No Virginity

За окном - громкое карканье толстых помоечных ворон, шум от проезжей части и типичный, неумолкающий гул двора: окрики мамаш, вопли детей, отдаленный лай бродячих собак. За окном - запах подсыхающего асфальта, мокрый аромат сырого талого снега и дурящий голову мартовский ветерок, заставляющий Потю орать целыми сутками. За окном - единственная заветная пора, когда весь этот коктейль из звуков, запахов и ощущений не приносит раздражения, только непонятную радость и тоску. - Весна пришла, - бросая грызть карандаш, внезапно вслух пробормотала Юля и тут же оглянулась настороженно. Никто не обратил внимания: препод уныло заканчивал читать свою бесконечную лекцию и все уже схватили свои рюкзаки и сумки, приняв низкий старт, готовые сорваться и сбежать к чертям при первой же ноте звонка. Девушка повертела покусанный, остро заточенный карандашик в тонких пальцах и тоже потянулась было за своим "мешком", когда обнаружила, что его на месте нет. Всякое весеннее настроение мигом покинуло душу Плисецкой, да что там весеннее, все сразу превратилось в стандартную кучу говна. Так оно все и заканчивалось в универе, стоило сюда прийти. Нельзя совмещать большой спорт и учебу. Тебя либо обожают и лебезят, либо люто гнобят и завидуют. Победитель по жизни, Юля вляпалась именно во вторую опцию и вылезти из нее так и не получалось вот уже три курса. Преподы, прознав, что тренирует ее Лилия Барановская, отчасти из добрых побуждений стали ставить автомат, отчасти из нежелания портить отношения с известными людьми просто принялись посильно стелиться, подлизываться. Девушке было тошно и от того, и от другого, зато в группе мигом созрело одно четкое правило: Плисецкая - зазвездившаяся стерва и блондинка набитая, которая наверняка в спорт пролезла через постель, и гнать ее надо взашей. Тогда-то, психанув, Юлия и наорала в очередной раз на трех подруг-гнобил, да так, что слышно было всей аудитории, что ни в какую постель она не ложилась. Это было три дня назад и сейчас, появившись на последней паре ради зачета и обнаружив пропажу рюкзака, Юля сложила два и два: эти дуры, самые шлюховатые и беспринципные, так просто заявление "звезды" не оставят. Блондинка стиснула челюсти, прикрыв глаза и пытаясь не заскулить вслух от безнадежности. На дворе весна, чудная погода, выдался выходной и были планы. Почему все нужно портить скандалом? Она покосилась назад, изо всех сил надеясь не увидеть своей вещи там, где обычно располагались те три девки... Сердце сжалось горестно, одна из них тут же с готовностью поймала взгляд зеленых глаз, показала ее рюкзак, стоящий на парте, а потом презрительно выставила фак своим толстым кривым пальцем с полуметровым ногтем. Считая день безнадежно изгаженным, после звонка Юля крайне спокойно и терпеливо протянула руку, подходя к троице. - Отдайте. - О! - радостно оживилась показавшая фак, громко проорала, привлекая внимание убегающих студентов: - Плисецкая снизошла! - Ты ебнутая? - терпение кончалось, и Юля оскалилась, - верни рюкзак, я говорю. - "Верни рюкзак" - с уважением повторила вторая, гоготнула мерзко, - Вы слышали? - и обратилась к зрителям, - Слышали, мы украли священный рюкзак Плисецкой! И все трое рассмеялись побелевшей от злости Юле в лицо, получая от кого-то еще одобрительные хмыки: - Все, нам пизда! Звезда забыла свои шмотки на нашем ряду, и теперь нас засудят! Не, наверное, сразу казнят! - Мой рюкзак был у меня! Просто верни! - в гневе Юлия, наклонившись, перехватила лямку старенького, но любимого кожаного "мешка" и потянула, но одна из девах впецилась в него, продолжая голосить. - Так тебе еще и выдавать его с песнями?! А не охуела ли ты, Плисецкая, со своими заявлениями? - Да! Еще скажи, мы его тут украли! - Ах вы тупые шлюхи! - теряя самообладание, девушка от души рванула вещь на себя и аж попятилась, судорожно прижимая рюкзак к груди. Сзади кто-то сплюнул, что она сама такая, а три девицы синхронно вскочили со своих мест, исполненные злой радостью, что добились скандала. - Ах вот как ты заговорила! - Охереть! Мы шлюхи?! А сама кто? - А сама она у нас святая! - Конечно! У нее все шлюхи, кто в двадцать один посмел хер увидать! - Не-не-не, не травмируй ее балетную психику, она же парня ни разу в жизни без лосин не видела! Дальше Юля просто не слышала. Задыхаясь, девушка просто наотмашь ударила одну из гадин по щеке и ломанулась через собравшуюся толпу не глядя, расталкивая всех плечами и стремительно врезаясь в дверь. Под глумливый смех она дернула ручку не в ту сторону, наконец распахнула тяжелую створку и, протиснувшись в коридор, дала волю отчаянной судорожной злости, задыхаясь от сухих рыданий. * * * После обидных слов, звенящих в ушах незатихающим эхом, Плисецкая совсем понуро побрела по улице, равнодушно расплескивая слякоть под ногами, не замечая уже ни пения птиц, ни радостной атмосферы весны. Она почти дошла до автобусной остановки, собираясь привычно потрястись в этом творении инженеров позапрошлого века, будучи задавленной массой народу, когда телефон в кармане загудел. Чудом расслышав тихое жужжание беззвучного режима посреди улицы, где мелькали машины, девушка проверила экран, уже собираясь просто сбросить, когда... Ее большие зеленые глаза распахнулись. Юля, не веря им и себе в целом, в шоке уставилась на имя звонящего. На черном фоне мигала заставка с хромированным шлемом, под которым горели карие глаза и значилось емкое: "Отабек". Едва не уронив телефон, девушка порывисто прижала его к уху и метнулась через оградку прямо по траве в сторону сквера. От волнения она даже забыла что-либо сказать. - Юля? - на том конце раздался низкий баритон с хрипотцой, - Это Отабек. - Привет, - наконец пискнула Плисецкая и ожила: - В смысле, здравствуй! Я так давно тебя не слышала, я... - Извини, пожалуйста, - голос у говорящего дрогнул, когда он добавил: - Я счастлив тебя слышать. - И я... Где ты сейчас? Все так же в Алматы? - Почти, - пошли перебои, и Юля узнала шум мотора, - А теперь обернись, пожалуйста. Ничего не понимая, сперва затормозив, девушка все же оглянулась на остановку, потом на дорогу, нахмурила светлые бровки, и сердце в груди тревожно загрохотало. - Левее, Юль... - Что за шуточки?! - нервно крикнула в динамик Юлия и... И, подняв взгляд, обомлела. Прямо у обочины сиял на солнце своими стальными боками огромный шикарный Харлей, а рядом... Рядом стоял, держа шлем в одной руке, широкоплечий статный мужчина с андеркатом и в косухе. И его раскосые глаза с прищуром смеялись теплыми коричневыми огоньками даже на таком расстоянии. С секунду Юля забыла, как дышать и вообще жить, а потом неверяще сделала шаг, другой - и помчалась навстречу, волоча по воздуху рюкзак, перепрыгивая через ограду, наступая в лужу талого снега и наконец налетая на этого рыцаря. Замирая перед ним с такими же сияющими глазами и сжимая лямку рюкзака, не зная, что делать. - Юля! - одно движение парня вперед, и она сама будто упала камнем в его руки. - Отабек! Бек, это правда ты? - Ты меня разве не узнала? - Конечно нет! - большими сильными руками Алтын осторожно обхватил девушку, слегка приобняв за спину и тут же отстранившись, когда она испуганно вздрогнула. - Как? Почему? Что ты делаешь ЗДЕСЬ? - В России? - У меня под универом! И вообще, - румянец очаровательно залил щеки Плисецкой, - как ты вообще... - Забыла, кто такой Отабек, старый сталкер? - брюнет улыбнулся уголками губ, и девушка залипла, моргая. - Я просто понял, что нам пора увидеться, вот и все. Его изменившиеся черты лица, повзрослевшая коренастая фигура, блеск глаз и сбритая щетина, только что обнявшие большие руки. - Так ты поедешь со мной или нет? Как тогда, когда мелкая Юлька заблудилась в Барселоне. Как тогда - быстрый кивок, рев мотора на всю округу и кожаное седло байка, пальцы, вцепившиеся в куртку Отабека и свежий ветер, бросающийся потоками в лицо. Забытые обиды и проблемы и только стук сердца в груди от непонятного закипающего счастья. * * * - Познакомься с романтикой Москвы! - погромче, чтоб было слышно, фыркнула Юля, когда минут через пять быстрой езды они встали в пробку. - Я согласен даже на такую, - не оборачиваясь ответил мужчина, заставляя опять слегка порозоветь щеки девушки. Поерзав неуверенно, она все же обняла его за пояс, с содроганием ощущая под ладошками жаркий и мускулистый стан. Хорошо. С Отабеком дико хорошо, учитывая, что он и правда единственный парень, с которым она знакома. Юля закусила губу, невольно вспоминая слова обидчиц, опять закипая. Почему-то безумно захотелось им как-то отомстить, и способ мести зрел в блондинистой голове стремительно. - Что-то не так? - осторожно лавируя меж застрявших автомобилей осведомился Алтын. - С чего ты взял?.. - Ты так скомкала мне кофту, что она на животе задралась, - Отабек ответил неловко, и Плисецкая так же неловко шарахнулась от и вправду смятой в пальцах одежды, попыталась ее разгладить и поняла, что тупо наглаживает Отабеку пояс, и тот вздрагивает от ее движений. - У тебя что-то случилось, да? Красная как рак, балерина ткнулась лбом в широкую спину и молча потерлась лицом, кивая. От кожанки пахло парфюмом и дорожной пылью до трясучки маняще, и от этого она уже перешла все границы обычно дозволенного: на вопрос "Куда мы поедем?" решительно достала мобилу, натыкала в картах свой адрес и сунула казаху. - Ко мне. Никто другой бы не запалил на каменном лице вечно угрюмого брюнета и толики эмоций, но Юля отчетливо читала в непроницаемых карих глазах удивление и даже ступор, когда проводила Отабека мимо будки охраны и рылась в рюкзаке, доставая ключ. На связке болтался брелок в виде тигренка. - Это тот самый? - Ага, - зыркнув на замершего Алтына, Плисецкая торопливо завозилась с вечно тормозящим домофоном, - твой подарок на память из Барселоны. - Мы с тех пор в живую так и не виделись, - бескрайне виновато пробасил казах, теперь вымахавший и обогнавший Юлю на целую голову, придержал дверь, заходя в дом, - мне прямо стыдно. - Но ты же сейчас здесь, - лифт впервые показался очень маленьким: они вдвоем там встали чуть ли не нос к носу, Юля спрятала в карманы вспотевшие от волнения ладошки, - и кстати, надолго? - Я хотел на этот счет поговорить, - медленно, обдумывая и, о боже, смущаясь, парень переступил в своих высоких берцах, - на самом деле я здесь по работе, и скорее всего перееду сюда. - И молчал?! В смысле переедешь?! То есть, - распахнула зеленые глаза Юлия, наступая и беря Бека за грудки в порыве, - ты наконец будешь тусить в Москве?! Лифт звякнул, распахиваясь, и они вывалились оттуда в коридор. Опомнившись, Плисецкая отпустила ворот куртки и, вся красная, судорожно закрутила ключ в скважине. Отабек сзади хмыкнул, подошел и вдруг откровенно близко наклонился, на миг его дыхание щекотнуло тушующуюся девушку по шее. - Ну, я счастлив, что ты рада, потому что мой круг общения вне горстки ди-джеев совсем скуден. В квартире было как всегда тихо, Потя не удосужился выйти. - Ты живешь одна? Нет бы напрячься от такого вопроса из уст малознакомого мужчины. - Да, - вместо этого Плисецкая дерзко оперлась на его руку, чтобы скинуть с ног промокшие кроссовки. - Тебе не скучно так? Зная твой характер... Отабек говорил тихо, придерживал крепко, а потом пошел следом в комнату, и Юля от его баритона и стука своего сердца совсем оглохла. Вдохнув, она с разбегу не просто села, а сразу шлепнулась звездочкой на кровать. Алтын сел на край и невольно окинул взглядом тонкую звонкую фигурку, залип на белый, плоский животик под задравшейся и просвечивающей на солнце рубашкой. - Мне скучно? Еще как, - наблюдая за брюнетом, Юля перестала дышать совсем, во рту пересохло и говорить стало тяжелее: - А ты будешь жить с... Кем-то? Отабек наконец смущенно вздрогнул, переставая разглядывать стройные ноги, затянутые в узкие джинсы, и посмотрел в глаза - удивленно, тепло. - У меня никого нет, если ты об этом. И меня тоже часто дразнили в универе, если что. - Чт... Какого?!... Кровь прилила к щекам, ахнув, Юля закрыла лицо руками, просто мечтая провалиться сквозь землю, пропищала через ладони: - Как ты блять узнал?!.. - Ну... - Отабек помялся. А потом неловко поднял с пола злополучный рюкзак и развернул его, показывая Плисецкой. Девушка побелела мгновенно, глядя на накаляканное замазкой прямо вдоль кармана: "Девственница". Отчаянное "БЛЯТЬ" запульсировало в висках, и, просто мечтая умереть на месте, Юля отползла и скорчилась в клубок в изголовье кровати, голос задрожал, как и нижняя челюсть. - Я... я, б-блять... С-суки сраные... - Ну, Юлечка, ты чего, - впервые брюнет назвал ее таким образом, и замершая Юля ощутила, как проседает матрас. - Тебя не узнать. Чтоб ты - и заморачивалась из-за такого? - Из-за чего я заморочилась, по-твоему? - Ну, надпись... - Ты идиот? - совсем начиная плакать, Юля выкрикнула в лицо другу, поднявшись на локте: - Потому, что это ебаная правда! ...И Алтын сделал только легкое движение вперед, чтоб их губы банально друг с другом столкнулись. Нависнув над обомлевшей Юлей, он поцеловал ее, соприкасаясь долго и крепко, просто ожидая, пока та наконец начнет дышать. И, когда девушка сделала первый вздох-всхлип, молча прихватил ее мягкие губы своими, влажно лизнув по кромке зубов. Юлю тряхнуло тяжело, она неумело дернулась, скользя руками по постели, пока Отабек сам не обнял ее, садясь и устраивая подле себя. Большие сильные руки горячо ухватили за талию и меж лопаток, чуть колючие от ветра губы мужчины прошлись поцелуями по обеим щекам. Алтын сцеловал подсохшие дорожки слез и склонил голову, потерся скулой о висок девушки, совсем не собираясь отпускать. Тело Плисецкой пробила тянущая дрожь. От стресса, от этой утренней обиды, вызвавшей истерику, и только потом от первого поцелуя. Сев поближе, жаждая вообще слиться с проклятым охеренным казахом, Юля тихо забормотала: - Так что мне делать с надписью? Алтын медленно пропустил ее блестящие волосы сквозь пальцы и лишь потом хмыкнул, позволяя своей тяжелой пятерне наконец опуститься с поясницы девочки ниже, на краешек джинс, на округлую попку. - Только то, что ты сама захочешь. Юля какое-то время еще колебалась, вздрагивая, а потом Отабек (не)случайно проскользнул пальцами по коже за резинку трусов сзади, вызвав сладкую судорогу, и Юля фактически выстонала ему на ухо: - Я хочу, чтоб мы разделись. Ебала в рот она логику и мораль. Особенно мораль со всеми ее запретами. От того, как наконец стало хорошо, можно было и в ад добровольно отправиться, но пока намечалось только седьмое небо. От близости парня, от того, что это Отабек, вело как по пьяни и поджимались пальцы на ногах. И не только они. Словно боясь, что что-то сладкое случится чуть ли не вот-вот, Юля судорожно потащила кофту Отабека вверх, и ему пришлось на миг оторваться от пуговиц ее рубашки. А потом он опрокинул спиной на постель и впился губами в шею. - Ох, - в исступленнии Юля заводила маленькими руками по большому ожигающе-горячему телу, податливо выгнулась навстречу раздевающим ее умелым пальцам и ладоням. Ей захотелось потрогать абсолютно везде и сразу, вниз и вверх по буграм мышц на спине, по хребту и широким плечам, по вздымающейся грудине. Алтын урвал свое, оставив засос и распахнув рубашку, а потом Плисецкая ахнула долго и тонко: его мощные руки крепко подхватили и сжали ее аккуратную грудь. Опустив взгляд, девушка всхлипнула, обмирая при виде бешеного взгляда Алтына и его пальцев на стоящих сосках. Придавив, помассировав маленькие розовые сосочки, парень с каким-то глухим рычанием припал к одной груди, обхватывая губами вокруг ореола и толкаясь языком. - Ааа... А! - заметавшись, едва не расплакавшись, Юля вновь прокогтила его спину и выгнулась, с ужасом чувствуя, что трусики уже нужно выжимать. Еще никто не делал этого, Алтын везде касался впервые: обнаженный, красивый, горячий. Юля зажмурилась, дыша рвано: - Е... Ще. Боже, Бека! - мужчина послушно вобрал бусинку соска еще глубже в рот и причмокнул, щекоча его кончиком языка, руками ритмично тиская обе груди. От этого внизу Юля просто хлынула рекой, как будто прорвало. Красная от стыда и возбуждения, дрожа, она инстинктивно свела бедра и быстро скользнула ладошкой вниз по прессу Бека, ища... - О боже, - она аж раскрыла рот в немом стоне, а Алтын выпустил сосок изо рта, низко охнув: ладошка Плисецкой наткнулась на его торчащую ширинку и очень неловко надавила на то, что под ней. - Бека, - в страшном восхищении Плисецкая аж привстала, толкнула парня в грудь, - я-я хочу посмотреть! - И только? - Отабек заговорил, облизнувшись сексуально, медленно выпрямился и взялся за ремень, отшвыривая его в сторону. Глаза у него горели опасно и жарко, - экспонат можно трогать. Наверное, впервые в жизни Юлия простила своих обидчиков. Прям по Библии. Сразу и от всего сердца. Нет, ну блять, как она раньше жила без этого. Без стоящего над ней Отабека и без его члена. Он придержал его ладонью, вытаскивая. Большой. Прямо реально стоящий и набухший, с венками. С головкой - темно-розовой и влажной. Рот девушки наполнился слюной, а в пах ударила дикая волна возбуждения. Устав терпеть это созерцание, Алтын опять навис над ней и, ухватив за щечку, трахнул языком в рот. Как безумная Юлия заскулила, раскрыла губы шире, разрешая делать что угодно, выгнулась гибко и метнулась ладошками к этому потрясающему органу. Член в ее руках ускользнул, упруго качнулся, но она вцепилась в него крепче и жадно подвигала пальцами. Алтын хрипло рыкнул, стоило протащить кожицу назад с головки, оторвался от исцелованных губ и взвыл на ухо, когда Юля пальчиком обвела всю головку и щелку на ней, тиская ствол. У самой кружилась голова. Чувствуя, что девушка под ним уже готова ко всему на свете, казах немедля подцепил ее джинсы и грубовато сдернул вниз. Те застопорились на бедрах, потому что врезались в мокрые насквозь трусики. Под громкий стон Плисецкой Алтын резко, как надо сунул туда пальцы, выковыривая влажную ткань, стаскивая одежду прочь и сразу же проводя по половым губкам: набухшим, гладким, розовым. Смущение и похоть в Юле окончательно сплелись, она пошло выстонала в уголок подушки и заставила себя развести ноги, вся дрожа. - Черт, - сипло выругался Отабек, врезаясь сухими пальцами в мокрую киску, дыша как дикий жеребец своей мощной загорелой грудью, и Юля чуть не заплакала от этих впечатлений. Теряя терпение казах взял Юлю за запястье и вернул ее ручку на свой стояк, чтоб гладила, пока он тяжелыми, страстными движениями загладил маленький клитор и лепестки половых губ, окуная пальцы в смазку. Девушку уже трясло, и под ее отчаянный стон он без труда ввел палец в сужающееся нутро. Ощутив Алтына в своей девственной дырочке, его палец, раздвинувший жаркие мышцы, Юля все же заплакала от удовольствия и побыстрее задрочила ему, вымещая на большом члене все потрясные ощущения. В отместку мужчина вынул и ввел уже два, а потом вдруг резко их прокрутил и зачавкал смазкой сильно-сильно быстро, и Юля даже не поняла, как быстро, бурно обкончалась, вся сломавшись пополам над постелью и залив руку Отабека по запястье своей смазкой. Она еще задыхалась, ахая без конца, когда Алтын отнял у нее из пальцев свой болезненно пульсирующий стояк и перехватил у основания сам. - Нет! - догадавшись, возопила Плисецкая, - не смей дрочить! - зажмурилась и вся покраснела, приподняв попку и раздвинув свою киску пальцами, показывая сократившуюся щелку, - сюда, блять... Алтын посмотрел пьяно, а потом рявкнул похлеще озлобленного тигра и, навалившись, от души огрел девочку по ягодице. От шлепка Юля резко потекла еще круче, едва успела убрать руку, как Отабек хлопнул по клитору своим тяжелым членом. Мыча и скуля жалобно, елозя, девушка вся поджалась, но Отабек шлепнул ее еще раз и еще, вынуждая кричать, отвлекая, а потом просто взял за покрасневшие ягодицы, толкнулся и натянул дрожащее тело. Юля мигом онемела, выдув весь воздух. Пульсация прошлась по животу вверх, все пробило судорогой от удовольствия. Алтын возбудил ее настолько, что раскрывшая дырочка приняла его размеры почти без боли, а внутри вообще все давно жаждало проникновения. - Хорошо. Хорошо, Бека, мне так хорошо! - залепетала Юля, вякнула тихо, когда Алтын качнул бедрами, начиная двигаться. - Держись за меня, - шепот на ухо, Отабек дождался маленьких ладошек на своей спине, взял девочку за бедро и, надавив, резко ворвался глубже. Твердый скользкий в смазке член вторгся во влагалище, пронзил плеву и уперся головкой до конца. Взятая совсем, по-настоящему впервые в жизни, Плисецкая с криком располосовала смуглую спину и дернулась было, но Отабек трахнул ее вдогонку, и еще раз, и еще, подминая под себя. От его темпа и запаха, от тяжести мужского тела Юля почти потеряла сознание, задышала рвано, а Бека сам на пределе задвигался еще четче и быстрее. Набрал темп, совершая глубокие фрикции, наяривая членом в маленькой киске, растрахивая ее. В нужный момент Юля вся приподнялась в его хватке, отчаянно задрала ножки и дернула ими, кончая. Ее затрясло, нутро поджалось в сладкой судороге. Отабек заматерился, даже не пытаясь уже выйти из розовой киски, только набрал темп до беспрерывных рывков, дотрахал свою девочку до обморочного состояния и, треснув ей по попке ладонью, вонзил член, наконец под ее оргазм спуская и сам, резко заливая все лоно обильной струей спермы.