***
Была зима, на удивление, снежная для Нью-Йорка, но Тина почти не видела его, блестящего под солнечными лучами. Дни напролет она проводила за делом Мэри Лу Бэрбоун. Женщина была настоящей фанатичкой и, к большому сожалению, навязывала свои жестокие идеи детям. В «Общество противодействия магии Нового Салема» входило около трех десятков участников и более половины из них были несовершеннолетними. Тина имела особую, почти постыдную, мотивацию в этом расследовании. Сама Серафина Пиквери обещала ей повышение, если Голдштейн сможет утихомирить этих несносных не-магов. Конечно, это было сказано с издевкой, на общем собрании, чтобы остудить пыл молодого аврора, но все же слова эти были занесены в протокол собрания, позднее подписанный самой госпожой президентом. Но будь дело только в повышении, девушка бы так не спешила. Ее подгоняли два ужасно пагубных чувства, в полной мере свойственных женскому племени: гордыня и влюбленность. Персиваль Грейвс, ее непосредственный начальник, окружал волшебницу своим вниманием не первый месяц, и намерения у него были явно не платонического характера. Тина всей душой хотела ответить ему взаимностью, ведь в ее глазах он представлял собой не больше, не меньше — идеал. Но как могла девушка, всю жизнь доказывающая миру свою силу и независимость, начать отношения с руководителем? Это было бы, по меньшей мере, нелепо и привлекло бы много ненужного внимания. Но кто возразит, что роман двух начальников имеет место быть? И, конечно же, для аврора было не менее важно принести пользу и внести свою лепту в защиту волшебного мира. Таким образом, ей удалось бы убить трех зайцев одним выстрелом: получить повышение, замечательного мужчину и выполнить свою работу. Что может быть лучше?! Вот только Персиваль ее ажиотажа не разделял. Он множество раз приглашал несносную Голдштейн на свидание, еще больше — на простую прогулку. Даже невинные попытки проводить ее до дома заканчивались если не ссорами, то перепалками. Мужчина уже было решил, что таким образом девушка хочет его отшить, не решаясь напрямую конфликтовать с начальством. Помощь пришла оттуда, откуда ее совсем не ждали. Куинни Голдштейн ворвалась в его кабинет, когда Тина отправилась шпионить за Мэри Лу. Откровенно говоря, волшебник терпеть не мог легилиментов. Ему казалось отвратительным и бесчестным врываться в разум ничего не подозревающего человека. В тайне он всегда боялся, что кто-то может завладеть его разумом, оттого и тренировался так усердно, чтобы этого не произошло. Впрочем, в тот день он хотел расцеловать гостью. Волшебница с озорной улыбкой поведала причину, по которой он раз за разом получал отказ. Так искренне старший аврор давно не хохотал. В отделении еще несколько дней перешептывались, что могло послужить тому причиной. Эта ситуация многое прояснила и заставила волшебника по новому взглянуть на подчиненную. Теперь вместо милого личика и очаровательных глаз он видел в ней нечто большее. Словно он нашел один пазл, и по нему пытался разгадать всю картину. Однако, умудренный опытом, аврор понимал, что дело Новых Салемцев может затянуться на годы. Он не собирался столько ждать, просто не вынес бы такой длительный срок. Тем вечером он дождался, пока все работники разошлись по домам. Одна Тина, как всегда, работала допоздна. Мужчина неспеша приблизился, так, что она не заметила, увлеченно рассматривая фотографии, которые уже затерлись от того, как часто их перекладывали с места на место. — Мисс Голдштейн, — его слова прозвучали тихо, почти интимно. — Мерлинова борода! — девушка вскочила на ноги и, выхватив волшебную палочку, направила на мужчину. — Какой воинственный у вас настрой, мисс Голдштейн, — он приветливо улыбнулся одним уголком губ, — не могли бы вы убрать палочку, мне неуютно находиться под прицелом. — Да, конечно! — ее скулы покрылись легким румянцем, Тина ненавидела выглядеть глупой или неуклюжей, особенно перед ним. — Почему вы до сих пор не дома? Уже поздний вечер. Он сделал шаг навстречу ей, оказавшись ближе, чем того позволяют нормы этикета. Мужчина намеренно провоцировал, подталкивал к действиям. Главное — сдвинуться с мертвой точки. — Я как раз заканчивала на сегодня, — она не могла уйти от такого близкого контакта, так как была зажата между мужчиной и столом, поэтому, развернувшись к нему спиной, принялась перекладывать документы с места на место, попутно пытаясь отвлечь его внимание отчетом, — мне многое удалось узнать. — Я в вас не сомневался, — его теплое дыхание щекотало ей шею, пока старший аврор делал вид, что рассматривает документы через ее плечо. — У меня есть основания полагать, что под влияние Мэри Лу попали дети чародеев, погибших в схватке с Грин-де-Вальдом. Она подобрала их на улице, поэтому сложно сказать точно, — девушка нервно сглотнула, — но если я права, нам остается надеяться, что они окажутся сквибами, иначе беды не миновать. Он наблюдал, как ее тонкие пальцы с аккуратными ноготками быстро перебирают стопки бумаг. Непосредственная близость помогала ему слышать ее шумное дыхание, а благодаря тому, что она собрала короткие волосы в пучок, аврору открывался восхитительный вид на изящную, лебединую шею. Несмотря на свое бесстыдное занятие, он прекрасно слышал все, что она говорила, и собирался проверить все следующим же днем. — Пожалуй, мне пора домой! — Тина почти грубо откинула его руку и поспешила к гардеробу. — Я составлю вам компанию, — он тенью следовал за ней, — у меня дела в том районе. — Дела? — она удивленно подняла брови. — В такой час? — Я занятой человек, мисс Голдштейн. Персиваль видел, как бегают ее глаза из стороны в сторону в поисках спасительного ответа, но такового просто не существовало. Он прекрасно знал, что ей некуда больше пойти, кроме дома. — Как скажете, — волшебница обреченно вздохнула. Тина всем своим женским чутьем ощущала, что манера его поведения изменилась, стала агрессивней. Она была готова к тому, что после множества отказов он потеряет к ней интерес, но никак не воспылает с новой силой. По дороге к выходу она поглядывала на него краем глаза и слегка улыбнулась. Он нервничал! Любой другой этого бы не понял, но Тина хорошо знала его жесты и повадки. То и дело его руки касались висков, слегка взъерошивая так рано седеющие пряди; постоянно дергал ворот пиджака, словно бирка колола ему шею. Сомнений не оставалось — Персиваль Грейвс определенно переживал! И вот, они уже вышли на морозный воздух. Волшебница съежилась от порывов пронизывающего ветра и подняла свой меховой воротник. Волшебник, который холода будто вовсе не замечал, снял свой шарф, и намотал на подрагивающую девушку так, что выглядывали только глаза. Сердце у Тины готово было выпрыгнуть из груди. Теперь, когда ее буквально окутывал запах его терпкого одеколона, а сам он шел рядом, время от времени касаясь ее плеча своим, девушке становилось все сложнее держать оборону. Наспех придумав абсолютно нелепый план, она произнесла: — Кажется, я забыла ключи от дома! — и побежала обратно в здание министерства. — Я буду тут! — крикнул он удаляющейся девушке. Персиваль взмахнул своей палочкой, сотворив простенькое заклинание, укрывшее его от морозной вьюги, и принялся ждать. Ведь она того стоила. Не привыкший тратить свое время впустую, он размышлял об информации, которой с ним поделилась Тина. Новые Салемцы с каждым днем представляли все большую угрозу. Эти люди были беспощадны в своем нелепом стремлении искоренить магию. Глупцы не представляли, с какой силой имеют дело. Но мысль о том, что среди детей, которых Мэри Лу использовала как рабов, может находиться волшебник, беспокоила сильнее всех остальных. Старший аврор надеялся, что его подчиненная была права и ребенок окажется сквибом. В противном случае над Нью-Йорком нависала опасность — обскур мог создать серьезные проблемы и привести к множеству смертей. Персиваль замер на месте. Он обнаружил в своих мыслях присутствие постороннего. Это чувство невозможно было перепутать с каким-либо другим: как будто кто-то щекотал его мысли, раздражал их и злил. Ему не хватило доли секунды. Противник поразил аврора оглушающим заклятием. Последнее что помнил Персиваль, лежа на холодном снегу, это довольное лицо Геллерта Грин-де-Вальда, слоняющегося к нему. Теряя сознание, он надеялся только на то, что Тина задержится в министерстве подольше. Он не сомневался, что храбрая девчонка, завидев опасность, кинется ему на помощь, не осознавая, что шансов у нее нет. Интересно, был бы он рад, узнай, что в тот момент она уже спешила домой другой дорогой, незаметно выскользнув через черный ход, чтобы избежать его ухаживаний? На следующий день, страдающая от угрызений совести девушка, виновато склонив голову, вошла в кабинет начальника. — Мистер Грейвс, я хочу извиниться, что вчера так неожиданно исчезла. Надеюсь, вы недолго ждали? — она робко улыбнулась, в мыслях пообещав себе прекратить эти кошки-мышки. — Вас не учили стучаться, мисс Голдштейн? — его голос был безразличен, а взгляд не отрывался от бумаг. — Но я… — волшебница замешкалась, он никогда не был с ней так суров. — Не тратьте мое время впустую! Вот ваше новое задание, — он протянул ей тоненькую папку с заголовком «Не-маги, нуждающиеся в зачистке памяти», — вы отстранены от предыдущего дела в связи с проявленной некомпетентностью. — Но как же так, — она непонимающе глядела на полученный документ. — Можете быть свободны! — он посмотрел на нее так, как смотрят на грязь, прилипшую к ботинку. Тина вышла из кабинета, громко хлопнув дверью. — Мстительный ублюдок, — пробубнила она себе под нос, утирая скупые слезы злости и обиды.***
Вспоминая те события, Тина множество раз говорила себе: «Как же я могла не заметить! Он изменился, как по щелчку пальцев. Это не нормально, такого не бывает!» Но переполненная обидой девушка винила его во всех своих бедах, и не желала замечать очевидного. Теперь в ее сердце царила решимость. И сколько бы Серафина Пиквери не доказывала ей, что темный маг просто напросто не мог оставить Грейвса в живых, девушка продолжала искать, уверенная в успехе. Волшебница, наконец, подошла к концу длинного переулка, оканчивающегося тупиком. Она провела рукой по старой, замшелой кирпичной стене и, сделав шаг назад, взмахнула палочкой. — Ревелио! — ее тихий голос прозвучал на удивление твердо. Лицо аврора озарила победная улыбка, когда на одном из нижних кирпичей начали подсвечиваться неровные, в спешке нацарапанные, буквы. «П.Г.» — Потерпи еще немного, — прошептала она одними губами.