Сон

Тебя зовут Роон и ты седьмой час валяешься в постели, пытаясь заснуть. Сон не идёт, и совсем не потому, что чешутся шрамы или ноют полученные в крайней вылазке раны. Ты не доверяешь Акаши и Вестал — как и кому-либо другому — и предпочитаешь заботиться о себе сама. Криво завязанные бинты и обрывки марли во рту тебя устраивают больше, чем принятие помощи от других. Ты не знаешь, почему не можешь заснуть, и пустым взглядом сверлишь потолок. Живот тихо бурчит, и ты кривишься, вспоминая, что забыла поесть. Раздражённо переворачиваешься на бок, уставляясь на руку. Пальцы непроизвольно подёргиваются — похожим движением ты наводишь главный калибр своего боевого модуля. Неожиданно в душе поднимается волна злости, и ты, зажмурившись и скрипя зубами, сжимаешь кулак так, что короткие ногти больно врезаются в ладонь. Тебя почти ломает, и только усилием воли и крохами здравого смысла ты отказываешь импульсу, настойчиво требующему немедленно, НЕМЕДЛЕННО бежать в порт к снаряжению и ощутить это вязкое наслаждение силой, пульсирующей на кончиках пальцев. Ты тихо стонешь, прижимая руку к грудине, чувствуя, как учащённо бьётся сердце. За окном раздражающе кричат чайки, и, кажется, начинает светать. Ты любишь темноту и тишину — там так спокойно и хорошо. Иногда тебе правда хочется отдохнуть, только ты не особо-то умеешь. Например, как сейчас. К чайкам присоединяются вороны, и ты тянешься к заколкам-антеннам, управляющим боевым модулем, зевая от утомления. Прикосновение холодной стали к коже слегка бодрит, но только слегка. Ты отдёргиваешь руку, прихватывая её другой за запястье. Нельзя. А так хочется ударить по ним зенитным калибром, чтобы они замолчали, не вкручивали тебе в голову своими криками мучительно горячее раздражение, заткнуть их, разрывая тела на множество бесполезных неопознаваемых кусочков... Ты честно любишь убивать и не слишком-то скрываешь это. Твой долг и единственная причина существования — уничтожать противника, кем бы он ни был, и становиться сильнее, чтобы справиться с любым, встающим у тебя на пути. Всё очень просто. Ты не любишь лишние сложности, где бы они ни были — на поле боя или же здесь, в порту, с другими кораблями. Живот снова бурчит и ты кривишься, прикусывая краешек языка — под рёбрами почему-то побаливает. Наверное, стоило всё же перекусить. Сон всё не идёт, и ты садишься на кровати, блуждая взглядом по заляпанным кровью простыням. Ты даже не скажешь, где твоя кровь, а где нет — после вылазок у тебя часто нет ни сил, ни желания снимать форму, и ты прямо во влажной от солоновато-горькой воды, с пятнами орудийной гари и разрывами, под багровыми контурами которых прячутся раны, плюхаешься на толстый матрас, бесшумно ловящий твой вес. Не такой уж и большой, между прочим. Сейчас ты (снова) валяешься перевязанная и чистая после душа, не обремённая никакой одеждой — не то, что бы кому-то в здравом уме пришло в голову посетить тебя. У всех свои дела и друзья, у тебя же... Только поле боя. И ты почти уверена, что тебе этого достаточно. Всё ещё подрагивающие пальцы пробегают по затёкшим плечам, и ты с некоторым удивлением понимаешь, что мышцы от костей на ощупь уже почти на отличаются. Вот почему спина и плечи так саднят. Какое-то время, увлекшись новым занятием, ты извиваешься под одеялом, пытаясь размяться, но вскоре бросаешь это дело, выгибаясь и шипя сквозь зубы, когда напряжение начинает отпускать. Во рту ощущается знакомый металлический привкус — ты снова прикусила то ли язык, то ли щеку слишком сильно. Вместе с этим тебя начинает подташнивать, и ты, выругавшись, скидываешь парой пинков и так сбившееся комками одеяло. Пошатываясь, неровными шагами ты подходишь к окну и отодвигаешь штору, до смешного ужасно справляющуюся со своей главной задачей — не пропускать свет. То ли дело ты. Ты очень хорошо справляешься со своей задачей. Треснувшее зеркало ты оставляешь без внимания — ты и так догадываешься, что под глазами у тебя тёмные круги, но это тебя не волнует. Не тебя и подавно, а если и не так, то всё равно в лицо тебе это никто не скажет. Но ты знаешь, что никому до этого нет дела, и тебя это совершенно устраивает. За окном светает, и ты жмуришься на неприятно яркий свет. Спать, похоже, даже пытаться сегодня уже не стоит, и ты нехотя начинаешь одеваться в приятную и простую тёмно-серую форму. Комплект чистый, вчерашний стоит сдать, куда нужно... Ты присаживаешься на кровати и закрываешь глаза, и тебе вдруг кажется, что вот-вот ты провалишься в сон. Но нет — тяжело вздохнув, ты отправляешься на кухню, хоть чем-нибудь полезным заняться. В пустом и гулком коридоре Железнокровых пусто, и ты стараешься приглушить цоканье стальных каблуков по шахматной плитке. На общей кухне тоже ни души — впрочем, ты замечаешь дремлющую на диване Лэффи. Странно, что её никто не отнёс на место. Тебе очень не хочется идти в Союзное крыло, тем более с одной из них на руках, и ты, усмехнувшись какой-то промелькнувшей в голове мысли, прикрываешь спящий эсминец пледом, затем приступая к готовке. Ощущение собственной силы от готовки почти может сравниться с ощущением полного залпа в борт с полукилометра, и ты от него без ума.