Закрывайте двери

Себастьян конечно догадывался, что в Кевине сидит тот еще экстремал, но чтоб настолько! Этого он представить не мог. Однако в его голове сейчас мало, каких-либо, мыслей. Нормальных, точно, нет. Одна проскользнула о том, что вообще-то надо закрыть дверь, но она быстро улетучилась, когда Суши ощутил хватку на своих дредах. А ведь, поначалу, Кевину они не нравились. «Типа, нет тех мягких прядей, в которые приятно запускать пальцы». Но, видимо, сейчас они ему, ой как, понравились. За них оказалось легче оттягивать голову вокалиста, чтобы нормально поцеловать. Хотя Ратайцак и так мог это сделать, рост ему позволял, но приятно иногда почувствовать власть и подчинить себе такого непокорного парня. Суши недовольно шипит и запрокидывает голову. Все же не очень приятно, когда тебя тянут за волосы. Но, в противовес этому, идет желание — позволить парню вытворять с ним всё, что тот захочет. Двойственность натуры Бислера проявляется в данной ситуации. И хочется, и колется. — Ну-ну, не шипи. Я ж ещё ничего не начал делать. — Произнёс шепотом Кевин, наклоняясь чуть вперёд и кусая вокалиста за мочку уха. От такого действия, у Суши по телу пробежали мурашки и он, заведя руки за спину, положил их на талию друга, чтоб притянуть его ближе к себе. Непривычно было ощущать того у себя за спиной и смотреть на приоткрытую дверь, где остальная часть группы занималась своими делами. Кевин послушно прижимается к спине парня, пахом упираясь чуть выше копчика. «Блять…», проносится мысль в голове вокалиста, когда он ощущает, насколько возбужден его друг, в данной ситуации. А ведь ничего не предвещало беды! Парни решили немного порепетировать и, даже вовремя, собрались в студии. Но пару тупых шуток, да, несколько бутылок пива, и вот уже Кевин тащит Бислера в соседнюю комнату. Там был столик и небольшой диванчик и, честно, вокалист думал о сексе на том диванчике, но его мечтам не суждено было сбыться. Ратайцак просто-напросто, обошел его и, встав за спиной, запустил свою руку в дреды и накрутил их на кулак. Суши остался стоять на месте, будучи шокированным таким поведением. — Расслабься, тебе понравится, — и именно из-за этой фразы, Себастьян сейчас стоит и обнимает парня. Экстрим-вокалист решил всё же, ненадолго отпустить дреды, но лишь для того, чтобы положить обе руки на чужие бедра. Ему, определёно, нравилась покорность Суши сейчас. Руки плавно скользнули вверх и коснулись ремня, дальше под футболку. Себастьян немного вздрогнул, ощутив на своей талии горячие ладони. Тот медленно задирал футболку вверх, всё больше оголяя такое желанное тело. Сам же вокалист понятия не имел, куда девать свои руки и не придумал ничего умнее, чем попытаться обнять Кевина за шею и, наконец-таки, притянуть его для поцелуя. Для такого маневра пришлось извернуться и немного вывернуть руки, но оно того стоило, когда Кевин целует его. Они немного похожи сейчас на кино-парочку, что целуется под дождем, вот только они в помещении и их поцелуй весьма неромантичный. Суши кусается, ему нравится прикусывать нижнюю губу парня. Кевин не против этого, он от этого тоже кайфует и даже тихо стонет, когда, в очередной раз, чувствует легкий укус. Это возбуждает. Ратайцак целует немного грубо и пошло, но он прекрасно знает, что именно это и нравится вокалисту, который вцепляется короткими ногтями ему в шею. Так хочется поставить засос на этой, немного загорелой, коже, но нельзя. Они договорились, что отметки нельзя ставить на видных местах. Тональника не хватит всё замазывать, ведь скример любит впиваться зубами, как вампир, в шею, оставляя след на ней и вырывая стон в ответ. Такое он может себе позволить лишь тогда, когда точно знает, что пару дней никто из них из дома не выйдет. Суши точно не сможет встать с кровати, но это того стоит. Сейчас же этого делать нельзя, они ведь в студии и за дверью их друзья. Кевин отстраняется и прерывает поцелуй, от чего Суши разочарованно стонет, и облизывает припухшие губы. Он не успевает сказать ничего в ответ на такой облом, потому что, в этот момент, к его груди прикасаются пальцы друга. «И когда тот успел задрать так высоко футболку?» - думает Бислер, запрокидывая голову назад, упираясь затылком тому в плечо. Шершавые пальцы касаются нежной кожи на груди, ногти слегка царапают соски, тем самым, возбуждая парня ещё больше. Он только приготовился ловить кайф от умелых рук друга, как тот неожиданно их убирает и отстраняется. — Чё за…? — разочарованно тянет вокалист, опуская свои руки вниз и берясь ими за края поднятой футболки. — Не так быстро, — явно усмехаясь, произносит Кевин, кладя свои руки на чужие запястья и сжимая их. Клавишник медленно тянет их вниз и Суши, разжимая пальцы, отпускает края чёрной ткани. Всё также держа того за запястья, он вынуждает завести руки за спину, чтобы те не мешали ему. Бислер догадывается, что сейчас, скорее всего, его лишат возможности двигать руками и, в предвкушении, прикрывает глаза, ощущая приятную тяжесть внизу живота. Вот умеет тот возбудить его, всего лишь, парочкой поцелуев и умелыми поглаживаниями. Хорошо, что на сцене он всё-таки выступает в мешковатых штанах, потому что сейчас надетые джинсы кажутся просто адски узкими. Стояк упирается в ширинку, и у Суши нет возможности снять эту проклятую вещь, потому что, в данный момент, власть принадлежит не ему. За своей спиной он слышит шебуршание и, в следующий момент, его запястья касается грубая кожа чужого ремня. Это не оковы, нет, Кевин лишь немного стягивает ремнём руки, чтобы ему не мешали лишними движениями. Играть, так играть. Обездвиженный вокалист покорно стоит, ожидая, что же предпримет дальше этот ненормальный. — Бляя… — тянет вокалист, когда на его пах ложится ладонь и, как раз, в этот момент, мимо приоткрытой двери проходит Данни. Приходится давить вырвавшийся стон и кусать губы. Это конечно заводит, но он не готов попасться на таком, а вот Кевин, скотина такая, развлекается. Медленно расстёгивает чужие джинсы и запускает руку под резинку трусов. Бислер дёргается от этого и кусает губу сильнее, когда вторая рука скримера задирает футболку, и пальцы сжимают сосок. Одно радует, что ненавистные джинсы теперь не давят на член, зато на нём сейчас умелые пальчики Кевина. Каждое прикосновение посылает новую волну возбуждения, и Суши толкается бедрами вперед. Ему жизненно необходимо ощущать чужую руку на своём члене, он только от этого готов кончить. И он не понимает, как держится Кевин, ведь он ощущает, благо, не пятой точкой, его стояк. Ратайцак сжимает в руке член друга и ведет ей медленно вверх, потом так же вниз. Дрочит он максимально медленно, слыша шипение и мат, которые вызывают лишь усмешку. Сложно воспринимать «Пошел нахуй… Быстрее» от человека, который полностью в твоей власти. Второй рукой скример издевается над сосками, щипая то один, то второй. Дома он ещё может их кусать и, тут же, зализывать, смотря на то, как Суши зарывается головой в ворох подушек и выгибается в спине. В такие моменты, он возбуждающе красивый. Прикрытые глаза, закушенная губа и румянец на щеках. Дома Суши стонет громко и сладко, а тут ему нужно вести себя тихо, хотя Кевин делает так, чтоб тот плюнул на всё и застонал, привлекая внимание группы. Которой, к слову, плевать сейчас, на отсутствие двух вокалистов. Себастьян недовольно дёргает руками и раздосадовано стонет, когда наглая скотина Ратайцак убирает руки с его тела. За спиной слышится тихий смех и это злит парня. — Ты грёбанный обломщик, — как кот, шипит Бислер, намереваясь повернуться и ударить Кевина. Но развернуться ему не дают всё те же татуированные руки, которые тот опускает на его плечи и сжимает их. Суши послушно замирает, но это не значит, что он затыкается. Он продолжает сыпать проклятиями и матами, вызывая у парня сзади откровенный смех. Друг напоминает ему кота, который готов укусить, как только ты уберешь руку с мягкого пузика и ты так же попадаешь в капкан, потому что не можешь прекратить гладить. Кевин убирает руки с плеч и отстраняется от вокалиста, но лишь для того, чтобы стянуть с того ненужные джинсы с бельем. Длинная футболка всё равно всё скрывает, но Себастьян неловко переступает с ноги на ногу, когда лёгкий сквозняк касается его тела. — Блять… — вскрикивает Бислер, когда его нагло шлёпнули по заднице. Скример довольно улыбается и убирает мешающую чёлку за ухо. «Надо было оставаться в кепке», думает он, стягивая с себя джинсы и боксёры. Вещи падают на пол и Кевин, берясь за ремень на запястьях друга, тянет того на себя. Позади них, так удачно, расположен диванчик, на который и приземляется скример. Суши же останавливается рядом. Спиной не так уж и легко идти, особенно когда джинсы мешаются. Вокалист догадывается, что сейчас будет и вот этого он хочет избежать. Он знает, что если такая поза выбрана, то можно забыть о какой-либо расстяжке. Дома, вокалист может позволить ему такое. Да что там, он откровенно кайфует от ощущения, что его растягивает член, а не длинные умелые пальцы. Он немного мазохист, но это дома, когда не нужно никуда потом идти, тогда он может стонать громко и пошло, насаживаясь на член своего парня. Но сейчас Суши к этому не готов, ни морально, ни физически. — Неужели испугался? Брось, мы же делали так дома, — говорит Кевин, касаясь пальчиками сжавшегося колечка мышц. — Дома. Вот именно… Что дооомаа, — протяжно стонет вокалист, когда в него проникают сразу два пальца. Себастьян краснеет ещё сильнее и поспешно закусывает губу, которую он точно скоро прокусит. Сложно сдержать рвущиеся наружу стоны, когда тебя наглым образом трахают пальцами, второй рукой держа за бедро. За дверью слышатся приглушённые голоса парней, и Суши дергается в руках Кевина. Ему не нравится эта ситуация. Мозгом она ему точно не нравится, а вот телом очень даже, да. Он прямо представляет, как их спалит группа, и от этого возбуждается ещё сильнее. — Не тяни. Ах… Сууука. — Суши запрокидывает голову и глухо стонет, насаживаясь на пальцы. Довольный собой, Ратайцак убирает пальцы и тянет парня на себя. Тот плавно опускается на член и, всё-таки, прокусывает губу. Татуированные руки опускаются на талию парня и стискивают бока. Суши тяжело дышит, пытаясь расслабиться. Они так часто трахались, что нужно бы уже привыкнуть, но каждый раз он не может так быстро привыкнуть, как того хочет Кевин. Ратайцак двигает бёдрами, толкаясь и проникая глубже, вырывая довольно-таки громкий вскрик. Себастьян откидывает голову назад, кладя ее на плечо, и немного приподнимается, чтобы потом снова опуститься на член. Ласково и нежно с ним обращаться точно не будут, и он это понимает, когда чувствует хватку на своих боках. Возможно, останутся синяки, а он точно не сможет сидеть. Первые движения мягкие и плавные, Кевин аккуратно двигает бедрами. У него сносит крышу от ощущения, как мышцы сжимаются вокруг его члена и ощущается дрожь Суши, когда в него проникают особо глубоко, задевая заветную точку. Бислер однозначно похож на кота. Он выгибается в спине и призывно двигает бёдрами, намекая, что, может, уже пора начать более активные действия. С каждым толчком в у него голове становится всё меньше связных мыслей, в ней крутится только одно «господибожемойещё» — Ещё, — стонет вокалист, которому уже плевать на то, что за дверью люди. Ему важен лишь Кевин, который исполняет его просьбу. Ратайцак никогда не сравнивал парня ни с кем, кроме как с котом, но сейчас тот стонет как настоящая порноактриса. Экстрим- вокалист двигается немного резко и грубо, придерживая друга за бока. Немного болят ноги, но это ничто, по сравнению с тем, как будет болеть задница, потому что Кевин совсем его не жалеет. Рваные толчки, бешеный ритм — всё это кружит голову и, единственное, что можно делать в такой ситуации, только попытаться подстроиться и стонать. В какой-то момент, Кевину приходится убрать одну руку, чтобы зажать рот вокалисту. Тот недовольно фырчит и кусает за палец, глуша стоны, которые он уже не в состоянии контролировать. «Чертов Ратайцак», мелькает мысль, когда скример выходит из него. Всего на мгновение, он ощущает пустоту, после чего её быстро замещает член. Кевин трахает вокалиста с оттяжкой, меняя темп и глубину толчков. Себастьяну хочется коснуться своего члена, но нельзя. Руки всё еще связаны за спиной, хотя он может спокойно скинуть ремень, но он играет сейчас по правилам Кевина. Который, наконец-то, убирает руку от его рта и кусает за мочку уха. Покусывая нежную кожу, скример всё-таки потом отпускает ухо, покрывая поцелуями шею. Рукой он ведет от коленки вокалиста вверх, касаясь внутренней стороны бедра. Дальше, ещё выше, кончиками пальцев прикасаясь к члену, но лишь на пару секунд, потом ведя уже ладонью по животу. И плевать, что у Суши нет пресса, Кевину плевать на это. Котам необязательно быть худыми и стройными. Всякий раз, когда ладонь клавишника касается кожи, Бислер прогибается в спине, ощутимо вздрагивая от контраста. В комнате хоть и жарко, но ему кажется, что руки друга в миллион раз горячее. По телу прокатывается новая волна возбуждения, и Суши сжимается. Стонет громко, закрывая глаза и двигая бедрами. Это похоже на пытку и Суши не хочет её заканчивать, но организм действует совершенно иначе. Посылая разряды, заставляя закатывать глаза от удовольствия и вскрикивать, всякий раз, когда член проникает в него. На особо громкий вскрик, в дверь стучится Давид. — Бля…нет…ах…- стонет Бислер, пытаясь соскочить с члена, но у Кевина явно другие планы. Скример возвращает руку обратно на талию и резко меняет угол проникновения. Себастьян недовольно шипит от боли. Неприятно это было, и он потом отомстит за это. — Что там происходит? — за дверью добавляется голос Данскимо, который видимо мимо проходил. Ратайцак коварно ухмыляется, и если бы эту ухмылку увидел Суши, то попытался бы прекратить это издевательство над собой, но он её не видит и потому не знает, что задумал друг. Рука соскальзывает с талии, и вокалист ощущает её на своём члене. Кевин двигает ей в такт своим движениям, а его другу остаётся лишь закусывать губу и давить стоны. Вокалист уже не может сдерживаться. Да и сложно это делать, когда прокушенная губа ныла, а рука Кевина так отлично смотрится на члене. — Ах… — всхлипывает Суши и, именно в этот момент, дверь открывается. Парни застывают на месте и смотрят, во все глаза. Они, конечно, подозревали что те трахаются, но видеть они этого не хотели. От стонов их вокалиста, в штанах становилось тесно у обоих вошедших, и вот это было странно. Никто из них не страдал вуаеризмом, но признаваясь себе, парням нравилось то, что они видели. Чего греха таить, они возбудились, глядя на то, как их вокалиста трахает другой. Для троих, это было мега неловко, но вот Кевин кайфовал от этого. Вообще он не был тем, кому нравилось, когда на него смотрят, но, почему-то, именно в этот момент, ему это нравилось. Нравилось то, как Суши неловко ерзал и пытался, то ли прекратить все это, то ли дождаться, когда его, наконец, доведут до оргазма. И, судя по тому, как тот сжимался, то второй вариант ближе к правде. Даниэль и Давид просто стояли и краснели, заламывая пальцы и не зная, что делать. Еще пару глубоких толчков и Кевин кончает, насаживая вокалиста на член, сжимая одной рукой за бедро, а второй, быстро доводя друга. На финальный стон, в комнату ворвались гитарист с басистом. Те застыли так же, как и предыдущие двое. — Эм… — всё, что смог выдавить из себя Паскаль, глядя на то, как Суши неловко выпутывает руки из ремня и соскальзывает с члена Кевина. Клоссек медленно протягивает двадцатку Паскалю, и они удаляются из комнаты. Неприятно проигрывать деньги, но зато он увидел это, а не поверил на слово. Такое себе, но ладно. И ведь это не забыть будет. — Пошли, — шипит Давид, который, наконец, оторвал свой взгляд от натягивающего джинсы Суши, и ткнул локтем в бок Даниэля. Парни сорвались с места и вылетели из комнаты, захлопывая за собой дверь. — Я убью тебя, Ратайцак! — гневно орёт Суши. Кевин, смекнув, что ему пизда, быстро натягивает джинсы и бежит из комнаты, перепрыгивая через кофейный столик. Себастьян же, злобно орёт проклятья в след, но бежать не решается, всё-таки задница у него побаливает и бока тоже. Он потом отомстит. Дома отомстит. И там уже Кевин не скроется от него. Суши не признается, что это было круто. Нет, ни за что.