Вспомнить всё

Родители Ичи были магами, поэтому неудивительно, что от него ждали то же самое. Его обучали искусству химии и алхимии – вместе с матерью он смешивал разные настойки, закиси и щёлочи, а отец учил его ровно рисовать пентаграммы на полу, или рассыпать соль, если под ногами песок или что-то похожее. Он ставил Ичи голос при чтении заклинаний, рассказывал о самых великих магах прошлого, иногда говорил и о современниках. Родители Ичи были мастерами, которые искренне любили своё дело. К сожалению, самого Ичи нельзя было назвать таким. Запах трав, что царил в небольшой комнате, где мать занималась зельеварением, очень раздражал Ичи, в особенности пряный бадьян, на который у него была аллергия. Эти небольшие сушёные звёздочки хранились в отдельной банке, которая со всех сторон была испачкана отпечатками пальцев, его и матери – так часто её брали. Зелье от кровотечений, основным ингредиентом которого и был бадьян, всегда было востребовано на рынке, поэтому первое, за что они с матерью садились во время подготовки новой партии зелий на продажу, была именно эта коричневатая густая жижа. С пентаграммами было не лучше – нужно было с такой же чёткостью и старанием, какое используется в каллиграфии, вырисовывать буквы пяти элементов, чертить идеальные линии, ведь чем аккуратнее пентаграмма, тем действеннее она будет. На дверях ещё ладно, это почти как холст, но на полу, когда радиус окружности, в которую нужно вписать звезду, полтора метра – это Ичи считал уже жутким делом. Огромные столбы текста заклинаний, правильная стойка, громкий и чёткий голос – всё это было слишком сложно и неудобно для Ичи, но деваться ему было некуда, поэтому свои протесты он выражал вялостью и равнодушием к творящемуся на подобных занятиях. Так Ичи провёл пять лет с того момента, как в первые, когда на его десятый день рождения в знак готовности к восприятию великих искусств ему подарили свой котелок и мешочек мела. Всё это время рядом с Ичи был друг из другой касты волшебников, которого звали Тодо. Его семья занималась аграрной магией и выращивала особые растения, которые заказывала для своего небольшого дела семья Ичи. Так они и познакомились, когда их отцы обсуждали новый список требуемых ингредиентов. Именно благодаря Тодо, который, как только случалась возможность, вытаскивал друга-домоседа в люди, Ичи узнал о механических игрушках. Его отвели на небольшую выставку местного механика, толстого от постоянного сидения бородатого дядьки. Погода в тот день была замечательная, в полдень тени были невидимыми. Чистый воздух разгонял жару, не давая поту образовываться на лице. Ичи пришёл в восторг, видя мелкие детали, что двигались сами собой, блестящий металл и гладкое дерево. Он был настолько заворожён одной из игрушек, что Тодо решил обойти всю выставку сам, чтобы не зависать над каждой шестерёнкой по двадцать минут. Это была фигурка котёнка, который умывался. Лапка из тонкого железа двигалась от кончика носа до задней стороны уха, которое само опускалось, чтобы лапа достала до макушки. Ичи так же заметил, что в самой нижней точке траектории лапы навстречу ей вылезает маленький язычок. Весь котёнок был испещрён разного размера дырами, чтобы было видно движение механизмов. Ичи стоял, прижав руки к груди, и так внимательно изучал фигурку, обходя столик со всех сторон, что, осматривающий свою же выставку дядька, не смог не умилиться и подошёл к нему. Парень не сразу заметил его. Только после того, как он упёрся в упругий живот мужчины, непонимающе поднял глаза. Встретившись со смутно знакомым улыбающимся лицом, которое, как он понял после нескольких секунд замешательства, принадлежит владельцу всего, что выставлено вокруг, Ичи покраснел и, замявшись, потупил взгляд. - Нравится? – спросил тогда дядька, упирая руки в бока. В ответ Ичи кивнул и продолжил смотреть на игрушку, но уже исподлобья. Его как будто поймали на чём-то позорном, и теперь за это стыдно. - Очень красиво. – Пробормотал он себе под нос так, будто совсем не хотел, чтобы мастер его услышал, но эти два слова достигли ушей мужчины, и он, улыбаясь шире, взял котёнка в руки. - Тогда держи. – Он вложил игрушку в ладони Ичи. Краска залила лицо, он уже был готов сказать, что деньги с собой не брал, но мужчина в полосатой рубашке и кожаном ремне его опередил: - Это бесплатно. Мне достаточно твоего восхищения моей работой. – Потрепав по волосам парня, мужчина уже развернулся, чтобы уйти, но Ичи поспешил за ним. - С-стойте! - Да? – вопросительно изогнув бровь. - А Вы можете… Научить меня делать такие же игрушки? – поглаживая пальцами котёнка, спросил Ичи, глядя в траву, которую заливало яркое солнце. С этих слов началось его увлечение всякими механизмами. Два раза в неделю Ичи приходил в мастерскую на краю леса и слушал механика, отмечал в специальной тетради ключевые моменты, вскоре начал делать собственные чертежи, но больше всего ему хотелось повторить того котёнка. Ичи понял, что это – тоже волшебство, и для него оно было в десять раз интереснее и нагляднее. Как это замечательно, когда каждое крепление, каждый уголок вырезан тобой саморучно. Ичи приходил в тихий восторг, когда ему удавалось заставить двигаться тот или иной кусочек механизма. Дома он оккупировал небольшой сарай, в котором хранились нескоропортящиеся продукты. Там он сидел от заката до рассвета, иногда засиживался так, что засыпал над чертежами. В таких случаях на утро его, месте со смешным отпечатком на щеке, находил Тодо, отводил к родителям и вместе с ними отчитывал. Родители были совсем не против его нового хобби, про прошлые занятие решили не вспоминать, ведь зачем, когда сын наконец-то по-настоящему счастлив. Через несколько месяцев второй котёнок так же радостно умывался, как и оригинал. Ичи, с пятнами от карандаша на лице и руках, прибежал к мастеру. Открыв с криком с ноги дверь, он заставил мужчину подпрыгнуть и уронить щипцы, которыми он сортировал детали. Всё ещё с неверием он поставил обоих котят, которых принёс для достоверности ученик, на стол. Действительно, обе игрушки совершенно синхронно двигались и блестели в лучах, проникающих через окно хижины. Ичи почти не дышал, наблюдая за реакцией учителя. Тот вдруг заливисто рассмеялся и загрёб в объятия парня. - Ты молодец! – сказал он и взъерошил растрёпанные чёрные волосы ещё сильнее. После этого Ичи сконструировал ещё много игрушек, одна сложнее другой. Если были проблемы, то он всегда пытался решить их сам, и только в крайних случаях обращался к учителю, но те самые котята неизменно стояли на верхней полке, напоминая о триумфе Ичи. Один раз, сидя на мешке напротив своего рабочего стола, он решил переключиться на что-то другое. Он долго думал, спрашивал Тодо, но тот ему предлагал какие-то бесполезные планы устройств, например выковыриватель семечек из клубники. Ичи перестал его спрашивать. За столом, когда мама позвала всех к обеду, отец неожиданно предложил попробовать смастерить протез для трёхлапого кота, которого повадился к ним лазить. Ичи никогда его не видел, потому что всё время сидел или в сарае, или дома. Эта идея его жутко заинтересовала, и весь обед, прихлёбывая из тарелки, он думал о новых чертежах. После этого отец принёс ему вырывающегося пятнистого кота, которому не хватало половины лапы. Кое-как вдвоём успокоив напуганное животное, Ичи сделал замеры и предложил отцу оставить пока кота у них, чтобы не потерялся. Мама на их затею покачала головой, но согласие дала. Месяц Ичи пыхтел над строением, доставал детали и тестировал протез. За это время кот хорошо обжился в доме, но интереснее ему было скакать по мешкам с овощами, что лежали за спиной Ичи. Иногда приходил Тодо, предлагал имена для кота, но Ичи ничего не нравилось. Пока он был просто «кот». Когда листья с деревьев начали опадать, а жара потихоньку стихать, Ичи выдохнул с облегчением, потому что кот теперь стоял на всех четырёх лапах и обнюхивал новую. Уходить из дома животное совсем не собиралось, да его никто и не выгонял. Ичи было приятна небольшая молчаливая компания. Спустя какое-то время Ичи начал работу над новым протезом, но уже человеческим, параллельно занимаясь чем-нибудь полегче. Он хотел создать что-то необычное, что-то красивое и оригинальное, но полезное. Игрушки давно уже начали докучать, а тут открылось целое непаханое поле для работы. Дольше всего он думал над дизайном. То ничего не приходило в голову, то слишком банально, то неоправданно приукрашено. Листая книги отца для вдохновения, он наткнулся на одну толстую, в кожаном переплёте. Это была книга о драконах. Ичи слышал о них, но никогда не видел. Они водились только в одной стране, за морем, и Ичи не думал, что когда-нибудь сможет попасть туда. Детализированные рисунки удивили парня: огромные пасти, узкие зрачки, массивные тела и острые когти – всё это вселяло благовейный ужас в его сердце. Существуют же такие удивительные создания. Он, конечно, знал, что с помощью пентаграмм можно призвать тварей и страшнее, но факт того, что такие животные просто существуют в их, реальном, мире, сильно поражал. Тогда Ичи и решил, что сделает протез в схожем ключе. Прошли месяцы, год, даже выпрошенный Тодо выковыриватель зёрен был готов, а конца работы над протезом всё не было. Ичи даже начал чувствовать небольшое отвращение к этой работе, возвращался к ней всё реже, вскоре совсем забыл. К нему вернулись прежняя угрюмость и недовольство миром, иногда он помогал родителям с их магическими делами. Даже кот не заставлял его улыбаться, когда ластился, чувствуя настроение хозяина. В один из туманных вечеров он вспомнил о своём учителе. Ему стало стыдно, что прошло уже так много времени, а он не виделся с ним ни разу. Ичи тут же отправился в хижину около леса, где когда-то бывал почти каждый день. Дверь небольшого строения была закрыта, окна заколочены, вокруг всё заросло травой, а проходящая мимо женщина сказала, что механик умер несколько месяцев назад. Тогда всё и пошло под откат. Возвратившись домой совершенно опустошённым, он сразу пошёл в сарай и сел за стол. Взгляд машинально упёрся в двух пыльных механических котят. Сдув с них пыль и поставив перед собой на стол, Ичи запустил их механизмы. Своим мерным пошатыванием они усыпляли вдруг настолько уставшего парня, что тот уснул, откинувшись на спинку деревянного стула. Неспокойное предчувствие не покидало его сквозь сон. Позже он проснулся от едкого запаха дыма и яркого оранжевого света, что просился ворваться в глаза. Моментально проснувшись, Ичи обнаружил себя в кругу из пляшущего огня. Всё вокруг полыхало, черный дым валил клубами. Взгляд упал на угол, где лежали все его творения, но его не было видно – лишь стена огня. Объятый паникой, он схватил две игрушки и кинулся прочь из сарая – одежда чуть подпалилась – как он мог так крепко спать? Выбежав на улицу, он увидел, что горит не только сарай, но и ещё и дом. Причём, он горел гораздо ярче и сильнее. Значит ли, что пожар начался именно там? А родители? Они уже вышли? Но их нигде не видно. Сердце бешено колотится, Ичи уже не волнуют его механизмы. Он кричал, звал их, но они не выходили. В отчаянии глядя на пожар, он просто стоял. Потом ноги подкосились, и он сидел. До тех пор, пока пожар сам не угас. Родителей не было. Кота, которому он так и не дал имя, не было. Рядом тоже никого – они жили уединённо. Как всегда, утром к нему должен был придти Тодо, но тот прибежал, заметив струйку дыма, вьющуюся над местом, где стоял дом его друга. Ичи сидел на земле, глядя в никуда, а перед ним лежали две игрушки. Пробудившись от трансового состояния после похлопывание по щекам и встревоженного взгляда, Ичи снова оглядел всё вокруг и вяло поплёлся к месту, где стоял сарай. В золе и кусках древесины ему удалось найти только тот недоделанный протез. Поиски трупов родителей он оставил другим людям.