Отработка в теплице

Гарри пробудился от самого удивительного сна в своей жизни. Он пытался ухватиться за него до последнего, но запомнил лишь отдельные детали: бледные запястья и светлые волосы, огненные поцелуи на губах и коже, тусклый лунный свет и непреодолимое желание… Он моргнул, осматриваясь по сторонам, и не сразу смог понять, почему все так размыто. По крайней мере он лежал в своей постели, а не в залитом лунным светом саду, как в своем сне. Но почему он так странно чувствовал себя? Голова кружилась от легкого дурмана, а стояк от эротического сна становился болезненным. По крайней мере хоть эту проблему Гарри мог решить без проблем. Его рука скользнула под резинку пижамных штанов, пальцы коснулись твердой эрекции… и он застыл. Словно вызванные прикосновением, в памяти услужливо всплыли воспоминания о прошлой ночи. Чувство было такое, будто он распахнул форточку навстречу ледяному вихрю. О. Мой. Бог. От нахлынувшего ужаса его эрекция опала с невероятной скоростью. Малфой. Чертов Малфой и то чертово растение! Гарри резко сел, и чем больше к нему возвращалась память, тем сильнее он дрожал. Он называл Малфоя «прекрасным», он испарил их одежду заклинанием, он навязался ему и… черт возьми… он вспомнил о том, как трахал Малфоя. Гарри заскулил, когда кровь снова прилила к его члену. О Мерлин, он вспомнил, какая у Малфоя бархатная кожа на ощупь, вкус его губ, аромат его волос. Дыхание сбилось, и Гарри рухнул обратно на кровать. Он едва сдерживал громкий стон. Почему Малфой не сопротивлялся? Палочка была все время у него в кармане. Решил шантажировать его? Гарри закрыл глаза ладонями, желая изгнать из памяти те образы, что переполняли его мозг. Он вел себя хуже пьяного. Он тек по Малфою… как Гойл, который увидел огромную тарелку с конфетами. И Малфой был таким… (горячим, великолепным, удивительным, блестящим, незабываемым)… ну, он был милым. Почему? Ему было стыдно? Чувствовал себя виноватым? Гарри фыркнул. Уж кто-кто, а Малфой был начисто лишен такой эмоции. Нет, шантаж или банальное желание унизить казались единственными вариантами. Скорее всего, после этого он бросился обратно в свои подземелья и, с чувством собственного превосходства, рассказал обо всем своим дружкам. Либо это, либо он собирался шантажировать Гарри этими воспоминаниями и заставить его за это платить, платить, и платить. Он услышал, что Рон проснулся и встал с кровати, которая находилась по соседству с постелью самого Гарри. Он с силой прижал рукой выпирающую эрекцию, чтобы она не оттягивала одеяло. Несмотря на то, что он был в панике, часть его разума милостиво продолжала воспроизводить сцены прошлой ночи: как Малфой стонал под ним, как Малфой целовал его, как Малфой бормотал какие-то невероятные фразы вроде: «Я не причиню тебе боли», как Малфой вздрагивал и задыхался от каждого толчка члена Гарри внутри него… черт! — Ты в порядке, дружище? — внезапно спросил Рон, вероятно, услышавший вздохи Гарри. — Нет, — хрипло признался Гарри. — Ничего страшного. Просто иди без меня. Ни за что на свете Гарри не собирался спускаться в Большой зал, где его наверняка уже ждало какое-нибудь особо изощренное массовое унижение. В самом деле, он может просто провести остаток года, не вставая с постели. Гермиона бы приносила ему домашнее задание. И еду. Рон и остальные соседи по комнате оставили его одного и отправились на завтрак только после бесконечного допроса о его самочувствии. И только убедившись, что Гарри не настолько болен, чтобы вести его в Больничное крыло, они успокоились. Однако облегчение Гарри было недолгим. Его разум продолжал посылать ему воспоминания о прошлой ночи. Казалось таким несправедливым, что он запомнил каждую деталь! Он погладил пальцем свою палочку, которая лежала рядом с подушкой, и задумался, возможно ли наложить на самого себя Обливейт. Пробурчав под нос проклятье, он вскочил с кровати. Во-первых, из-за того необычайного количества энергии, что он потратил, когда нападал на Малфоя, словно изголодавшаяся по любви проститутка, он был ужасно голоден. Гарри едва поборол вспыхнувший румянец. Во-вторых, он же был гриффиндорцем, черт возьми! Он сразился с Волдемортом, дементорами, чиновниками Министерства. Справится и с этим. Гарри быстро оделся, хотя пальцы его предательски дрожали от воспоминаний, как Малфой раздевался в саду. Этот волшебный образ пробудил его с таким трудом опавший стояк, так что Гарри пришлось вернуться в постель и подрочить, чтобы хоть как-то облегчить страдания своего организма. Он сомневался, что это поможет надолго, но хотя бы временно стало легче, и тогда он очистил себя заклинанием и продолжил одеваться. Еще никогда Гарри не появлялся в Большом зале с такой тревогой на сердце. Он ожидал, что взгляды всех студентов тут же устремятся на него, все-таки он не в первый раз попадает в переделку. Как минимум он ожидал злобных смешков со стороны слизеринского стола. Но, к его изумлению, никто, казалось, не заметил его появления. Ну, то есть почти. Одна пара глаз уставилась на него с такой силой, словно они вдвоем были единственными людьми во всем мире. Гарри ожидал, что Малфой будет злорадствовать, или насмехаться, ну или, на крайний случай, разразится противным смехом, но его всегда надменные черты лица даже не дрогнули. И, когда он смотрел на бледную кожу Малфоя, Поттера пронзила самая безумная мысль: он был все еще нереально прекрасен. Мерлин! Щеки Гарри залил новый румянец, и он попятился назад. Нет, он ошибся, он не мог этого всего вынести. Малфой пока никому ничего не рассказал и, возможно, просто выжидал более подходящего момента, но это было ничто, — ничто! — по сравнению с тем фактом, что Гарри все еще безумно хотел его. Он до дрожи в ногах хотел пересечь весь зал и, схватив Малфоя за воротник рубашки, заставить его подняться со скамьи. Он хотел прижаться к его бледным губам в собственническом поцелуе… Гарри резко развернулся и убежал. * * * Драко был ужасно разочарован, когда Грейнджер, Уизли и остальные члены их дружной шайки появились в Большом зале без сопровождения Поттера. Он почувствовал укол беспокойства, но тут же от него отмахнулся. Он попытался придать своему лицу привычное надменное выражение. Скорее всего, Поттер сейчас прятался в своей комнате и рыдал в подушку, как девчонка, сожалея о том, что натворил. Драко вновь почувствовал укол совести. По правде говоря, он бы предпочел увидеть Поттера в ярости, готового вцепиться в горло Драко мертвой хваткой, сыплющего на его голову язвительные оскорбления, чем вот это вот все. Так бы Драко знал, как ему себя вести, и все бы вернулось на круги своя. Ну или хотя бы максимально приближенно к нормальному состоянию, насколько это вообще было возможно, учитывая, что они всю ночь трахались друг с другом. Драко очень старался, — о, как он старался! — не думать о прошлой ночи. Он уже дважды за утро успел подрочить на эти проклятые воспоминания, поскольку боялся появиться за завтраком с таким стояком!.. Драко продолжал внимательно следить за дверью, и у него перехватывало дыхание каждый раз, как он видел чьи-нибудь промелькнувшие черные волосы. Драко уже почти закончил свой завтрак и уже было решил, что Поттер вообще не спустится в Большой зал, как тот наконец появился. Поттер остановился в проходе, его челюсти были крепко сжаты, а глаза сверкали от гнева. Он был явно напуган, но все равно цеплялся за каждую крупицу гриффиндорского мужества, которым обладал в достатке. Поттер в смятении обвел весь зал пристальным взглядом, словно он ожидал нападения со всех сторон. И его темные брови удивленно поднялись, когда его озадаченный взгляд устремился прямо на Драко. Их глаза встретились, и Драко заметил, как целый шквал эмоций промелькнул на его выразительном лице: обида, гнев, недоверие… и что-то еще. Что-то подозрительно напоминающее то выражение лица, когда он нависал над ним в теплицах, за несколько мгновений до того, как впервые поцеловал его. Это открытие поразило Драко, словно крепкий удар в живот. Глаза Поттера расширились, щеки загорелись от румянца, и он сделал два шага назад и убежал. Драко бросил короткую команду Крэббу и Гойлу: — Останьтесь. И последовал за ним. Драко быстрым шагом вышел в холл и увидел, как спина Поттера исчезла за дубовыми дверьми замка, ведущих во двор. Он бросился следом. Оказавшись на улице, Драко увидел, что тот бежит к полю для квиддича так быстро, словно все дементры ада преследуют его. Драко последовал за Поттером более неторопливым шагом, уверенный, что теперь тот никуда от него не денется. Он притаился в тени дуба и наблюдал за тем, как Поттер яростно пытается открыть двери сарая для метел. Драко непроизвольно улыбнулся, зная, что двери заколдованы так, что их ни за что на свете не открыть раньше девяти утра. Никакая Алохомора не справится с ними — сам Дамблдор зачаровал все двери в замке. Даже простые метлы были слишком ценны для школы, чтобы так запросто оставлять их на ночь в свободном доступе. Поттер как-то поник и прислонился лбом к двери, словно признавая поражение. Драко молча вышел вперед, мягко ступая по траве и старательно избегая шумной гравийной дорожки. Он уже почти преодолел все расстояние, разделявшее их, когда Поттер вдруг неожиданно повернулся. Не успел Драко даже опомниться, как Поттер выхватил свою палочку и направил ее прямо в лицо Драко. Странный, сбитый с толку взгляд Поттера, с которым он вошел в Большой зал, рассеялся, словно туман, сменившись на ледяную ярость, которая была слишком знакома Драко. — Что, явился, чтобы позлорадствовать, Малфой? — зарычал Поттер. Однако Драко не останавливался до тех пор, пока кончик чужой палочки не впился ему в грудь. — Нет, — просто ответил он. Он обвел внимательным взглядом Поттера с головы до ног, удивляясь, почему он раньше не замечал, как же тот прекрасен. У него было стройное тело, с тонкими, но мускулистыми ногами и поджарым прессом — результат многочисленных тренировок по квиддичу. У него были длинные, но при этом тонкие пальцы, немного грубее, чем у самого Драко, но зато они дарили невероятные ощущения от прикосновений к нежной коже. Его губы так и манили к себе, словно магнит, даже когда он сжимал их от ярости, прямо как в эту секунду. И разве могли бы эти проклятые глаза быть еще зеленее? — Тогда что? — сердито спросил Поттер, и его глаза, которые внимательно следили за Драко, недовольно сузились. Он слегка откинул голову назад, прислоняясь затылком к двери сарая, и обзору Драко предстала его красивая тонкая шея, на которую легкими завитками падали пряди волос. Судя по тому, в каком хаосе находилась его прическа, Поттер даже не потрудился причесаться после того, как Драко их как следует растрепал прошлой ночью… Драко резко рванул вперед и прильнул ртом к губам Поттера, словно нищий, который искал средств к существованию. Поттер резко напрягся и увернулся от поцелуя. Губы Драко скользнули по гладко выбритой челюсти и тут же опустились на шею Поттера. Гарри задохнулся, и его палочка, зажатая меж их тел, на мгновение исчезла, но только для того, чтобы вновь очутиться у правого ребра Драко. — Что ты делаешь?! — закричал Поттер, стоило губам Драко коснуться его шеи. Но Драко его словно не слышал, утопая в ощущениях, вкуса и аромата его кожи. — Я не знаю, и мне все равно, — ответил Драко практически каждой клеточкой своего тела, ожидая, что Поттер вот-вот проклянет его дюжиной разных способов. Драко слегка повернул голову и снова впился губами в чужие, грубо прижимаясь к телу Поттера, буквально вжимая того в стену сарая. Его руки на автомате потянулись к краям белой футболки на теле Гарри, и он яростно принялся вытягивать ее из-за пояса джинсов. Поттер же стоял, не шелохнувшись. Его губы не отвечали на поцелуи, но его кожа была невероятно горячей, когда пальцы Драко проникли ему под футболку и коснулись его тела. Драко задрожал от желания, кровь прилила к его члену, когда Поттер слегка застонал в ответ и почти незаметно расслабился. Вероятно, это был какой-нибудь хитрый ход, и Поттер все еще мог в любой момент проклясть Драко, превратив его в рождественский пуддинг или в огненного мантикраба, но он был так одержим этими прикосновениями, что ему было все равно — он хотел наслаждаться каждой частичкой тела Поттера, даже если это разрешение было фальшивым. Но Поттер, похоже, не притворялся. Его палочка резко исчезла, перестав болезненно упираться в его бок, и Драко вдруг почувствовал, как в его пряди волос скользнула дрожащая ладонь. Язык Поттера неуверенно ответил на ласки его языка, и Драко застонал одновременно от восторга, удивления и облегчения. Он углубил поцелуй, словно желая повторить каждое действие прошлой ночи, будто это все не было заклеймено в его памяти навечно, как Темная метка на предплечье. Поттер дрожал в ответ, как осиновый лист. Драко успокаивающе погладил его по талии, а потом опустил руки ниже, на бедра, чтобы прижаться к растущей эрекции Поттера своей собственной. Поттер резко разорвал поцелуй и хрипло ахнул. — Нет… Не здесь, — произнес он таким рваным голосом, что Драко едва его расслышал. — Да, здесь. Здесь, там, везде. Драко совершенно не соображал. Он впился яростным поцелуем в тонкую кожу на шее, а затем осторожно прикусил ее, чувствуя, как Поттер под ним вздрогнул от удовольствия. Драко прижался еще сильнее своими бедрами к чужим, ощущая ответное крышесносное трение, и понимая, что этого чертовски недостаточно. Он хотел трахнуть Поттера здесь и сейчас, и ему было плевать, если кто-нибудь застукает их вместе. Он даже и не заметил, как начал дрожать еще сильнее, чем Поттер. — Драко, прекрати, — тяжело дыша, сказал Поттер, но Драко не мог остановиться. Резким движением Поттер грубо оттолкнул его от себя. Драко отшатнулся, и от неожиданности чуть не упал на спину в траву. Палочка Поттера снова угрожающе уткнулась ему в грудь — Гарри держал ее уверенно, даже несмотря на то, что его рука все еще мелко тряслась. Мерлин, Поттер выглядел чертовски сексуально: рубашка расстегнута и помята, обнажая тонкую шею с лиловой отметиной, оставленной Драко, а его губы чуть покраснели и опухли от поцелуев. Драко застонал от представшего ему зрелища. — Почему? — выдохнул Поттер, и его голос дрогнул от эмоций: боли, подозрения и, Мерлин, не было ли это просто слепое желание Драко? — тоски. — Ты кое-что сказал мне прошлой ночью, — ответил Драко, сжимая кулаки и стараясь оставаться на месте, а не броситься навстречу чужой палочке, чтобы взять то, что принадлежало ему. — Я много чего сумасшедшего сказал прошлой ночью, — огрызнулся Поттер, проводя тыльной стороной ладони по рту. — Да, вполне возможно, что ты соврал, — тихо ответил Драко. Его ногти до боли впивались в ладони, и он слегка покачнулся, стараясь справиться со своим бушующим через край либидо. Внезапная и мучительная мысль о том, что он ведет себя как круглый идиот, неожиданно пришла ему в голову, словно гром среди ясного неба. Он ведь еще вчера знал, что наутро Поттер вернется к нормальной жизни и снова возненавидит его. Почему же тогда он пытается вернуть все то безумие, что приключилось с ними на каких-то несколько часов назад? Головокружительный Гарри, который называл его ангелом, исчез навсегда… он никогда не был настоящим Поттером. Драко нужно было уйти, пока не стало слишком поздно. Он резко обернулся и направился обратно к школе, когда резкий голос Поттера остановил его: — Что именно я сказал? Драко замер на месте. Ему нужно было пережить, оставив всю эту ужасную ситуацию за спиной. Он вспоминал вчерашние слова Поттера, которые так поразили его, с глухой болью в груди. Драко обернулся через плечо и посмотрел на Поттера, пытаясь натянуть на лицо свою фирменную ухмылку. Наверняка она выглядела до ужаса фальшиво, но Драко надеялся, что Поттер этого не заметит. — Ты сказал, что не хочешь никого, кроме меня, — ответил Драко и, отвернувшись, ушел. Гарри поморщился, вспоминая этот эпизод. Неужели в голосе Малфоя он и в правду услышал сожаление? Да и сам он, судя по всему, пришел за ним не для того, чтобы позлорадствовать, а видимо, чтобы продолжить… о Мерлин, продолжить безумие их прошлой ночи. Гарри наблюдал, как Малфой стремительно уходил, и фактически сделал два решительных шага ему вслед, после чего остановился так же резко, как и пошел. Что он, черт возьми, собирался сделать? Побежать за Драко Малфоем, словно влюблённая девчонка? Гарри на мгновение замялся, борясь с всепоглощающим отчаянием, заполнившим его душу, когда Малфой исчез за воротами замка. Какое-то время он все еще думал о том, что следует догнать Малфоя, протянуть руку, чтобы схватить его за плечо, резко развернуть его к себе и впиться с поцелуем в этот ухмыляющийся, насмешливый, прекрасный рот, чтобы нереальное желание вновь пронзило его насквозь. О Боже, о Боже, о Боже. Гарри ударил себя палочкой по бедру, достаточно сильно, чтобы вызвать слезы на глазах от резкой боли. О чем он, черт возьми, думал? Позволить Малфою трахнуть его прямо на квиддичном поле посреди бела дня? Гарри задрожал от безумного восторга, который охватил его тело при одной только мысли об этом, и тут же застонал, ужасаясь собственным похотливым мыслям. О Мерлин, это наверняка еще действует побочный эффект того растения! Гарри, сдерживаясь изо всех сил, заставил себя медленно и непринужденно вернуться обратно в школу, идя таким шагом, чтобы ни при каких обстоятельствах не догнать Малфоя. Очутившись в холле, он убедился, что Малфоя нигде не было видно, из-за чего он испытал одновременно и облегчение, и разочарование. Ему необходимо было поговорить с Гермионой. Задав подруге вопрос, который так мучил его, он ее озадачил. — Какой побочный эффект от газов Дицентры? Только то, что перечислила профессор Спраут. Думаю, что эффект выделений варьируется в зависимости от физиологии волшебника, но самые распространённые симптомы: фурункулы, тошнота и головная боль. Но зачем ты интересуешься? — Эм, а нет… приворотного эффекта? Типа любовного зелья? — предположил Гарри. — Ну, эйфория была в списке побочных эффектов, но ничего сильнее, тем более такого, как любовное зелье, разумеется. Я знаю, что какие-то из частей этого растения используют при создании подобного зелья, но тебе лучше спросить подробнее у профессора Спраут. Ты не ответил: почему ты спрашиваешь об этом? Гарри на долгое мгновение замолчал, подыскивая какое-нибудь логическое объяснение своему любопытству, но его мозг с какой-то коварной радостью подсказывал ему только реальную причину: «Потому что я провел очень интересный вечер с Драко Малфоем, знакомясь с ним и изнутри и снаружи, и теперь я не могу никак справиться с ненасытным желанием прижать его к ближайшей стенке и вытрахать из него жизнь». — Я… я пересаживал их на отработке прошлым вечером, — хрипло сказал Гарри и в ту же секунду понял, что его голос звучит слишком нервно и неубедительно. — Любопытное растение, и мне стало интересно, для чего его используют. Острый взгляд Гермионы буквально прошил его насквозь, но именно в этот момент Гарри увидел Невилла Лонгботтома, который тащил к лестнице целую стопку тяжелых книг. — Давай я помогу тебе, Невилл! — закричал он и вскочил с места, оставив Гермиону одну. — Спасибо, Гарри, — поблагодарил его Невилл, и они вместе, поделив книги между собой на равные стопки, скрылись от цепкого взгляда Гермионы на лестнице. Гарри знал, что это лишь кратковременная отсрочка, и ему нужно будет придумать какое-нибудь более убедительное оправдание к их следующей встрече. — Невилл, что ты знаешь о Дицентре? * * * Спустя полчаса Гарри сидел на полу, с угрюмым видом уставившись на языки пламени в камине. Невилл сообщил ему огромное количество информации о дурацком растении. И, как оказалось, эти чертовы испарения, которыми надышался Гарри из-за Малфоя, не очень-то и были волшебными. Никакого приворотного эффекта. Максимум — легкая эйфория и «спуск с тормозов», как после алкоголя, а так же склонность «воплотить в реальность все тайные желания». Гарри фыркнул. Воплощение в реальность скрытых желаний. Например скрытое (чертовски скрытое!) тайное желание трахнуть Драко Малфоя. Никакого волшебства, лишь собственное тайное желание втрахать Малфоя в пол. Или в скамейку, или в кровать, или во что-нибудь еще. Одни лишь воспоминания об этом вызывали по телу Гарри стайку мурашек, и ему резко становилось нечем дышать. В шеститысячный раз за этот день он задался вопросом: где сейчас Малфой? И едва удерживался от желания заглянуть в Карту Мародеров, прекрасно зная, что он находится в любом из трех мест: в гостиной Слизерина, на поле для квиддича или просто блуждает по территории замка в компании своих телохранителей, и ничто из этого не подходило для любовного свидания. «Я не планирую свидания с Малфоем!» — зарычал он про себя, а затем для верности больно ущипнул себя за руку, чтобы подкрепить это заявление. Рон с любопытством наблюдал за ним. — Почему мы торчим в спальне, когда за окном такая классная погода? — спросил он. Гарри тяжело вздохнул, понимая, что в его оправдания, что он хочет остаться в своей постели и заняться домашней работой, Рон не поверит ни за что на свете. Как минимум из-за того, что за все полчаса, что они сидели в одной комнате, Гарри ни разу не заглянул в учебник. Поэтому он натянуто улыбнулся Рону, радуясь, что Гермиона упорхнула приставать к профессору Флитфику по поводу своей последней оценки по эссе. Когда она снова спросила у него о реальной причине его любопытства по поводу Дицентры, Гарри сделал вид, что вовсе забыл о том, что что-то спрашивал у нее, отчего она раздраженно покачала головой. Но, к счастью, допрос не продолжила. — Ты прав, давай прогуляемся, — согласился Гарри. — Отлично! Я хочу повидаться с Сьюзан Бонс. Она рассказала Гермионе об одном любопытном заклинании, которое я хотел бы подкинуть Фреду и Джорджу для их магазина… Она привезла его из Франции, представляешь? — беспрерывно болтал Рон, и в один момент Гарри перестал его слушать. Мысленно он снова перенесся туда, где его руки нежно оглаживали чужую бледную кожу… Гарри следовал за Роном до выхода из гостиной в каком-то странном оцепенении. Он поплелся за Роном к заброшенному двору, — как правило, чаще всего там отдыхали только хаффлпаффовцы. Так интересно было наблюдать за интересами всех четырех факультетов: гриффиндорцы предпочитали прогулку возле озера, райвенковцы и вовсе редко покидали замок, предпочитая улице собственную гостиную, библиотеку или классные комнаты, хаффлпаффовцы выбирали заброшенный двор, а слизеринцы бродили дикими стаями, никогда не привязываясь к какому-то определенному месту, вместо этого предпочитая утверждать права на любую собственность, которая попадалась им на пути. Длинный, погруженный во мрак коридор вывел Гарри с Роном во двор хаффлпаффвцев. Сама площадь оказалась ограждена огромными арками, за которыми скрывался живописный вид холмов и деревьев. Чьи-то ноги торчали из-за одной арки: икры и ступни выступали наружу, под солнце, а остальные части тела оставались скрытыми в тени. Гарри остановился, увидев скрытого под тенью парня, и испуганно замер, приметив черноволосую девушку, лежавшую на его коленях. Рука парня с нереально белой кожей ласково перебирала темные пряди Панси Паркинсон, что могло означать только… — Эй, Сьюзен! — закричал Рон, который заприметил свою цель. Он бросился к девушке, оставив Гарри в одиночестве. Вот только его громкий крик привлек чужой острый взгляд из тени. Из-за темноты Гарри не мог разобрать никаких деталей, но его сердце бешено заколотилось в груди, когда он почувствовал на себе цепкий взгляд Малфоя. Его бледная рука не прекращая гладила Панси по волосам, подымая в груди Гарри какое-то необычное ощущение: оно скрутилось узлом внизу живота, пуская по венам острую, закипающую ярость. Гарри жутко хотелось подойти и оттолкнуть Панси от Малфоя с рычанием: «Он мой!» Его руки сжались в кулаки, и только тогда Гарри заметил, что все это время палочка была у него в ладони. Он задумчиво погладил ее указательным пальцем, размышляя, как будет выглядеть Панси с набором бородавок по всему телу. Малфой резко наклонился и что-то зашептал ей. Ее голова приподнялась с его колен, — наконец! — и она как-то обиженно надула губки, но послушно встала и, пройдя мимо Гарри, пересекла двор, присоединившись к Блейзу Забини, который, как показалось Гарри, мучил первогодок с Хаффлпаффа. Казалось, что воздух заискрил от напряжения. Малфой не шевелился и не говорил. Гарри бросил осторожный взгляд на Рона, который вовсю болтал со Сьюзен, что-то горячо ей рассказывая. Гарри быстро принял решение — или просто поддался внезапному импульсу — и сделал несколько быстрых шагов, остановившись рядом с Малфоем. Тот сидел, прислонившись белокурой макушкой к каменной нише, а его серые глаза загадочно изучали Гарри. Даже просто от того, что они стояли так близко, пульс Гарри учащенно забился, выходя из-под контроля, а его мысли спутались в один огромный клубок. Он громко сглотнул и изо всех сил постарался собрать в кулак пресловутую гриффиндорскую храбрость. Он резко наклонился вперед, едва не коснувшись губами уха Малфоя. — Я не соврал, — пробормотал Гарри. Он позволил своей руке коснуться груди Малфоя и нежно погладить ее ладонью, пока его пальцы не зацепились за сосок — его горошина тут же затвердела, явственно проступая сквозь тонкую ткань. Малфой обернулся к нему, и Гарри издал что-то похоже на писк и стон одновременно, когда чужая рука грубо схватила его за задницу и притянула ближе к себе, скрывая их в тени ниши. Их губы встретились, и языки страстно сплелись между собой. Гарри частично осознавал, что целует Драко Малфоя в публичном месте, где их мог застать любой студент. Например, тот же Рон, который находился всего в паре метров от них, и мог в любую минуту посмотреть в их сторону и упасть в обморок от открывшегося ему зрелища. Но Гарри было все равно. Он и сам был потрясен до глубины души тем, что ему настолько плевать на всех вокруг! Он наслаждался сладким поцелуем с Малфоем, пока острая потребность в воздухе не заставила его отпрянуть. Он задыхался от чуть влажных губ Малфоя, безумно желая утащить его в какой-нибудь укромный уголок на пару часов. Гарри вздрогнул, когда чужие руки дотронулись до синяков на бедрах — оставленных теми же самыми пальцами накануне вечером. Он прижался своей щекой к скуле Малфоя и почувствовал, что тот дышит так же рвано, как и он сам. — Мне нужно увидеть тебя сегодня, — сказал Гарри, ненавидя себя за правду. — Где? — резко прозвучал ответ. — Где угодно, — с каким-то отчаянием сказал Гарри, понимая, что часы тикают, и Рон с Панси могут вернуться в любой момент. Да и вообще, абсолютно любой студент мог пройти мимо, поймав их в уединении. — Выбери сам и приходи туда в полночь. Я найду тебя. Он оставил быстрый поцелуй на гладком подбородке и еще раз прижал к себе худощавое тело Малфоя, словно пытался уничтожить все отпечатки Панси Паркинсон (а так же всех, кто хоть раз его касался), которые могли остаться на его одежде и коже. Гарри отпрянул, почти обезумев от резкой потери чужого тепла. Его бедра все еще горели, сохраняя жар прикосновений Малфоя. Гарри облизнул нижнюю губу, пробуя на вкус остатки их мокрого поцелуя. Лицо Малфоя скрылось в тени ниши, и Гарри не смог понять, о чем тот думает. Рон резко хлопнул Гарри по плечу, напугав его до полусмерти — казалось, все его чувства были обострены до предела. — Ты ведь не собираешься снова ввязываться в драку с Малфоем, дружище? — спросил он, заметив притаившегося в тени Малфоя. Гарри рассмеялся, удивившись, как хрипло прозвучал его смех. — Не на этот раз. * * * Драко сидел на кровати и ждал. Казалось, что время еще никогда не тянулось так медленно. Он в тысячный раз прокручивал в голове слова Поттера, недоумевая, что тот так просто собирался разыскать его в огромном замке. Драко вспомнил про их утреннюю встречу у сарая для метел, где Гарри сказал ему короткое «не здесь», что означало не «нет, ни за что», а «да, но в других условиях». А потом их встреча во дворе… Мерлин. У Поттера было такое выражение лица, словно он хотел испепелить Панси! А потом они поцеловались, и Рон Уизли находился на расстоянии плевка! Драко стиснул челюсти, в сотый раз проклиная себя. Палочка, которую он вертел в руках, стала влажной от пота. Что, черт возьми, он делал? Ему следовало бы возликовать, ведь он одержал победу над Поттером. Ему нужно было предать гласности, что всеми любимый Гарри Поттер извивался с его членом в заднице, как шлюха. Но почему-то даже от простого воспоминания об этом его желудок болезненно сжимался. Драко вздрогнул, вспомнив признание Поттера: «Я не соврал». Мерлин! Да как он мог, находясь в здравом уме, признаться в этом? Это наверняка какая-нибудь ловушка. Поттер просто хочет выставить Драко идиотом, вот и запланировал их встречу, на которую никогда не явится. Но тот поцелуй в нише… черт возьми, даже просто поцелуя хватило, чтобы Драко захотел трахнуть Поттера прямо там, во дворе! Драко яростно потряс головой, стряхивая с себя замешательство. Ему нужно было взять себя в руки и вернуть свое холодное самообладание. Поттер был пустым местом. Он был врагом его отца, а значит, и врагом Драко тоже. С тяжелым вздохом Драко принял неожиданное решение. Он не знал, каким чудом Поттер собирался отыскать его в замке, но задачу облегчать ему не собирался. Скорее всего Поттер спрячется под своей любимой мантией-невидимкой, придет чуть раньше назначенного времени в подземелья и будет караулить Драко, после чего последует за ним. Но если Драко уйдет на три часа раньше… ну, тогда все планы Поттера пойдут книлзу под хвост. И в следующий раз он будет более внимателен в своих обещаниях, не кидаясь глупыми заявлениями вроде: «Я найду тебя». — Я ухожу, — сказал Драко, привлекая внимание Блейза, который тут же ухмыльнулся. Это было их кодовое слово, которое означало, что кто-то из них идет на интимное свидание. Драко знал идеальное место, где он сможет затаиться. Он нашел его еще на втором курсе. Честно говоря, тогда он, убегая от Филча после отбоя, заблудился в лабиринте коридоров, оказавшись в неиспользуемой части замка. Он в панике метался по темному коридору, пока не обнаружил одну единственную дверь. Затаившись в комнате, он успокоился, а потом, собравшись с мыслями, аккуратно вернулся в подземелья. С тех пор Драко порою туда возвращался, но это был его секрет. У выхода из подземелий Драко использовал несколько хитрых заклинаний, чтобы убедиться, что никакие подлые Поттеры в мантиях-невидимках за ним не следуют. Удовлетворённый результатом, он быстрым шагом добрался до пустого коридора на пятом этаже, и отпер дверь заклинанием. Комната выглядела так же, как и несколько месяцев назад. Это помещение когда-то являлось личной спальней Ровены Равенкло — пережиток тех дней, когда основатели жили в Хогвартсе. Комната Салазара Слизерина в подземельях была опустошена и запечатана. Спальню Хельги Хаффлпафф, что находилась на первом этаже, превратили в классный кабинет. А комната Годрика Гриффиндора стала гостиной гриффиндорцев. Драко все выяснил тогда же, на втором курсе, когда обнаружил этот таинственный коридор. Но Ровена… По какой-то неясной причине ее комнату не тронули; возможно потому, что она находилась в неиспользуемой части замка. Спальня была поистине огромной, с тремя изысканными французскими дверьми, ведущими на широкий балкон. Оказавшись внутри, Драко распахнул их все, пуская в помещение свежий воздух. Несмотря на то, что спальня давно не использовалась, она была безукоризненно чистой: домовики никогда бы не позволили пыли осесть ни в единой части замка. Однако духота, висевшая в воздухе, была тяжелой. Драко вышел на балкон и, облокотившись о перила, наслаждался легким прохладным ветерком и мягким лунным сиянием. Затем он вернулся в спальню и его взгляд упал на огромную кровать. И, слишком ярко представив себе Поттера, который мог бы лежать на ней полностью обнаженный, застонал. Блядь. Драко стряхнул наваждение, заставив голого Поттера исчезнуть с постели. Кровать стояла у дальней стены, спрятанная в черной тени. Драко это совсем не устраивало. Взмахнув палочкой, он поднял ее в воздух, тут же чертыхнувшись — это оказалось тяжелее, чем он думал. Собравшись с силами, он аккуратно отлеветировал ее через всю комнату, медленно, чтобы она не грохнулась, опустил ее прямо напротив центральной двери, ведущей на балкон. Теперь лунный свет мягко освещал ровные простыни. Да, так определенно было лучше. Драко вернулся на балкон и, развалившись в кресле и закинув ноги на каменные перила, принялся ждать. Он всей душой желал выпить бокал красного вина, но тупым домовикам запрещалось подавать алкоголь студентам. Драко взглянул на часы — пол-одиннадцатого ночи. Еще полтора часа ожидания, а может, даже и больше, потому что у Поттера не было ни единого шанса его отыскать. И эта мысль чуть не заставила его вскочить на ноги и броситься самому на поиски Поттера, но собственная гордость удерживала его в кресле неподвижным. Поттер сам сказал «где угодно», вот он и сидел, где угодно ему. Драко и не заметил, как задремал, убаюканный теплым ветром и отсутствием нормального сна прошлой ночью. Когда он, вздрогнув, проснулся, в голове возник вопрос: как долго он проспал? Драко испуганно ахнул, увидев фигуру Поттера, прислонившегося спиной к перилам. В груди поднялась волна тепла, и это заглушило его удивление. — Ты такой хорошенький, когда спишь, — хрипло сказал Поттер, и на щеках Драко вспыхнул румянец. — Придурок, — фыркнул он, — я не хорошенький. Поттер ухмыльнулся и шагнул вперед, разделяя расстояние между ними. Он наклонился, очутившись так близко, что сердце Драко радостно подпрыгнуло. — Тогда великолепный. Красивый. Прекрасный, — исправился Поттер, и Драко, не выдержав, прильнул к его губам. — Как ты нашел меня? — спросил Драко, когда Поттер разорвал их поцелуй. — Карта, — коротко ответил Поттер и наклонился, чтобы возобновить поцелуй, но Драко оттолкнул его и резко поднялся на ноги. — Очень смешно. Послушай, Поттер, не хочу, чтобы ты все неправильно понял, — резко сказал он. — Ты захотел встречи со мной, и вот я здесь, но на своих условиях. Поттер ничего не ответил, лишь в удивлении приподнял темные брови и принялся ждать. Драко удовлетворенно кивнул. — Во-первых, ты должен зарубить на носу, что Малфои никому не подчиняются. — Кроме Волдеморта, — сухо вставил Поттер Гнев пронзил Драко, словно молния, зажигая его, как спичку. — Даже ему! — зарычал он. Как смел Поттер приплетать его сюда? То, что происходило между ними, не имело ничего общего с Волдемортом, Люциусом Малфоем, Пожирателями смерти, магглами и политикой. Ничего! Это было только их личное дело — Драко Малфоя и Гарри Поттера. Драко медленно разжал кулаки. Его захлестнуло резкое желание наказать Поттера, но это можно было сделать куда более изощрённее и приятнее, нежели просто бросаться на него с кулаками. — Вернись в комнату и раздевайся, — приказал Драко. Он планировал, чтобы эта фраза прозвучала внушительно и властно, но голос предательски сорвался на хриплый тембр. Поттер пожал плечами и послушно вернулся в спальню, остановившись у кровати. Драко молча наблюдал, как тот стягивает рубашку через голову. Мантия, в которой, видимо, пришел Поттер, уже аккуратно висела на одном из стульев, а обувь стояла рядом. Интересно, как долго он наблюдал за спящим Драко? Но эта мысль испарилась из сознания Драко так же быстро, как и появилась. Голая кожа Поттера восхитительно блестела в холодном лунном свете — такая же прекрасная, какой ее запомнил Драко, и от одного этого зрелища у него пересохло во рту. Поттер посмотрел Драко в глаза, когда расстёгивал ширинку, а потом резко стянул с себя джинсы. Через несколько глухих ударов сердца Поттер отбросил брюки к рубашке, оставшись абсолютно голым перед голодным взглядом Драко. Драко пьянел от такого послушного Поттера. Он был возбужден не меньше самого Драко, который не мог выдавить из себя ни слова. Его рот несколько раз открывался и закрывался, прежде чем он сумел прохрипеть: — Ложись на кровать. Поттер послушно сперва сел на простыни, а потом лег на спину. Он выглядел одновременно смущенным и возбужденным. Драко медленно избавил себя от одежды, стараясь не выдать бдительному взгляду Поттера своего волнения. Когда он остался, как и Поттер, полностью обнажен и болезненно возбужден, он приблизился к кровати. — Перевернись, — властно приказал Драко. Поттер не должен был забывать, кто здесь главный. Сомнение на мгновение исказило чужие черты лица. Но в следующую секунду Поттер послушно перевернулся на живот, обнажая свою гладкую спину и великолепную задницу горящему взгляду Драко. Громко сглотнув, Драко забрался на кровать. — Встань на колени, — хрипло сказал он. — И положи руки на изголовье. Поттер резко встал, оказавшись на коленях, и обеими руками сжал прутья чугунного изголовья кровати. Драко подполз ближе к нему, остановившись у раздвинутых ног Поттера. Он грубо шлепнул его по внутренней стороне бедер. — Шире. Поттер как-то тяжело вздохнул, но повиновался, открывая взгляду Драко спрятанную между его бледных ягодиц идеальную розовую дырочку. Тело Драко задрожало от желания наброситься на чужую плоть — ему безумно хотелось коснуться Поттера руками и ртом. Но он вовремя спохватился; он был здесь, чтобы подчинить себе Поттера и быстренько его трахнуть. Ничего больше. Драко произнес заклинание смазки, и Поттер ахнул от внезапного холода, обжегшего его задний проход. Драко повторил заклинание еще, на этот раз направляя смазку на собственный член, после чего грубо схватил Поттера за бедра и приставил набухшую головку к его отверстию. Он медленно проникал в горячую тесноту, игнорируя тихие стоны протеста. — Держись крепче, — грубо бросил Драко. Поттер послушно вцепился в прутья изголовья до побелевших костяшек. Казалось, что каждая мышца Поттера была напряжена, а голова была склонена так низко, что он лбом касался матраса. Драко безжалостно толкнулся вперед, и Поттер громко вскрикнул. Мерлин, волны удовольствия пронзили каждую клеточку Драко, стоило ему полностью погрузиться в горячую тесноту великолепного Поттера. Он двинул бедрами, выйдя из отверстия наполовину, и снова подался вперед, входя до упора. Драко застонал от блаженства, и до его ушей донесся странный звук, совсем не напоминающий ни один из тех, что срывались с губ Поттера прошлой ночью. Драко замер, испугавшись, что сделал Поттеру слишком больно. Его правая рука соскользнула с чужого бедра, огладив живот, и, преодолев паховые жесткие волосы, дотронулась до полуопавшего члена. Поттер рвано выдохнул, и Драко заметил, как неестественно побелели костяшки его пальцев, которыми он, по приказу Драко, сжимал изголовье. О Мерлин, все шло совершенно не так, как он хотел. Драко охватила дрожь. Нет, ему не нужен был безвольный робот Поттер. Ему не хотелось просто трахать чужое тело, принудительно доводя себя до расчётливого оргазма. Он хотел снова увидеть того живого, удивительного Поттера, который в порыве страсти обвивал руками шею Драко, целуя каждую часть его тела, до которой только мог дотянуться. Он хотел снова увидеть того Гарри, который затащил его в сад и назвал ангелом. Драко осторожно вытащил собственный член из Поттера и подался вперед, мягко прижимаясь животом и грудью к прохладной коже. Он нежно провел ладонью по его телу, огладив сперва чужие бока, потом плечи, пока его холодные пальцы не коснулись сжатых кулаков Поттера. Вдохнув запах чужой кожи, Драко оставил лёгкий поцелуй на тонкой шее — один, второй, очередной. «Прости, — мысленно извинился Драко, не в силах произнести это короткое слово вслух. — Прости, прости, прости». Драко осторожно потянул Поттера за руку, заставляя чужой кулак отпустить холодный металл, и переплел их пальцы. Затем изогнулся, вынуждая Поттера опустить оттопыренный зад обратно на простыни, и лег с ним рядом, лицом к лицу. Не отпуская рук Поттера, которые так и остались переплетены между собой над их головами, Драко поцеловал его. Сначала Поттер не отвечал, напрягшись от боли и недоверия, но нежные ласки Драко потихоньку растопили его. Сердце Драко радостно затрепетало, когда Поттер коротко вздохнул и энергично ответил на его поцелуй. Мерлин, да, тот парень, что целовался, словно французская шлюха, вернулся! Черт, Драко и сам не замечал, как ему его не хватало. Поттер буквально пожирал Драко своими губами, языком и зубами. Их обнаженные тела терлись друг о друга, влажные от пота, а руки не разрывали уже чуть болезненной хватки. Поттер задыхался от их страстного поцелуя, издавая те самые звуки, которые так желал услышать Драко. Каждый чужой стон отзывался в теле Драко сладкой пульсацией. — Малфой, — выдохнул Гарри, отрываясь от чужих губ, — мне нужно… Ох, пожалуйста… Блядь. Это было в тысячу, нет, в миллиард раз лучше, чем безэмоциональный, грубый перепихон. Это был настоящий подарок, которого Драко не заслуживал. Даже все дорогие подарки, что Драко получал на Рождество, не могли сравниться с этим, особенно когда Поттер продолжил: — Ты мне нужен, Драко. Драко прильнул к губам Поттера, заглушая собственные глупые слова, которые вот-вот готовы были сотрясти воздух. Ему хотелось сказать что-то абсолютно сопливое и совершенно не достойное фамилии Малфой. Драко отпустил ладони Поттера и, едва касаясь чужой кожи, медленно повел пальцами вниз по рукам, расчесывая ногтями тонкие волосы на тыльной стороне предплечий, лаская чувствительный участок на внутреннем сгибе локтей, и дальше вниз, к плечам и груди, на которой он слегка ущипнул чувствительные горошины сосков. Драко ухмыльнулся, когда Поттер резко выгнулся от такой простой ласки. — Так? — спросил Драко и, не дожидаясь ответа, слегка прикусил нижнюю губу Поттера, после чего тут же ее облизнул. Поттер громко застонал и подался бедрами вперед, вжимаясь своим членом в живот Драко. Он опустил руку ниже, нежно погладив бархатную кожу крепко стоящего члена, обведя пальцем каждую выпирающую венку, и размазал каплю естественной смазки по крупной головке. Теперь эрекция Поттера точно не спадет. Почувствовав, как член дернулся в его ладонях, Драко понял, что наоборот — тот может кончить в любой момент. И по факту… Драко, с затопившим его озорным ликованием, резко опустился вниз. Поттер замер от этого движения, и тут же громко простонал от смеси удивления и мучительного восторга. Драко услышал, как Поттер шумно откинулся на подушку, стоило только его языку скользнуть по розовой головке. «О, Мерлин, не могу поверить, что держу во рту член Гарри Поттера», — промелькнула быстрая, как снитч, мысль в голове Драко. Подняв глаза, он увидел, как от каждого движения его рта изгибается Поттер, буквально захлебываясь в собственном удовольствии. И тут Драко с кристальной ясностью понял, что он сполна получил свое. Он полностью завладел Поттером. И тот, судя по стонам, был очень даже не против такого расклада событий. Руки Поттера неожиданно опустились вниз, и его длинные пальцы зарылись в волосах Драко. Драко, не переставая усердно работать ртом, огладил пальцами бедра Поттера, а потом дотронулся до его мошонки, сжимая в ладонях тяжелые яички, в награду тут же заработал очередной мучительный стон. Прекратив свою сладкую пытку ртом, Драко слегка подул на крупную головку и усмехнулся, услышав реакцию Поттера. — Не хочу, чтобы ты кончил слишком быстро, — объяснил Драко и прошептал заклинание смазки. Очень аккуратно он ввел палец в отверстие, над которым недавно так поиздевался, и почувствовал, как Поттер напряг мышцы вокруг его пальца и зашипел. — Тс-с-с, — попытался успокоить его Драко. — Расслабься, я больше не сделаю тебе больно. Закрепляя свои слова действием, он насадился ртом на длинный член Поттера, боясь, что тот снова потеряет свою прекрасную твердость. Поттер расслабил мышцы в мгновение ока. Драко даже захотелось ему как-нибудь напакостить, чтобы впредь больше не был таким доверчивым, но его остановили руки Поттера, которые мягко погладили его по волосам. Драко почувствовал прилив каких-то абсолютно новых эмоций, и добавил второй палец. Поттер больше не сжимался, хотя за волосы Драко схватился чуть сильнее. Драко аккуратно пошевелил пальцами и, не заметив никакого сопротивления, добавил третий, а потом почти сразу четвертый. Согнув фаланги, чтобы найти ту заветную точку внутри, Драко облизнул языком розовую головку члена, чуть морщась от солоноватого вкуса предэякулята. — О-о-о, — выдавил Поттер, явно пытаясь сказать что-то внятное, в чем не очень преуспел. Драко не мог больше сдерживаться, его собственный член уже болезненно ныл от возбуждения. Он аккуратно вытащил пальцы и встал на колени, после чего тут же надавил головкой члена на вход, с легкостью проникая в разработанное отверстие. Замерев на несколько секунд, Драко наклонился вперед, впиваясь в губы Поттера сладким поцелуем. Мерлин, это было так прекрасно, когда Поттер лежал на спине, жадно отвечая на поцелуи Драко, и ласкал своими руками его волосы и макушку… Но вдруг чужие пальцы куда-то исчезли, и Драко в испуге поднял голову. Поттер снова крепко схватился за чугунные прутья изголовья, и не успел Драко опомниться, как он двинул бедрами вперед, насаживаясь на член так глубоко, как Драко даже не мог себе представить. — Поттер, — удивленно выдохнул он, замечая, как у того на лице тут же расцвела улыбка. Блядь. Драко застонал от удовольствия и обнял Поттера. Сделав несколько медленных толчков, он начал ускорять темп, задавая нужный ритм. Кровать жалобно заскрипела, а кровь разгонялась по венам от каждого резкого движения. Поттер зажмурился и выдохнул имя Драко, и ему пришлось крепко сжать челюсти, чтобы не ответить тем же. Чужое горячее дыхание опаляло шею Драко при каждом рваном стоне, доводя до точки кипения. Драко припал губами к горлу Поттера, нежно посасывая чувствительную кожу, и сдерживаясь, чтобы не впиться в нее зубами. Он нуждался в Гарри, нуждался больше всего. — Ты… мне… нужен… — выдохнул он, и этих слов Поттеру оказалось достаточно. Драко бурно кончил, когда Поттер выгнулся под ним дугой и мышцы его анального отверстия сжались до предела — Мерлин, это было просто невероятно! Их стоны смешались между собой, эхом отражаясь от стен огромной комнаты. Искренне понадеявшись, что не выкрикнул во время оргазма ничего глупого, Драко без сил рухнул на обмякшее тело Поттера — еще никогда он не чувствовал себя настолько удовлетворенным. Он почувствовал, как чужие руки обвились вокруг его талии, крепко прижимая к телу. Мерлин, он мог провести вот так несколько тысячелетий, прижавшись к мокрому от пота Поттеру и зарывшись носом в его влажные волосы. Через несколько минут Поттер заерзал под ним — их положение для него явно оказалось не таким удобным, как для Драко. Оставив невесомый поцелуй на лбу Гарри, Драко аккуратно слез с него, устраиваясь у того под боком. — Слушай, Поттер, не мог бы ты использовать еще раз?.. — уставившись на темный потолок, попросил Драко. Поттер взмахом ладони призвал свою палочку из угла, куда она закатилась, и наложил на них свое волшебное очищающее заклинание. Повисла напряженная тишина. Поттер сел, и Драко понадеялся, что тот заговорит, но он молча попытался встать. Не выдержав, Малфой схватил его за запястья, останавливая. Поттер с каким-то недоумением посмотрел на него, и Драко молча потянул его на себя, пока их губы не соприкоснулись. На этот раз их поцелуй был очень нежным — от прошлого на губах Драко проступили небольшие синяки. — Ложись обратно, — попросил Драко. — Я разбужу тебя до рассвета, и ты спокойно вернешься в свою комнату. Поттер внимательно посмотрел на него, но кивнул. Устроившись под одеялом, Драко притянул Поттера спиной к своей груди, и зарылся носом в пьяняще мягкие волосы на затылке. Чужая рука скользнула к нему в ладонь, и он переплел их пальцы вместе. Мерлин, Драко чувствовал себя до безобразия счастливым. Поттер усмехнулся — Драко скорее почувствовал это, нежели услышал. — Что? — Спокойной ночи, ангел. — Заткнись, — в качестве наказания Драко покрепче прижал к себе Поттера. — Идиот. Драко глупо улыбнулся в волосы Поттера, радуясь, что тот этого не видит. Он дождался, когда дыхание Поттера стало ровным, и только тогда пробормотал: — Спокойной ночи, Гарри.