя. Миша протягивает руку. — Пока, увидимся, — голос ровный, и даже вышло улыбнуться. Нейтан что-то показывает глазами, вместо рукопожатия придерживая Мишу за рукав. Он как будто со стороны видит, как за Андреем закрывается дверь. Только когда звуки голосов в коридоре окончательно стихают, Миша понимает, что по-прежнему ждёт возле двери. — Мне жаль, что мы не увидимся на финале Гран-При. А мне-то как жаль, — думает Миша. Молча кивает. Нейтан опускает голову. — Я надеялся тебя сегодня увидеть. Искал тебя после произвольной, но мне сказали, что ты ушёл. Зачем? Что происходит? — Я, эм, гулял. Рядом. Думал немного, — отвечает Миша. Это какой-то сюрреализм — контраст между ничего не значащими словами, которые они произносят, и тревожным чувством, которое горит у него в животе. Миша хватается за голову и пытается сделать вид, что почесал макушку. Учитывая, что схватился он за лоб, выходит неловко, как у плохого робота. С девочками тоже неловко, но как правило они вешаются на него сами. Миша не может себе представить, как Нейтан на него вешается. По сути, он совсем чужой в Мишиной жизни, полной неловкости. Не подходящий никуда со своей лёгкостью, о которой Миша может только мечтать. Хотя вот сейчас улыбка его выглядит натянутой, — злорадно отмечает Миша, — потому что ты мудак. — О чём думал? — переспрашивает Нейтан. Кажется, уже в третий раз. — Я думал о своих ошибках, — Мише совестно за мрачный тон, но он устал и не в состоянии поддерживать светскую беседу. — Это неинтересно. — Не, нормально, — Нейтан садится на кровать и снимает куртку. — Я пришёл с тобой увидеться, знаешь ли. Вот так новость! Миша разводит руками: — Ну вот, увиделся. — Вообще это прозвучало, как будто он прилетел увидеться с Мишей, но у Миши с языком проблемы. Он падает рядом на кровать, с удовольствием подпрыгивает на матрасе. Смотрит в потолок. Развалился, как у себя дома. Неделю назад он дрочил на Нейтана Чена в своей кровати. Миша давится смешком. — Чего? — Нейтан лежит рядом на боку, уперев щёку в ладонь. Это уж слишком. Сердце бьётся, как ненормальное. Последний раз так было в школьном возрасте… или вчера на катке, тогда тоже было похоже, но в плохом, отвратительном смысле. — Мне кажется, будто я на лёд вышел, — поясняет Миша. — Ты понимаешь? — Да, я знаю, — серьёзно кивает Нейтан. Хватает Мишину руку и кладёт себе на горло, где пульс. — Чувствуешь? — Нет, — отвечает Миша и целует Нейтана в подставленный рот. Голову неудобно держать на весу. Скользнув рукой до затылка, он притягивает Нейтана вниз. *** У Нейтана пересохшие губы. Он отстраняется, чтобы облизнуться, и продолжает целовать — одними губами. Глаза у него закрыты. Миша рассматривает его лицо, тёмные ресницы. Рука, на которую Нейтан опирается, дрожит. Миша спрашивает: — Можем подвинуться? — Как-то криво сказал, но Нейтан отвечает: окей, и они переползают к центру кровати. Нейтан торопливо сдёргивает очки и кидает в сторону тумбочки. Миша кладёт Нейтана на спину и продолжает целовать, нависнув сверху, а пальцами распутывает кудри. Так спокойнее, привычнее что ли... Миша усмехается над собой. Целовать парня — в этом нет ничего привычного. Это страшно и странно. Он понятия не имеет, как сделать Нейтану приятно. Миша неловко просовывает язык в рот, облизывая верхнюю губу изнутри. Нейтан вздрагивает и на секунду сладко впивается пальцами Мише в лопатки, потом продолжает гладить ладонями через футболку — хорошо, значит, ему нравится. Миша прижимается бёдрами к матрасу и замечает, как горят щёки. Слава богу, что Нейтан не видит. Мише очень хочется спросить, что происходит, но он боится оторваться. Всё это совершенно не похоже ни на Мишин предыдущий опыт, ни на его бледную фантазию — ему стыдно, стрёмно, но внизу живота горячо, больно и сладко, и тревога как-то сама уходит на задний план, как никогда не получалось у него раньше. Нейтан прикусывает его за язык, ёрзая под ним, тёплый и настоящий, — кажется, он тоже хочет ещё. Миша пытается помотать головой — не кусайся. Нейтан открывает глаза, и Миша кусает его в ответ. Нейтан шумно выдыхает и царапается, снова зажмурившись, и Миша мысленно ставит себе галочку. Кусает ещё и ещё, чувствуя, как сильнее впиваются пальцы ему в спину. Когда терпеть уже невозможно, Миша перекидывает ногу через бёдра Нейтана и начинает тереться, прямо через джинсы. Нейтан с тихим стоном подаётся навстречу, и у Миши в глазах темнеет от возбуждения. Первый раз в жизни даже не разделся: раньше у него всё было цивилизованно, но он понятия не имеет, как быть с Нейтаном, который извивается под ним так, что крыша едет. Ему так хорошо, что не остановиться; Нейтан шипит и лезет ему под футболку сухими горячими ладонями. Потом, смелея, просовывает кончики пальцев под ремень джинсов, и Миша уже готов. Он приподнимается, чтобы расстегнуть на Нейтане штаны, отрываясь от поцелуя. За всё время они не сказали друг другу ни слова. — Можно? — он запоздало поднимает глаза. Нейтан выглядит немного сумасшедше — как, наверное, и он сам. — Да, окей, и ты тоже… — Нейтан неловко начинает возиться с ремнём. — Давай я, — говорит Миша по-русски больше себе под нос. Быстро избавляется от ремня, пока Нейтан смотрит на него, туда, и часто дышит. Заодно снимает футболку. Охуеть, приходит в голову Мише, пиздец, что я делаю. — Пиздец, — произносит он вслух. Переводит на всякий случай и обхватывает Нейтана рукой через трусы. Как неловко. Да ну нафиг. Лезет внутрь. Нейтан подаётся бёдрами вверх, и Миша совершенно не представляет себе, что он делает, но мысли обрываются. Он целует Нейтана в шею, отодвигая воротник. Нейтан двигается сам в подставленную ладонь. — Погоди, — Нейтан дёргает Мишу за волосы. Ну что такое… Миша поднимает глаза. — Ты тоже. Ругнувшись, Нейтан пытается спустить с него джинсы. Миша помогает, Нейтан обхватывает его и сжимает. — Так? Хоть как-нибудь, пожалуйста. Нейтан быстро двигает кистью, сухо и слишком резко. Миша пытается не поморщиться, боясь, что момент рухнет, как карточный домик, если он что-то скажет. Нейтан всё равно сбавляет темп. — Не останавливайся, — просит Миша. — Сейчас, — Нейтан облизывает ладонь, продолжает. О боже. Он и забыл это чувство: как горящий уголь в животе, как электрический разряд от члена до горла. Миша падает лбом Нейтану на плечо. Свитер мешает. — Сними, — Миша дёргает за рукав. Нейтан садится и стягивает свитер через голову, безнадёжно запутавшись в рукавах. Он выглядит таким ошалевшим, как будто это не Мишина жизнь перевернулась с ног на голову, а его. — Всё окей? — уточняет Миша. — Ага, да. Просто я никогда… — Нейтан торопится, и Миша пропустил половину слов. — Ты никогда что? — переспрашивает Миша. Кураж возбуждения как-то начинает развеиваться. — Я испугался, что не увижу тебя на финале Гран-при, — Нейтан выбирает слова попроще. Спасибо, Нейтан. А дальше, чётко и медленно, выдаёт такое, что у Миши сердце останавливается. — Миша, у меня никогда не было таких чувств. Я попросил Рафа, чтобы он нашёл здесь каток в Москве, — Нейтан отводит глаза и качает головой. — Я имею в виду, мы и так собирались приехать, перед Францией, но я должен был тебя увидеть. У Миши, наверное, очень глупый вид, потому что Нейтан смеётся: — Не надо было говорить этого, да? Прости! Как может один человек одновременно чувствовать столько всего? Как он может ответить на такое… доверие? Как через прорванную плотину, в голову врывается отвращение к себе, вина перед сборной, Федерацией, Россией. Что сейчас он, вместо того чтобы анализировать свои ошибки, сидит в расстёгнутых штанах, обнимая Нейтана Чена. А шла бы ты в жопу, Россия-матушка! — Ты бы знал, как меня задолбало, что мне всё время стыдно! Мне сегодня тренер сказала: так нельзя, Миша, если ты хочешь сохранить место в сборной и чтобы тебя воспринимали всерьёз, — Миша захлёбывается словами, переходит на русский. — Я не могу нормально кататься, я мудак, я подвожу сборную. Я хочу тебя — ты знаешь, как в России относятся к этому? Но ты прав — какое чьё дело! Я хочу жить нормально, как сам считаю нужным, а не как… — Миша осекается, потому что Нейтан его не понимает, и это уже истерика какая-то. — Я сказал: хорошо, что ты здесь, — Миша внимательно смотрит Нейтану в глаза. — Я думал о тебе сегодня. А ты приехал. Нейтан прямо сияет, таким его Миша только на награждении на Мире видел, и то не факт. — Миша, я хочу кое-что сделать, можно? — Нейтан сползает вниз, секунду возится со штанами и берёт головку в рот. Минет у Миши был, может быть, два раза в жизни, и точно не такой, как этот. Миша гладит Нейтана по волосам и отчаянно пытается не дёргаться. Нейтан отрывается и говорит: — Если хочешь, можешь… ну это, — и показывает рукой, другой сжимая основание. Типа у него всё под контролем. Миша со стоном падает на кровать. Сначала пытается двигаться аккуратно, но рот у Нейтана горячий, мягкий, и он так сладко водит языком, что Миша срывается. Ему кажется, что шуршание простыни и его громкое дыхание слышно на всём этаже, но ему уже без разницы. «Это я, а это Нейтан Чен. Я занимаюсь сексом с Нейтаном Ченом. Я сейчас кончу Нейтану в рот», — думает Миша ошалело. На минуту он пробует представить себе, как они выглядят со стороны, и это его почти отрезвляет, но Нейтан сжимает губы ещё плотнее и берёт Мишу глубже. — Нейтан, я сейчас кончу, — говорит Миша, потом соображает, что кажется сказал по-русски, но Нейтан ускоряет темп. Нейтан глотает всё и на несколько мгновений задерживается там, в неудобной, наверное, позе. Миша дёргает его за кудряшки — иди наверх. Слов нет. Нейтан ложится рядом. Губы у него красные и блестящие от слюны, а сердце колотится, и теперь они так близко, что Миша чувствует, как своё. Миша целует его осторожно, одними губами, а рукой проверяет — да, ещё стоит и такой влажный на конце. Нейтан вздрагивает всем телом и прижимается к Мише, и вдруг Миша ощущает на ладони горячее и мокрое: ого, кончил, — доходит до него. Нейтан дышит ртом, глаза закрыты. Миша вытирает руку о покрывало, потом о свои штаны. Обнимает Нейтана за плечи и аккуратно прислоняется лбом ко лбу. *** — Мне стыдно, — говорит Миша, — что я всё время хожу кругами и жалею себя. И сразу раскаивается, что сказал. Когда всё уже закончилось, было хорошо лежать, как будто на облачке. Но потом он окончательно замёрз, пришлось избавиться от полуснятой одежды и перелечь под одеяло. Нейтан осторожно гладит его по руке, хотя только что совершенно не стеснялся, когда… Когда произошло помутнение рассудка. А в реальности — через пять минут он выйдет отсюда и станет, как и положено, опять никем. Миша вздыхает. — Ты никогда не думал, — Нейтан говорит очень тихо, — что жизнь похожа на спираль? — В смысле? — В прямом. Ты повторяешь одни и те же движения, день за днём, год за годом. Но с каждым новым кругом ты другой. Ты видишь больше. Например, — он запинается, — например, я очень рад, что я зашёл на второй круг с тобой. Миша смеётся. Всё у них будет нормально. fin