Ангелы тоже плачут

      Падение вниз. Сорвался. Не сумел удержать этого гепарда. Я лечу в пустоту.       Крылья обрезаны. Две свежие раны на спине кровоточат, шипят. Я больше никогда не смогу подняться в высь. Хоть и есть чувство, будто бы они всё ещё за спиной, как бы я ни пытался сделать взмах — крыльев нет. Пора бы уже смириться, но я не могу.       Ах, как же это низко — отрезать крылья, а потом сбрасывать с обрыва их хозяина. Их потом сожгут, и тогда не останется даже памяти обо мне. Хотя и вспоминать-то обо мне особо некому. Я лечу вниз и… Боже, как же стыдно умереть именно так. Лишившись всего: любви, надежды, свободы, крыльев… Даже причину-то толком не узнав, предъявлять высшую степень наказания. Но я всё ещё буду любить. Буду любить ту свободу, те мимолётные радости и безопасность. Нет.       Нет, девушки я так и не нашёл. Да и зачем? Для их высокомерия мои жалкие, потрёпанные крылья были слишком безобразны. Но хоть кто-нибудь посмотрел бы в душу. Хоть кто-нибудь бы поинтересовался: «Отчего они столь грязны и побиты?»        О, я бы рассказал, как я люблю свободу. Я бы поведал о том, где был, а был я везде, куда только может ступить нога человека. В наше время все имеют крылья, но отчего-то продолжают сидеть дома и ходить пешком. А ведь раньше о них можно было лишь мечтать, грезить.       Я ценил мои крылья. Они заменили мне лучших друзей, ведь с их помощью можно было улететь куда угодно. Путешествия, парение над облаками, полная свобода — вот, что делает меня мной. Без них я — никто.       А как хотелось бы быть всем… Как хотелось бы быть ветром, солнцем, облаком, воздухом и небом, и землёй, и огнём, и водой… И что теперь? Я — никто. Я умру в одиночестве. Я просто пустое место. Без любви. Без свободы. Без самого себя.        Слёзы смачивают сухие от пыли глаза. Даже не знаю, что больнее: чувствовать, как отрезают крылья, или плакать во время падения с обрыва. Низко и унизительно. Но кто теперь меня увидит? Можно плакать, кричать. Никто не увидит. Никто не узнает. Никто никому ничего не расскажет. Никому ты не нужен, никто не боится, напротив, только рад увидеть, как я умру.       До земли остаётся каких-то пять метров. Мне остаётся только сказать спасибо Господу за ту свободу, за те ощущения, что он даровал мне за эти ничтожные 16 лет.

«Я жил, вкусив немного мёду, и вот сейчас я умираю…»*

      Земля. Переломы и жуткий хруст костей. Кровь. Целые лужи крови. И темнота… Удушающая, давящая темнота. Это конец. Ступив однажды с тропы, обратно не вернуться. Сделав худо однажды — невозможно остановиться. Смерть и одиночество — вот моё наказание.       Вот так умирают падшие ангелы.