Here am I, a lifetime away from you The blood of Christ, or the beat of my heart My love wears forbidden colours My life believes in you once again
Капитан Йонои снова плохо спал этой ночью. Бессонница мучила его уже на протяжении двух недель. Ещё и непрекращающаяся боль в правом боку с каждым днём становилась острее. Жена всё твердила, что ему стоит обследоваться у врача. Что врач может ему сказать? Что он немощный старик, разваливающийся на ходу? Что ему недолго ещё осталось жить на этом свете? Он это и сам прекрасно знает и без всяких врачей. Когда у тебя нет будущего, тебе ничего не остаётся, кроме как жить прошлым. К счастью, у Йонои была насыщенная жизнь. Его воспоминания, несмотря на возраст, остались достаточно яркими и полными, чтобы заменить собой пустую, увядающую действительность. Он вспоминал свою молодость. Вспоминал Маньчжурию, своих друзей – "молодых офицеров". Жаль, что он так и не смог поехать с ними в Токио и ему пришлось остаться в Маньчжурии. Он бы с радостью встал рядом с ними, отдал бы жизнь за светлое будущее родины, каким бы это будущее не было. Вспоминал Вторую мировую. Особенно остров Ява. Там, глубоко в джунглях, находился лагерь военнопленных, которым он командовал. Ужасные были военнопленные. Абсолютно недисциплинированные, трусливые и при этом ещё и наглые. Тогда он не понимал, почему они предпочли жалкую жизнь в плену благородной смерти. Среди всех пленных уважение вызывали лишь двое. Джон Лоуренс, этот умнейший, благоразумнейший человек, был тем мостом, что связывал Запад и Восток. Во всяком случае, пытался им быть. И был он...***
Остров Ява, 23 декабря 1942 года. Капитан Йонои вошёл в карцер. Была тихая звездная ночь, такая спокойная, что было слышно дыхание ветра в небе. Йонои старался ступать как можно тише. Он не отдавал себе отчёт в том, что он делает. Будто бы неведомая сила тянула его вперед и вперед, к намеченной цели. Вот и его камера. Селльерс лежал на спине, кажется, он спит и не заметил его. – Здрасте, капитан! – - Его голос пронизывал тело Йонои тысячами электрических иголок, проникал глубоко вовнутрь и эхом раздавался в сердце. – Странно, ночь, а вы не спите. Мне всегда казалось, что вы из тех, кто ложаться в 10 и спят ровно 8 часов, а по утрам обязательно делают зарядку. Капитан Йонои ничего не ответил. Он и не мог ответить. – Хотя, я вас понимаю. Ночь сегодня просто волшебная. – Джек вперился глазами в небо, блуждая взглядом где-то в глубине собственной души. После короткой паузы он лукаво посмотрел на Йонои. На его лице вырисовалась привычная нахальная ухмылка. Йонои ненавидел и в тоже время боготворил это ухмылку. – Так что привело вас сюда? Йонои отвёл взгляд и посмотрел на небо: – Луна, Джек Селльерс. Луна. Оба смотрели вверх и молчали. Может, не имея возможности посмотреть друг другу в глаза в ночной темноте, они искали эту возможность среди тропических звёзд? Может, безмолвная луна стала зеркалом и отражает их говорящие взгляды, как она отражает свет солнца? А может, они передавали свои мысли ветру и направляли их в уши друг друга? Это знают только эти двое, и луна, и большие тропические звезды. – Как долго это ещё будет продолжаться? – Селльерс внезапно прервал тишину. – Как долго ты ещё будешь издеваться надо мной днём и как верный пёс зализывать мои раны ночью? – Зависит от вашего поведения. Селльерс быстро вскочил на ноги и подошел в плотную к стальной решётке, разделяющей его и капитана. Столько всего было между ними, чего не облачишь в слова, не сформируешь в законченную мысль. Лишь голые чувства, накалённые до предела, дикая смесь из любви, ненависти и непонимания, которая вот-вот взорвется. Такие похожие и такие разные, такие близкие и такие далёкие. – Спокойной ночи, майор Селльерс. – И вам спокойной ночи, капитан Йонои. И кстати, спасибо за коврик.***
Капитан Йонои с трудом мог вспомнить его лицо. В памяти остался лишь размытый образ, бестелесный призрак с острова Ява, затерявшийся там, глубоко под землёй, среди корней деревьев, всеми забытый, никем не любимый. Клочок волос в храме в родной деревне Йонои – вот и всё, что осталось от майора Джека Селльерса. Но он всё ещё жив внутри Йонои, в его подсознании, и каждую ночь Селльерс оживает в его снах, чтобы снова умереть с наступлением утра. Бесконечный цикл перерождений. Жена говорит, что Йонои стал уж слишком много спать в последнее время. Глупая женщина, она не понимает, что лишь во снах он может снова увидеть его, услышать его голос, почувствовать тепло его тела. Да и что она может понимать? Она ведь наверняка никогда никого не любила. Их поженили их родители, очень давно, когда браки по расчету всё ещё были общепринятой нормой. Сейчас всё по другому. А может, оно и к лучшему? Они ведь с женой прожили столько лет вместе как чужие. И что в этом хорошего, позвольте спросить? Никогда не было между ними ни любви, ни даже ненависти, лишь долг и супружеские обязанности. Они были холодными глыбами льда друг для друга, а что может быть хуже в человеческой жизни, чем безразличие? Безразличие – это смерть чувства, а брак по расчету – это целое кладбище чувств.***
Как-то раз к ним в гости пришел сын Йонои со своей семьёй. Нечастые гости в отеческом доме, но что поделаешь, таковы уж современные нравы. Да и не то чтобы самому Йонои хотелось терпеть их тут каждый день. – Дедушка, а знаешь, мы сегодня в школе рассказывали про свою семью, и я рассказал как ты служил в армии. Все просто лопнули от зависти, потому что мой дедушка настоящий самурай, а их нет. Правда круто, дедушка? С этими словами внука внутри Йонои будто всё перевернулось. Он смотрел куда-то вдаль, не замечая ничего вокруг, и когда мальчуган уже отчаялся добиться от своего дедушки хоть какого-то ответа, тот ответил: – Нет, никакой я не самурай. Зато был в лагере один военнопленный, вот он был настоящим самураем!***
Жаркая тропическая ночь в джунглях. В его снах всегда ночь, и всегда лишь луна и звезды тихо светят с небосклона, а больше никого нет. Селльерс стоял в лунном свете, магически притягательный, непостижимо прекрасный, бесконечно загадочный. Капитан Йонои бежал к нему, бежал со всех ног, но не сдвинулся ни на йоту. – Джек! – Кричал он майору. – Джек Селльерс! Я понял, я всё понял! Пленники не трусы, вы лишь хотите жить, жить несмотря ни на что, жить вопреки! Это я трус, я! Слышишь, Джек?! Джек! Селльерс обернулся и посмотрел на него. Его голубые глаза блестели в лунном свете.***
Джек, милый Джек, где ты сейчас? Ты в том месте, что христиане называют раем? Тогда я приму христианство, только бы быть с тобой. И всё таки ты не должен был тогда умереть. Нет, ты должен был жить, жить вопреки и не сдаваться, как ты всегда это делал. Это я должен был умереть. Всё равно моя жизнь мне не нужна. И почему я не умер на войне? Почему ты тогда не сразился со мной и не убил меня, ведь ты мог это сделать? Я бы поддался, мои руки опустили бы меч при одной лишь мысли, что я могу тебя ранить. Но я знаю, ты сжалился надо мной. Ты не захотел меня испытывать. А зря.***
Снова Ява. Снова застывшая луна и замёрзшие во времени звезды над головой. Снова Джек Селльерс, каждую ночь терпеливо ждущий капитана в мире грёз. – Как тебе удаётся всегда быть таким спокойным и уверенным, Джек? – В каком смысле? – Ну, ты всегда знаешь что делать, не боишься действовать, вообще кажется ничего не боишься. А я сомневаюсь даже в реальности земли под ногами. Честно говоря, я называю себя самураем только потому что это придаёт мне уверенности. Всё хорошо, пока есть бусидо и моя непоколебимая уверенность в его правильности. Но как только я начинаю сомневаться, весь мир вокруг меня сразу же начинает рушиться. А тебе не нужна никакая вера, чтобы двигаться вперёд. – Странно, я думал про тебя тоже самое.***
Жена всё таки заставила Йонои обратиться к врачу. Последний, правда, не сказал ничего хорошего. У капитана Йонои выявили запущенный рак печени. Его тут же положили в больницу, уже даже прописали курс химиотерапии. Как же быстро, всё-таки, работают современные врачи! До невыносимости острая боль пронзала всё тело Йонои. Как же хорошо, что она смертельна. Перед глазами всплыло лицо Селльерса, его смелая, нахальная улыбка. Подожди ещё немного, я совсем скоро буду рядом.