Сожги меня.

— " Это было любимое занятие моего отца», — вторилось эхом, но думалось Дени совсем иначе. — Он был и моим отцом, Рейгар. — вступила она теперь вслух, заставляя себя сдерживать гнев. Характер в ней говорил больше слов, достаточно наблюдать, что несомненно и делал кронпринц. — Я не выносила своих детей, как любая другая мать, но я кормила их собственной грудью.— напомнила она себе. —…возродились же они из пепла, которое стало бы мне колыбелью смерти, не будь я той, кто я есть. Ты хочешь повторить то же самое? Хочешь забрать мои заслуги или получить свои? Ее глаза гневно метали по залу в поиске поддержки и она у нее была. Все смотрели лишь на нее, иногда прерываясь в собственных раздумиях на другого Таргариена. — У меня есть армия Безупречных, мой кхаласар пересек Узкое море ради меня, мои братья, кровь моей крови; у меня есть необычные дети, мои драконы. Мне достаточно этого, чтобы занять Железный Трон. Что есть у тебя, мой брат? Не иди против меня, и мы будем править бок о бок. Я — твоя сестра, твоя жена, твоя Королева. Только так я могу позволить тебе выступить против нового узурпатора, и я буду рядом с тобой. Ты сможешь рассчитывать на мою поддержку, а затем., — Сноу пристально смотрел в ее фиалковые глаза, она ответила тем же, кивнув, —… мы пойдем на Ледяную армию, чтобы выиграть еще одну битву. — Белые Ходоки. — резко произнес Давос, но тут же осекся. — Если ты хочешь станцевать с пламенем, то возьми и меня с собой. Думаю, что огонь будет только рад принять в себя обоих Таргариенов. Еле-заметная улыбка осталась на ее губах, когда был отдан приказ поднести факел к телу обнаженного Рейгара. Миссандея резво подскочила и подала ей руку, чтобы Королева могла спуститься к брату. — Во имя Всех Святых! — начал Тирион умолять свою Королеву облагоразумиться, но она слышала только звук треска костей и шипение плоти. Ее одежда разлетелась на лоскутки, равняя белесую кожу под стать Рейгару темно-серым пепельным окрасом. Вспыхнуло пламя и брат с сестрой исчезли из виду. Тирион вспомнил битву на Черноводной. И Давос был там, по другую сторону. Огни едкого зелья сметали все на своем пути, а запах смерти и черни кострища вонял поджарившимся мясом. *** Дейнерис любила море. Свежий порывистый воздух, который оседает солью на губах, горизонты бескрайние и широкие, и где-то там теплится ее надежда на возвращение домой, — думалось ей прежде. Теперь она дома. Штормы приходили каждую ночь, не прощаясь с рассветом, лишь затихая, а затем наносили свой удар вновь. Вчерашней ночью сшибло со стен замка горгулью, нависающую тенью над крепостью, а чей-то флот разнесло в щепки. Возможно, что за ней пытаются следить враги, как тогда следил за ней Роберт Баратеон, умостив свой огромный зад на Железный Трон. Ей не спалось, а в покоях было достаточно холодно. Ну и что, что драконья кровь, это не согревает в подобные деньки. Она запаслась множеством свечей и долго не отправляла опочивать верную наставницу. Беседы с ней дарили ей уютные и теплые воспоминания, где царил не только хаос, посвященный возможности расплаты, но и любовь. Дейнерис была разгневанной утром, а днем ее ждало испытание, подобное тому, когда умер ее любимый муж. Кхал Дрого. Она тосковала по нему, как сейчас. Тихо, в одиночестве, вдали от новых приключений, которые дарует ей судьба. Может, она выберет себе достойного противника, если судьба разрешит? Поразмыслив немного, она набросила на себя простое бесформенное платье бежевого цвета и направилась к покоям кронпринца. Некогда чистый и невинный цветок, а теперь сильный и хищный, как и ее драконы. Она все равно любила слушать сказки, истории, которые ей шептал евнух, Тирион — если выпивал, то мог поведать о своей семье. Джон Сноу тоже, с некоей горестью, но выдавил из себя пару россказней о Иных. Она много слушала, но делала все равно по-своему, да и верила во многое, но хранила это глубоко внутри. Вера в себя — ее самая ценная находка, но об этом Бурерожденная не молчит. Слишком многое она прошла, чтобы сохранить это в тайне. — Расскажи мне, что чувствуешь ты. Она постучала тихо, но знала, что ее брат не спит. Связь преследовала их теперь. словно тянет кто-то за ниточку и сводит их вместе. В ней просыпалась Таргариен, а засыпала Королева, в такие минуты. Огонь подарил ему возможность определиться в этом мире, заставить поверить людей в себя и собственное имя. — Расскажи мне о смерти. Какая она? Это главный вопрос, терзающий с тех пор, как ее оставил Дрого. Серебро ее волос было спутанным, сажа еще не вся ушла с прядей, а тело еще смердело пылью и пеплом. Слуги приготовили ей горячую ванну с лавандовым маслом, но она решила, что так связь потеряется и ей снова станет одиноко. Завтра снова нужно думать о войне. С каждым днем становится ей ближе смерть, а она о ней ничего не знает. Хотя, что она такое думает? Победа, и лишь победа движет ее грядущим. Она обещала отомстить всем, кто причинил ей боль, и вот, свершится итог правления: месть, права на трон, воссоединение семьи. Следует готовиться к завоеванию отчего трона, занятого Серсеей Ланнистер. Вот она, не та что прежде, девочка, которая забиралась в постель к брату, чтобы услышать одну из историй о Семи Королевствах; рассказы столь же юного, но еще не жестокого и слабого Дракона, который говорил ей, как изменится их жизнь, когда он вернет себе корону. Теперь корона принадлежит ей по праву. Но голоса предков не желают ей доброго пути, они ждут и смотрят, когда родной брат явившийся во знамени их древнего рода — задушит ее собственноручно во сне. Возможно, что отец бы не одобрил столь жалостливого убийства. В кошмарах Тириона все полыхало синим пламенем, забирающим все живое и прекрасное. Ей тоже явились подобные сны этой ночью, но она находила в этом свое спасение и блаженство, невиданное прежде. Красная Жрица не заставила плясать вокруг себя останки другого брата. Она не глупа, не столь безумна, как Король, последний превосходивший всех Таргариенов в своем таланте все жечь. Визерис и Рейгар — такие разные, но такие прекрасные и непоколебимые. Темно-индиговые глаза манили своей уверенностью, а высокий стан мужественной фигуры мог подарить бы ей защиту, коей она так долго желала. Визерис был поодаль ее раздумий, но появлялся в своих белых широких одеждах, украшенных разными цацками. Фиалковые глаза острые и пронзительные, сухое и жесткое лицо с очерченными скулами у огромного рта, всегда застывшего в усмешке. Он цеплял на ее серебристые волосы свою брошь и целовал ее в лоб, но его губы были столь холодны, что она почувствовала себя неладно. Она выбирала, глядела, но не могла наглядеться. И каждый после: протягивал свои руки к Железному Трону оставив ее одну, нагой и раненой, избитой или же уже мертвой. Поэтому ей так отчаянно и хотелось узнать: что же такого в ней страшного? Отчего люди гадятся уходя на тот свет?