* * *
На заброшенную ферму, где в полдень должен состояться обмен, Губернатор вместе с группой вооруженных бойцов прибыл заранее, чтобы все успели распределиться по позициям. Снайперы расположились даже на крыше сарая, чтобы взять на прицел Рика и его людей, как только они окажутся у заброшенных складов. Лидер Вудбери терпеливо ждал переговорщиков, иногда поглядывая на наручные часы. До полудня оставалось около двадцати минут. В салоне машины пискнула рация – один из снайперов сообщил, что прибыл человек из тюрьмы вместе с Мишонн. Губернатор тут же отвлекся от раздумий и, держа руку на кобуре, вышел вперед, а его люди вскинули снятые с предохранителя автоматы. Каково же было его удивление, когда он увидел, что связанную Мишонн вел… только Мерл Диксон. Филип дал знак своим людям не опускать оружие, так как могло произойти что угодно. - Сколько вас? – без лишних предисловий спросил Губернатор у бывшего помощника. - Только я, – ответил тот. – Рик поручил мне совершить обмен, потому что сам струсил, я уверен в этом. Но это даже к лучшему, потому что у меня к тебе есть разговор… - Замолчи! – перебил Диксона Филип, вызвав у него оторопь. – С тобой я еще поговорю. Мартинез, Шумперт, – подозвал он мужчин. – Свяжите его и посадите в машину. Оружие отобрать и держать ствол у головы, чтобы не дергался. Остальным прочесать территорию и ликвидировать всех, кто затаился. - Говорю же – я один! – пытался докричаться до него Мерл, но его пару раз уже толкнули стволами автоматов в спину и велели пошевеливаться. Вот еще новость! Губернатор действительно не ожидал, что после содеянного Диксон осмелится показаться ему на глаза. Блэйк ненавидел, когда ему лгали, а предателей тем более не жаловал. Гнев и обида на бывшего подчиненного, которого он нашел в ужасном состоянии – истекающего кровью и без одной руки, спас, дал убежище, работу и медицинский уход, всколыхнулись с новой силой. Да, он не забыл, как Мерл сочинил идиотскую байку о том, что во время погони убил Мишонн и почему не смог привезти ее голову и меч. Еще тогда его история выглядела не очень складно и убедительно, а после того как эта темнокожая дьяволица явилась в квартиру Губернатора, все встало на свои места… Апогеем всего этого стал побег Мерла к вражеской группе, с которой еще предстояло разобраться. Губернатор глубоко вздохнул – с Мерлом он обязательно побеседует, но уже в другой допросной комнате, а пока что надо переключить свое внимание на ту, что наконец предстала перед ним. Мишонн, сердито зыркавшую по сторонам и пытавшуюся размять затекшие от веревок и проводов запястья, держали на прицеле три человека, чтобы не посмела ничего выкинуть. Губернатор самолично вколол ей заранее заготовленный транквилизатор, а после потерявшую сознание женщину с завязанными на всякий случай глазами уложили на заднее сиденье джипа, и вся процессия, убедившись, что люди из группы Рика действительно не прятались по углам, покинула место переговоров.* * *
Первое, что услышала Мишонн после вынужденной отключки, был раздражающий ультразвук, раздававшийся то у правого, то у левого уха. Девушка пару раз тряхнула головой, будто это могло помочь защититься от назойливого пищания, но звук повторялся несколько раз. Когда действие транквилизатора закончилось, туман в голове постепенно рассеялся, сменившись тянущей болью в запястьях. Окончательно придя в себя, Мишонн обнаружила, что находится в допросной комнате, про которую рассказывали Гленн и Мэгги. Более того – она была подвешена за руки, а ноги, скованные цепями доставали до пола, но оставались полусогнутыми. Из одежды на ней остались только майка и трусы, а обувь, брюки и куртку куда-то унесли. Мишонн прекрасно понимала, для чего все это, но была уверена, что сможет выдержать все, что бы Губернатор для нее ни приготовил. Она всегда была сильной, привыкла справляться со всем самостоятельно, а значит и сейчас необходимо показать, что никто и ничто не сможет ее сломать. Снова раздался мерзкий писк, заставлявший сморщиться и зажмурить глаза. Мишонн приподняла голову и увидела сидевшего в противоположному углу Губернатора. Он специально оставил в помещении одну включенную лампу, чтобы самому какое-то время наблюдать за пробуждением пленницы из потёмок. Мужчина сидел, сложив ногу на ногу, и неторопливо потягивал виски. Увидев, что насупившаяся девушка не спускала с него антрацитовых глаз, он соизволил наконец удостоить ее вниманием. - Ну здравствуй, – приятным баритоном проговорил Филип. – Пожалуй, не нужно объяснять, зачем ты здесь. Мужчина встал с места, неторопливо обошел связанную, включил вторую лампу, и в допросной стало светло как днем. Взгляд Мишонн упал на стол, где лежала рация, полупустая бутылка виски, бокал и разложенные в идеальном порядке медицинские инструменты. Не нужно быть гением, чтобы догадаться, что человек, которого она чуть не убила (и надо же было Андреа так не вовремя вмешаться!), опробует их на ней. Девушка втянула носом воздух и поджала губы – пусть делает, что хочет, но она не издаст ни звука. Она следила за каждым движением Филипа, но тот специально выдерживал паузу и не спешил что-то говорить. - Знаешь, я всегда хотел узнать, что тебя не устраивало, – начал он. – С самых первых минут нашей первой встречи, когда вы с Андреа приехали в Вудбери, и после я видел на твоем лице враждебность и недоверчивость. Да, я понимал, что после продолжительного пребывания снаружи видение мира и отношение к людям кардинально меняется, и не рассчитывал, что ты быстро поменяешь свое мнение обо мне и о Вудбери. Я всегда был открыт к конструктивному обсуждению, ты это прекрасно знала, но, – Филип развел руками в стороны. – Не получилось. Бывает. Однако меня всегда волновал вопрос – зачем? Зачем ты, всем своим существом показывая, как хочешь уйти, вернулась и все испортила? Зачем вынудила меня делать то, что я никогда не хотел делать? Что ты хотела доказать Андреа, когда проводила свое расследование – копалась в моих вещах, ходила в закрытую зону, делала преждевременные выводы, не зная всей правды? Мишонн продолжала хранить молчание. Во взгляде Губернатора отражалось непонимание – почему эта женщина беспардонно вмешалась в размеренный уклад Вудбери, который он строил месяцами, добывал ресурсы, продумывал систему расселения выживших с максимально возможным в условиях апокалипсиса комфортом, терял людей, но, в конце концов, смог построить общину, где до начала конфликта с другой группой счастливо жили семьдесят четыре человека. У него все было под контролем, конечно, не без своих скелетов в шкафу, но безопасность и благополучие людей, проживавших в Вудбери, стояли для него на первом месте. Его выбрали в лидеры, потому что доверяли, и Филип, хоть и не желал брать груз ответственности на себя, но возглавил Вудбери, пообещав, прежде всего, себе, что сделает все, чтобы община расширялась, а цивилизация постепенно возрождалась… Более того, зачем Мишонн вторглась в его личное пространство, раскопала то, что остальным знать совсем ни к чему, и подняла руку на его ребенка, по несчастливой случайности превратившегося в существо, запрограммированное на убийства? Разве Филип был виноват в том, что так и не смирился с утратой, хотя в глубине души понимал, что в самом начале надо было прекратить страдания Пэнни, чтобы отпустить ее в лучший мир? Вопросов было много, но ни одного ответа. Губернатор шумно выдохнул. Молчание тянулось слишком долго, и он не надеялся получить от Мишонн признание или хотя бы подобие раскаяния за содеянное. Даже сейчас она строила из себя ледяную королеву, надменно задирала подбородок, делала вид, что ничего боится и сможет выдержать все, что угодно. Своим поведением самурайка бросала ему еще один вызов. Однако Филип не собирался отказываться от своих намерений. Мишонн находилась здесь для одного – для расплаты за причиненную ему боль, ни о какой пощаде речи быть не может. Первый шаг к осуществлению задуманного начался с того, что Блэйк снял осточертевшую ему повязку, за которой прятал уродливый крестообразный шрам. Мишонн рефлекторно отвернулась, а дреды закрыли половину ее лица. - Не нравится? Ты ведь так старалась. Так что смотри! – его голос заледенел. Он грубо схватил ее за дреды и резко развернул к себе так, что ей волей-неволей пришлось взглянуть на свои труды. Мишонн старалась не показывать свое отвращение, но взгляд выдавал ее. Девушка понимала, что на этот раз лидер Вудбери покажет ей свою тёмную сторону, которую она так хотела увидеть. Она вынудила его стать демоном. Что ж, тогда пусть получит свое. Инструменты, тем временем, ждали своей очереди. Выбор их оказался настолько богат, что Филип, недолго поиграв пальцами по блестящему металлу, первым взял гинекологический расширитель. Не отрывая взгляда от напряженно дышавшей Мишонн, он то открывал на полную, то закрывал металлические створки, представляя, сколько боли они могут причинить там. Разумеется, он не собирался применять его по назначению, а только припугнуть. Унизить, заставить почувствовать себя втоптанной в грязь. У него уже имелся свой алгоритм расправы над этой молчаливой самурайкой. Филип зловеще улыбнулся. Взяв в свободную руку нож, он начал плавно водить лезвием по светлой майке и трусам пленницы, заставляя ее нервничать. Запас ее выдержки вот-вот закончится, хотя еще ничего не началось. Мишонн переводила взгляд то на расширитель, то на нож в руках палача и гадала, что он собрался с ней сделать. В памяти мелькнул рассказ Мэгги о том, что этот человек хотел изнасиловать ее, но в итоге его действия оказались блефом. Он не причинил подружке Гленна ни малейшего вреда, кроме, разве что, психологического, оставил в ее сознании неприятный осадок. Но что, если по отношению к ней Филип захочет сделать иначе? Раздумья прервал треск разрезанной ткани. Мишонн тихо ахнула, когда увидела, как несколько лоскутов майки и порезанные трусики опустились на пол. - Одежда тебе не понадобится, – стальным голосом проговорил Губернатор, продолжая разрезать майку и лифчик. – Почему, узнаешь напоследок. Но кое-что можно подготовить уже сейчас. Цепи, державшие щиколотки узницы, благодаря манипуляциям Филипа по очереди отъехали в стороны, заставив ее висеть с широко раздвинутыми ногами. Если бы Мишонн могла увидеть себя со стороны, то ужаснулась бы: полностью обнаженная, связанная, в развратной позе – положение унизительнее некуда. - Ты за это заплатишь, – прошипела она. - О, неужели? – улыбнулся Блэйк. – А может, это ты заплатишь? Как там говорят – око за око? Что ж, довольно предисловий. Мужчина взял скальпель, поднес его под свет лампы, будто проверял на наличие изъянов. Идеальный угол острия, удобная рукоятка, остро отточенная сталь. Пожалуй, он подойдет для того, чтобы наполовину ослепить эту женщину. Поигрывая острым предметом, Губернатор с издевательской ухмылкой наблюдал за тем, как труднее становилось Мишонн владеть собой. Ее кожа покрылась испариной, грудь вздымалась от учащенного дыхания, жилки на шее напряглись. Она изо всех сил отгоняла фантомные ощущения, через миг воплотившиеся в реальность. Под острым углом скальпель вошел через нижнее веко и проткнул стекловидное тело, превратив глаз в смешанную с кровью массу, стремительно стекшую по лицу, а затем на пол. Мишонн вскрикнула, дернулась и сделала себе еще хуже – режущая боль накатила с новой силой, а душераздирающий крик сорвался с губ. К такому она оказалась не готова. - Мне тоже тогда было больно, – со всей горечью проговорил Губернатор, схватил ее за лицо и с минуту смотрел, как убийца его дочери корчилась и стонала. Затем он взял смоченный антисептиком тампон и прижал к ране, чтобы промокнуть кровь. – Ну, ну, тише. Я же забочусь о тебе. Не то, что ты о некоторых. Мишонн старалась выровнять дыхание и абстрагироваться от боли, внушая себе, что это временно и ко всему можно привыкнуть. Надо только выждать, чтобы Губернатор сделал паузу от пыток и оставил ее одну, и тогда она придумает, как освободиться и убежать из ужасной комнаты, которая может стать ее погибелью, если не продумать план спасения себя прямо сейчас. Однако плененная самурайка даже не подозревала, насколько тщательно ее мучитель подготовился к встрече. Она не была в курсе насчет охранников, дежуривших за дверью и ждавших приказа своего начальника. В кровоточившую глазницу уткнулось что-то, напоминавшее иглу. Зрячим глазом Мишонн увидела в руках у своего палача изогнутый тонкий инструмент. - Примерно то же я испытываю, когда пытаюсь моргать, хотя нечем, но от рефлекса некуда деться, – с ядом в голосе молвил Блэйк и еще пару раз ковырнул стоматологическим зондом свежую рану. – Мне больно и сейчас. А тебе? Всхлипывания Мишонн говорили сами за себя, но она находила в себе силы одаривать его ненавидящим взглядом. Губернатор выпрямился и с предвкушением оглядел пленницу с головы до ног. Поразительная выдержка, даже несмотря на крайне невыгодное положение. Пора приступать ко второму пункту. Введенный в вену норадреналин уже начал свой путь по кровотоку пленницы, не давая ей отключиться раньше времени. Взяв со стола рацию, Филип проговорил: - Заносите. В допросную через пару минут вошли два человека, державшие на шесте ходячих, которых приковали к заранее заготовленным цепям. Филип, держась на безопасном расстоянии, отрегулировал их длину так, чтобы мертвяки могли коснуться оскаленными ртами обнаженных бедер девушки. Мишонн, не отошедшая от только что нанесенного увечья, задергалась, будто по ее телу пустили ток, но ее мучитель приспустил цепь еще на несколько сантиметров. Челюсти обоих мертвецов почти синхронно впились в живую плоть, а комнату заполнил агонизирующий крик. Для осуществлявшего возмездие лидера Вудбери этот звук был приятнее самой красивой мелодии. Он, демонически ухмыляясь, то укорачивал длину цепи, то отпускал, позволяя жаждавшим свежего мяса зомби отрывать от живой добычи по маленькому кусочку. Через небольшой промежуток времени некогда красивое и подтянутое тело темнокожей молодой женщины превратилось в сплошную горевшую огнем подступавшей лихорадки рваную рану. Следы от глубоких укусов жутко багровели на бедрах, руках, боках и даже на животе. У Мишонн закончились силы кричать, и она лишь слабо дергалась и надрывно выла всякий раз, когда в оголенную плоть издевательски входила то тонкая игла зонда, то кусачки, вырывавшие небольшой кусочек мяса, отправлявшийся прямо в пасть ходячему, своим рычанием показывавшему желание продолжить трапезу. Весь пол был залит кровью и тем, что осталось от выколотого глаза. Губернатор действовал осторожно и предельно аккуратно, предусмотрительно перекрывал обнажившиеся сосуды хирургическим зажимом, чтобы не сильно испачкаться брызгами крови, и внимательно следил, чтобы ходячие ни в коем случае не переключали свое внимание на него. Еще несколько кусочков вырванной плоти отправилось в их голодные рты. Мужчина взглянул в слезившийся глаз Мишонн и лучезарно улыбнулся. Вот теперь он видел, что ей по-настоящему больно… Экзекуция растянулась до позднего вечера. Окончательно измученный организм Мишонн сдался, и она потеряла сознание. Филип, не дожидаясь ее превращения, катаной отсек ей голову, которая впоследствии пополнила коллекцию трофеев в потайной комнате, а оружие положил в стеклянный шкаф. Его помощники, терпеливо ждавшие за дверью, оперативно избавились от тела, которое отправилось в яму к ходячим. Губернатор был собой доволен, но когда вспомнил об еще одном неоконченном деле, направился в другую допросную. Предстояло кое с кем поговорить.* * *
Мерл все это время просидел в помещении, где какое-то время назад сам был в роли дознавателя. Он слышал каждый звук в соседней комнате и даже радовался тому, что не оказался на месте Мишонн. Что его бывший начальник сотворил с ней даже представить страшно, но Диксон понимал одно – так будет со всеми, кто посмеет предать его или посягнуть на благополучие Вудбери. После пребывания в группе Рика он убедился, что ему никогда не стать одним из них, и как бы Дэрил за него ни вступался, как ни клялся, что его брат изменился, его никогда не примут. Мерл только сейчас понял, чего лишился после своего опрометчивого побега – убежища со всеми удобствами, доверия и уважения Губернатора и его помощников. Когда Рик поручил ему доставить Мишонн на место переговоров, Мерл воспринял это как шанс все исправить и надеялся, что Филип хотя бы выслушает его. Тот вскоре вошел в комнату и сел напротив. Какое-то время стояла тишина, которую Мерл не решался нарушить первым. Губернатор с минуту сверлил его тяжелым взглядом, но потом выражение его лица смягчилось. - О чем ты хотел поговорить? – прозвучал вопрос из его уст. Диксон даже округлил глаза от удивления. Вот так сразу? Без обвинительной тирады? Мужчина понял, что упускать представившуюся возможность равнялось очередному проявлению глупости, и чтобы не томить собеседника ожиданием, прочистил горло и проговорил: - Знаешь, я… Я не стану отрицать, что делал ужасные вещи, за которые сам себя до сих пор простить не могу. Я подвел тебя и навлек беду на Вудбери, привезя корейца и его подружку. Соврал, что убил Мишонн. В том, что началась эта война, есть и моя вина. Если бы я и ребята не позволили ей уйти, то, возможно, она бы не дошла до тюрьмы, а я, в свою очередь, не столкнулся с Гленном и Мэгги. Но да ладно… Что уж теперь жалеть. Прошлое назад не вернешь, а мертвых не оживишь. Пожив с группой людей, которые меня с самого начала презирали и не считали за своего и до сих пор так ко мне относятся, я понял, что потерял. Когда мне поручили совершить обмен, я еще раз убедился в том, что Рик трус и отвратительный лидер, ведущий свою группу в неверном направлении. Он дезинформирует своих людей, запугивает тем, что еще не произошло и не факт, что произойдет. Они напуганы и сломлены, цепляются за любую возможность выжить. С ним они обречены на гибель. У него не хватило духу самому прийти, и он решил выставить меня крайним, ведь меня не жалко, пойди что не так! Но я в очередной раз проглотил обиду, потому что увидел для себя шанс искупить вину, хотя понимаю, что после содеянного мне прощения ждать не стоит. И если ты решишь убить меня, то так тому и быть. Я слышал все, что происходило за стеной, и это окончательно открыло мне глаза. Так что я готов принять свою участь, какой бы она ни была. Губернатор слушал исповедь Мерла до последнего слова и видел, что тот искренне раскаивался. Та злость, которую он испытал, едва увидев Диксона на месте переговоров, исчезла, сменившись спокойствием и удовлетворением. Филип чувствовал, что сбросил одну гору со своих плеч, благодаря чему стал открыт для других жизненно важных решений. Сделка была выполнена, но все-таки глава Вудбери склонялся к выводу, что не сможет соседствовать с группой Рика. И на этот счет у него возникла одна мысль. - Ты действительно хочешь снова жить в Вудбери и вернуть свое прежнее положение, а также мое доверие? – задал вопрос Губернатор. Собеседник уверенно кивнул. – Тогда утром отправляйся в тюрьму и убеди Рика и его группу навсегда покинуть ее и уехать как можно дальше. Передай, что у них есть три дня. Если за это время они не уедут, я покончу с ними сам. И с тобой. Это твой последний шанс, Мерл. На следующее утро Диксон, прокручивая в памяти последнюю реплику Губернатора, вернулся в тюрьму, где все ждали его отчета. Он без лишних предисловий передал еще одно условие Губернатора, чем вызвал взрыв негодования среди членов группы и сильно разозлил Рика, готового с огнем и мечом прийти в Вудбери чуть ли не сию минуту. Мерл с достоинством проигнорировал провокационные выпады и повторил, что если Рику и другим дороги их жизни, то они должны начать собираться уже сейчас. Потом он отозвал в сторонку брата и долго убеждал его, почему тот должен перебраться с ним в Вудбери. Мерл, к своему удивлению, быстро нашел нужные слова, и Дэрил, не скрывая настороженности, сказал, что попробует адаптироваться в другой общине. Заявление о том, что Дэрил уходит с Мерлом в Вудбери, было встречено в штыки, но братья Диксоны, вспомнив отношение к ним со времен Атланты, еще раз убедились, что пора уходить. Мерла никогда не жаловали, Дэрила тоже не сразу приняли, расценивали в основном как добытчика еды и воспринимали его труды как должное… Быстро собрав свои немногочисленные вещи и коротко попрощавшись, они покинули территорию тюрьмы и направились в Вудбери. По прибытии братьев сразу сопроводили к Губернатору, который приветственно пожал Дэрилу руку и предложил ему вместе с братом остаться на ужин, чтобы познакомиться поближе и обсудить планы на будущее. Но перед тем как трое сели за стол, Филип отозвал Мерла на пару слов. - Я знал, что ты справишься, – проговорил он. – Ты прощен. - Спасибо, что дал мне шанс, – поблагодарил его Мерл.