***
Ей снилось детство, какой-то осенний праздник и дорога в школу. Дея была одета в темное платье с забавными кружевами, волосы перехвачены огромными белыми бантами в два хвоста, которые при каждом шаге резво покачивались из стороны в сторону. Ветер дул в спину, поэтому волосы при каждом удобном моменте лезли в глаза и лицо. До чего же она не любила все эти наряды и прически с бантами. Дея раздраженно откинула с лица золотистые волосы и оглядела свой потрепанный букет: неужели кому-то нравятся эти нелепые бледно-желтые цветы, да еще и засунутые в розовую упаковку и обвязанные фиолетовой лентой? При новом порыве ветра непослушные волосы вновь закрыли весь обзор. Дея тряхнула головой, пытаясь откинуть их с лица, но волосы зацепились за ажурную обертку. И как только они всегда умудряются найти, обо что запутаться? Она бросила на землю пакет со сменкой и принялась методично высвобождать волосы. Надолго ее не хватило, хвост никак не хотел отцепляться, и, казалось, запутался еще больше. Девочка едва не зарычала от всей глупости ситуации: скоро прозвенит звонок, а она стоит посреди дороги и копается со своими волосами, практически прижимая букет к голове, чтобы не было больно. Дея скорее почувствовала, чем услышала чью-то негромкую усмешку и подняла разъяренные глаза на мужчину, который проходил мимо. Он и не подумал скрыть насмешки. В голубых глазах плясали злорадные огоньки. Дея резко рванула упаковку и высвободила злосчастный хвост, вырвав при этом изрядный клок волос. Еще больше стушевавшись от своего нового поражения и странного насмешливого взгляда чужих глаз, она решила поскорее скрыться за стенами безопасной школы, которая уже виднелась вдалеке. Гордо вздернув нос, Дея шагнула через поребрик, но не рассчитала его высоты и через мгновение растянулась на мокром асфальте. С тротуара донеслись короткие испуганные восклицания, а сбоку раздался тяжелый скрип. Кто-то оттолкнул ее на середину дороги. Дея больно ударилась плечом и разодрала колено. Следом послышался громкий скрежет и глухой удар. Она испуганно обернулась. На дороге в метре от машины лежал тот самый мужчина, который недавно проходил мимо. К нему подбежал водитель и что-то быстро говорил с крайне расстроенным видом. Мужчина смотрел на него отсутствующим взглядом, видимо, совершенно не понимая, что он говорит. Он прикрыл глаза и зажмурился, а когда открыл их, смотрел прямо на Дею, но всего мгновение. Мужчина что-то сказал водителю и натянуто улыбнулся. Водитель еще раз что-то пробурчал с виноватым лицом и поспешил убраться обратно в машину. Мужчина попытался встать на одну ногу, но, покачнувшись, едва не упал, и оперся на другую. Гримаса боли на несколько мгновений исказила его лицо, но он удержался и не упал. Он поплелся в сторону, противоположную от Деи, сильно хромая на левую ногу. Когда она опомнилась, мужчина ушел уже далеко. Дея хотела побежать за ним, но машины преградили ей дорогу. Только в промежутках между проезжающими автомобилями она видела удалявшегося человека со светлыми волосами, которые отливали серебром на солнце. Когда машины, наконец, проехали и Дея перебежала дорогу, его уже не было видно. Над улицей промелькнула тень, на мгновение заслонив осеннее солнце.***
Тихо отходя ото сна, Дея медленно потянулась, вспоминая, что ей снилось. В детстве ее едва не сбила машина, и кто-то точно также ее оттолкнул. Она уже не помнила реального события, детская фантазия и годы стерли факты, оставив только размытые образы. Дея уже не помнила лица человека, который спас ее — она видела его лишь несколько секунд. Однако теперь ей казалось, что она узнала своего спасителя. Может быть этот мужчина просто похож на того и два образа слились в один более свежий и новый, а воображение все дорисовало само? Может быть. Но глаза. Она могла перепутать внешность, но такие глаза она видела раньше только раз в жизни, и они были у того человека. В голове, наконец, прояснилось, а тело лишь приятно болело, избавившись от давней усталости. Дея даже улыбнулась, но улыбка быстро сползла с ее лица. Она резко села, ища глазами часы. Часовая стрелка почти дошла до шести. Дея откинулась обратно на подушку. Не так долго она и спала, хотя чувствовала себя хорошо отдохнувшей, если только не… Она вскочила на ноги и распахнула занавески. Было достаточно темно, а рано заходящее солнце золотило крыши соседних домов. Уже вечер?! Она проспала больше восемнадцати часов. Окончательно очнувшись ото сна и вспомнив вчерашний день, Дея бросилась к больному мужчине. Он лежал так, как она его и оставила, на боку. Его ребра мерно вздымались, по-видимому, он спокойно спал. Дея облегченно вздохнула, но теперь что-то другое привлекло ее внимание. Вчера она слишком устала, чтобы заметить это. Она подошла ближе. Ровные бледные плечи мужчины рассекли два широких багряных шрама. Его правая рука обхватила левое плечо, словно он даже во сне старался закрыть это место, то ли защищая, то ли не желая никому показывать. Шрамы выглядели старыми и свежими одновременно, казалось, они только-только затянулись и малейшее движение заставит их вновь кровоточить. Дея провела, едва касаясь, по его спине рядом с одним из шрамов. Рука, мирно лежащая на плече, железной хваткой вцепилась в ее руку, а голубые глаза впились в лицо. Дея даже не успела вскрикнуть. На то время, пока он ее осматривал, она забыла, как дышать. Сначала он вглядывался в ее лицо, потом окинул взглядом комнату, потом удивленно посмотрел на повязку под ребрами и снова на нее. Казалось, только сейчас он заметил, что все еще больно сжимает ее руку, и резко разжал пальцы. Только в этот момент легкие напомнили, что неплохо бы начать дышать. Дея виновато опустила руку, неосознанно растирая болевшее запястье. — Прости, — выдавил мужчина еще до того, как осознал, что говорит. От этого ему самому стало неловко. Он начинал злиться. Надо убираться из ее квартиры. Мужчина попробовал подняться, но ее рука его остановила. Он удивленно взглянул на тонкие пальцы, потом на их обладателя. Глаза его наливались яростью, он не терпел, когда к нему без спроса прикасаются, тем более он не терпел, когда кто-то ему препятствует сделать то, что он задумал. Люди и за меньшее лишались жизни. Только на этот раз никто не испугался его прожигающего взгляда. Он наткнулся на нрав не менее упертый, чем его собственный. — Вам нельзя вставать, рана разойдется и снова откроется кровотечение, — спокойно объяснила Дея. — Я сам разберусь, что мне можно, а чего нельзя, — прорычал он, но все та же рука с силой усадила его на кровать. Мужчина, еще более разъяренный, снова вскочил на ноги. В плечо что-то неприятно вонзилось. Он удивленно смотрел на то, как жидкость из шприца входит в его тело. Вот перед глазами уже предстали два шприца, каждый из которых распался на два и еще на два. Вскоре они заплясали по кругу, а мужчина почувствовал, как потяжелевшая голова легла на что-то мягкое, и кто-то накрыл его теплым одеялом. Потом он погрузился в сон без сновидений.***
Мужчина приоткрыл глаза, пару минут бессмысленно разглядывая темный потолок. Он лениво потянулся, переворачиваясь на бок. Рана почти не болела, однако бодрости не было. Он чувствовал себя усталым и разбитым. Нескольких минут ему хватило на то, чтобы осознать, где он находится. Он медленно сел на кровати, еще не до конца доверяя своему организму. Бок был заново перебинтован. В комнате было темно, окно плотно зашторено, но на улице чувствовался пасмурный свет, наверное, было утро. Он заметил, что кто-то лежит на диване. Видимо, Дея заснула. Диван был меньше ее роста и прогибался дугой, вряд ли в этом было что-то удобное. Он тихо поднялся с кровати и подошел ближе. Присмотревшись, он увидел фигуру, наглухо закрытую с головой тонким пледом. Ему подвернулся удобный случай незаметно уйти. Только он собрался осуществить свои планы, как услышал нечто похожее на всхлип. Мужчина насторожился. И вот снова. Нет, на этот раз не показалось. Девчонка плачет. И, сдавалось ему, что опять произошло что-то серьезное и не без его участия. Дея совсем его не замечала, уткнувшись носом в спинку дивана. Рассудок кричал, что надо уходить, но он медлил. Почему? Почему он без единой мысли убивал, а теперь вдруг почувствовал нечто сродни сожалению? Он стоял неподвижно, анализируя со всех сторон непривычную эмоцию. Внутри что-то недовольно бурчало и скребло стенки окаменевшей души. Это чувство чем-то походило на вину, но гораздо слабее и незаметнее, однако одна возможность его появления на фоне полного бездушия внесла смятение в его мысли. Подойдя совсем близко к дивану, он случайно наступил на спящую собаку. Спаниель жалобно взвизгнул. Дея обернулась. Лицо все заплаканное и опухшее, даже в полумраке были заметны покрасневшие глаза. Покрасневшие и пустые. Впервые за столько лет лицо мужчины выглядело растерянным. Он привык видеть ее сильной. — Неужели сломлена? — мелькнуло в голове. Он так долго хотел этого, столько сил потратил. И что теперь? Где эта чертова радость? Казалось, Дея не понимала, кто стоит перед ней, она совершенно забыла, что здесь есть кто-то еще. В ее глазах отразилось удивление и надежда. — Она ждала кого-то другого, — догадался мужчина. — Кого-то, кто не пришел. Кто уже не придет. По ее щекам сбегали слезы, а растерянный взгляд упорно искал что-то в темноте комнаты. Как? Как может целый мир стать пустым в одно мгновение? Как вмиг то, что было наполнено глубоким содержанием, становится вдруг не имеющим смысла? Это кажется таким неестественным, что человека, которого ты считал частью себя самого, больше нет. — Нет, — повторила Дея одними губами. — Был и нет. Настолько просто, что не поддается осознанию. Она осталась один на один с этим миром. Она не чувствовала себя готовой к этому и наверное никогда бы не почувствовала. Все, что ее до сих пор держало здесь, покинуло ее, что не давало ей утонуть в мятежном море жизни, вмиг ушло на дно, оставляя вместо себя ничто, зияющее пустотой. Оно протягивало к ней свои черные холодные пальцы. Мужчина наблюдал за девушкой и внезапно почувствовал, что стал предметом ее мыслей. Теперь она смотрела на него, а не сквозь, как раньше. Он выжидал, невольно сдерживая дыхание. Дея толком не знала и не хотела знать, зачем сделала это. Она потерялась в этом бушующем море, а он стоял, словно высокий скалистый остров, которому нипочем любая буря. На нем невозможно жить, он мертв, но с ним нельзя утонуть. Лицо его снова выглядело спокойным, он успел натянуть привычную маску безразличия, которой смело можно отпраздновать свое тысячелетие. Дея порывисто встала и прижалась к нему, пытаясь найти на его груди хоть какую-то, хотя бы и иллюзорную, защиту, иначе бурлящий поток унесет ее, поглотит, и она уже больше не выплывет. На этот раз просто не хватит сил. Она уже чувствует холодные волны, утягивающие на дно. На дно. Мужчина стоял, опустив руки, и не шевелился. Он лишь едва вздрогнул и напряженно замер. Если бы Дея подняла глаза на его лицо, то увидела бы все то же растерянное выражение, которое было ему совершенно не свойственно. Холодная рука легла на ее волосы, а в плечо что-то больно кольнуло. Вяло взглянув в сторону источника новой боли, она увидела ту же картину, что и мужчина два дня назад: шприц раздвоился, а через несколько минут маленькие его копии заплясали по кругу, утаскивая за собой обессиленную жертву. Лекарство не сразу подействовало на привыкший организм. Она смотрела ему в глаза детским доверчивым взглядом и тихо уткнулась в плечо, ища защиты. Тело быстро начало слабеть, вскоре помутнел и разум. Где-то на грани реальности и сна она почувствовала, что ее приподняли и уложили на кровать. Чья-то рука скользнула по волосам и щеке, и она провалилась в пустоту.