Я бездарен…
Я ужасен…
Я безобразен…
Знаете, сколько я пытался покончить жизнь самоубийством? Пять раз. Три раза из них я вскрывал себе вены в ванной, но меня находили и сразу же спасали. Ненавижу их всем своим каменным сердцем. Остальные два раза я наглотался таблеток, а если быть точнее — успокоительных. И снова меня лишили шанса на столь желанное освобождение. Врачи с неким испугом смотрели на мои шрамы, мое душевное состояние и пытались помочь. Делали они только хуже. Не хочу, чтобы меня жалели. Надежда умирает последней? Какая чушь. Судьба? Она жестока. Жизнь? Ужасна и столь несправедлива. Зачем я нужен этому миру? Почему меня спасают снова и снова, я ведь совершенно безобразен?! Просто оставьте меня с моими проблемами один на один. Пусть они убьют меня, сожрут изнутри. Я и без того прогнил до мозга костей. Миру будет лучше без такого отброса…***
Помню, это было солнечное утро. Ласковые лучи озаряли сквозь открытые шторы мое смуглое лицо, будто бы пытаясь разбудить. Всегда ненавидел солнечные дни. В очередной раз, моментально открыв глаза, как только прозвенели первые мелодии на полуразбитом будильнике, я встал и сел на край кровати. Необъяснимая тоска тут же охватила меня и стала заполнять душу. Первая мысль была такова: «зачем я все еще жив?». За ней пошли и другие такого же рода. С ними я и пошел в ванную. Потом кухню. Поздоровался с матерью, которая с некой радостью готовила завтрак. Отец уже ушел на работу. — Ты сегодня в университет? — спрашивает она украдкой. Я киваю головой, сопровождая это звуком «угу». — Может сегодня ты зайдешь в магазин за овощами. Я сделаю твое любимое овощное рагу! Кивок. — Также, дома меня не будет — я уйду к подруге. Поэтому не переживай, если дома меня не окажется по твоему приходу. Снова короткий кивок. — Сына… — она оставляет завтрак на столе и садится на стул передо мной, при этом взяв меня за руки. Я невольно взглянул на нее, — ты же знаешь, как мы с отцом любим тебя? Я совершенно не понимаю в чем причина твоей долгой депрессии и вправду хотела бы это узнать! Но… пожалуйста… возвращайся поскорее… Затем, со слезами на глазах, она уходит в другую комнату, оставив меня думать над ее словами. Мне всегда было жалко эту женщину. Она всеми силами пытается мне помочь, но кроме пустоты я ничего не чувствовал. Не помогали ни ее дорогие врачи, ни таблетки, которые заполонили все наши аптечки. Пустышки. Такими они казались для меня. Так или иначе, но я собрался и отправился прямиком в столь ненавистное здание с прекрасными людьми, у которых, казалось, совершенно нет недостатков по сравнению со мной. Противно. Вижу железные ворота на входе здания, как бы охраняющие от не званных гостей и от тех, кто опоздал. К сожалению, я всегда приходил раньше всех, поэтому они всегда были открыты. Вход в само огромное здание. Мой университет. Много полупустых коридоров, по которым то и дело пробегали спешащие преподаватели и «ранние пташки». Другими словами, те ученики, которые приходили раньше остальных.Тогда-то я и встретил его
Я завернул за нужный поворот, но тут же столкнулся с пареньком, случайно сбив его с ног. Мне хватило всего одного взгляда на его лежачее тело, чтобы понять, что он не такой, как все. На вид он был слабым и маленьким, подобно девочке-подростку. Но это и добавляло ему некий шарм. Такой беспомощный, столь милый. Одет был в синеватую клетчатую рубашку, а на ногах были черные джинсы с белыми запачканными кедами. Паренек с неким испугом посмотрел на меня. Ох, эти черные глаза так и веяли добротой и детской наивностью. Но, потом он зажмурился и сжался, будто бы ожидая удара или хотя бы насмешки. Ничего не последовало. — Ты… в порядке?.. — осторожно спрашиваю я, садясь на корточки и протягивая ему руку. Он неким удивлением распахнул глаза и смотрел на мою руку. — Д-да… простите, что не увидел вас! Прошу-прошу прощения! — начал тараторить парень, рыская глазами по коридору, только бы не смотреть в мои глаза. Забавно. Я молча взял его за тонкую ручку и потянул на себя, как бы поднимая. Оказался он вполне легким, отчего я быстро поставил его на ноги. Вместо извинений, он стал приговаривать благодарности. Я невольно улыбнулся. Не помню, когда в последний раз улыбался искренне. — Я-я Джон! Приятно познакомится с вами… э-э-э.? — Эдуардо. Зови меня Эдуардо, — сказал я и слегка пригладил его темно-русые волосы, подстриженные под горшочек. Чувствую себя отцом. Джон же, покрылся легким румянцем, но все-таки мило улыбнулся. От такой улыбки в моем сердце что-то екнуло. Не могу поверить. Пустота стала потихоньку отступать, уступая место странному теплому чувству. Никогда не чувствовал его прежде. Так странно, но… приятно? Прозвенел противный звонок, указывающий на то, что пора идти на пары. Нам пришлось распрощаться. Но Джон попросил встретиться после всех пар на заднем дворе, чтобы получше познакомиться. Я кивнул головой. А потом мы разошлись. Отсидев три пары с мыслями о том, что я бездарен, смотря на идеальных людей с их противными ангельскими улыбками, я тут же пошел в назначенное место. Зачем? Что-то в этом парне было необычным и что-то тянуло к нему. Хотелось узнать в чем причина. Так или иначе, но Джон уже был там и с приветливой улыбкой встретил меня. Снова это странное чувство, охватывающее меня с головы до ног. Мы сели на старую скамейку около клумбы с цветами. Сначала сидели молча, а потом вдруг мы разговорились. Джон был переведен из другой школы из-за того, что его доставали здешние хулиганы потому, что он был слаб. Он никак не мог за себя постоять. Как бы не пытался стать сильнее, он все-равно оставался по-детски слаб и мил. Это он ненавидел в себе больше всего на свете. В момент открытия этой тайны, Джон грустно улыбался. Никакого отвращения я не чувствовал, как это обычно бывает. Лишь… жалость и некое желание защитить? Если быть честным, то совершенно на всех людей у меня была тошнотворная «аллергия», как я это называл. Из-за их поступков хотелось блевать, а из-за ангельских улыбок попросту закончить их жалкое существование. Им повезло. Им хорошо. Они прекрасны… Но почему же при разговоре именно с этим парнем появлялось чувство, будто бы я в безопасности и меня понимают? Лицо невыносимо миловидно, улыбка нежна, глаза простодушны. Противоположность меня… Потом он резко повернулся ко мне с румяными щечками. — Э-Эдуардо! Я… правда рад, что ты стал моим первым другом здесь… — с каждой фразой он краснел все больше. Невыносимо мило, — я даже не знаю, как тебя благодарить за эту честь! — Мы друзья? — с пустым взглядом спрашиваю я, смотря на клумбу. — Конечно друзья! — Прости… Думаю, тебе совершенно не понравится то, что ты увидишь, когда узнаешь меня получше… Поэтому, наверно, нам лучше не быть… Но Джон резко хватает мою холодную руку и сжимает в своих. Даже они такие маленькие. — Ты мой первый друг здесь, и я не остановлюсь ни перед чем. Я завоюю твое сердце и заставлю признать меня, как друга! Поверь, я очень настырный, хоть и слабый! — он задорно рассмеялся, но, когда осознал, что все еще держит мою руку, заливаясь румянцем, тут же ее отпустил. Она же, тут же стала остывать и даже ныть о том, что чего-то в ней не хватает и хочет вернуть этот теплый объект на место. Ну, а я лишь кивнул. Хотя, мои губы искривились в легкой улыбке.Друзья…
***
Первый друг. Первые приключения. Первые признаки отступления долгой депрессии. Все это магически подействовало на меня. День за днем я не переставал думать о Джоне и приключениях с ним. После пар он тащил меня по городу, исследуя новые красивые места и поедая разные вкусности в ларьках. Это было… весело. Мне даже нравилось и я хотел большего. Веселье. Нетерпенье увидится. Никаких мыслей о смысле жизни и смерти. Все такое новое. Когда это он успел ворваться в мою серую жизнь и разорвать к черту мой темный кокон тоски и грусти? Но знаете, быстро привыкнуть к новым ощущениям и новому другу было просто невозможно, поэтому я, подобно потрепанному жизнью зверьку, сначала остерегался Джона. Первое время вообще не желал с ним никуда идти, списывая все либо на усталость, либо на спешку куда-либо. В коридор избегал при первой же возможности. Но, как бы то ни было, он сумел словить меня в начале дня, использовав, как оружие тот факт, что я прихожу одним из первых. Он просто взял и украл мобильник из моего кармана и не отдавал до тех пор, пока я не пошел с ним гулять. Правда, сначала это меня разозлило и я несколько раз дал ему подзатыльник и повысил голос. Ничего не помогло, а я был обречён гулять под палящим солнцем с неким жизнерадостным маньяком-вором. И вот, в очередной день я встаю с кровати с первыми гудками будильника, бегу в ванную, а потом на кухню. Радостная улыбка матери, которая, наконец, видела взволнованное лицо своего вечно грустного сына. Затем снова университет. Ворота, дверь, коридоры. Мельком вижу его простодушное лицо и, как он машет мне рукой в знак приветствия. Затем мой кабинет. Пары. Долгожданное окончание и я снова бегу на задний двор, но, к моему удивлению, Джона там не оказалось. Но я сел на скамейку и стал ждать. Вдруг он просто задерживается? Я прождал ровно пятнадцать минут. Никто так и не пришел. Не дождавшись, я развернулся и с некой тоской пошел прочь. Опять черные нити депрессии стали обволакивать мою душу и загонять в голову черные мысли. Я надоел ему? Он больше не хочет дружить со мной? Он нашел себе какую-нибудь девушку и теперь будет гулять с ней, позабыв обо мне?.. Так больно осознавать, что человек, к которому ты привязан, может бросить тебя в любой удобный для него момент. Так или иначе, но перед тем, как отправиться обратно домой, я решил зайти в магазин за овощами. Мама, как-никак, просила же. Правда, полмесяца назад, но не суть. Хорошо, что магазин находился не так далеко от самого университета и я быстро до него добрался. Взяв все необходимое, я направился в сторону остановки. Проходил мимо некой темной улицы, где обычно ночуют бомжи. Но тут же остановился. Оттуда доносились мужские голоса, звуки ударов и стон боли. Затем приглушенный крик о помощи. Такой знакомый голос… Я бросаю пакеты на пол и забегаю на эту улицу. Перед моими глазами открывается самая ужасная и противная картина в мое жизни: небольшая группка людей, состоящая из трех парней, окружила одного паренька, свернутого калачиком и молящего о пощаде. — Джон… — тихонечко произношу я и будто бы взрываюсь. Закатав рукава, я пошел прямо на этих парней. Они меня не замечали до тех пор, пока не ударил со всей силы по лицу самого ближнего парня, пред этим развернув к себе. Он потерял равновесие и повалился об рядом стоящего человека, чуть не уронив и его. Не растерявшись, третий с криками кинулся на меня, но я попытался ударить его по лицу. Он перехватил мою руку и попытался ударить в грудь, но я защитился и резко ударил в живот. Он упал на пол, держась за ушибленное место. Тут подоспели еще двое и напали на меня. Одного я смог откинуть прямо в стену. Он ударился об нее головой и потерял сознание. Но другой, видно посильнее, ударил меня по лицу, а затем в бок. Было больно, но я смог удержаться на ногах. А тот все бил и бил. А я защищался и тоже пытался ударить, но меня тут же схватили сзади, сковав мое движение. — Ну что, сукин сын, героем себя возомнил? — хриплым голосом произносит один из них и сильно ударяет в живот. Изо рта слегка пошла кровь, но я выплюнул ее и с неким азартом взглянул на нападавшего. Он ударил меня еще раз и еще раз. Боль была сильна, но я терпел и не смел подать и звука. А парень сзади смеялся, подобно психопату и сжимал меня все сильнее и сильнее, будто бы пытаясь сломать мне кости. Нападавший снова замахнулся и я уже распрощался со здоровьем моих органов, прикрыв глаза и ожидая удара. Но его не последовало. Смех прекратился, и послышался звук удара по голове чем-то тяжелым и падение тела. Первое, что я увидел, когда открыл глаза — побитого Джона, державшего в руках старую биту и валяющегося человека у него перед ногами. Воспользовавшись замешательством парня, я выхватываю руки и ударяю прямо в область паха со всей силы, отчего он со стоном сползает вниз. Затем удар по лицу и он тоже готов. Обернувшись, я сразу подлетел к падающему Джону и подхватил его. Он был легче, чем раньше. Былое милое лицо было все в синяках и кровоподтеках, губы были разбиты, а правый глаз полностью заплыл. Я осторожно приобнял его за плечи и прижал к себе. Никогда я не боялся потерять кого-либо так сильно. — Э-Эдуардо… спасибо… — полушепотом произносит Джон и сразу же послышались тихие всхлипывания, — п-прости… что-о-о… я такой слабы-ы-ый… Слегка отпрянув от него и заглянув в глаза, я тепло улыбнулся. — Знаешь… если бы не ты, то я был сейчас полумертвым лежал на полу и нас обоих бы продолжали пинать эти мудаки… Ты спас меня, Джон… — тут я не выдержал и потянулся к его губам. Он густо покраснел, но не оттолкнул и не отпрянул. Я понял, наконец, какого это — любить, — хорошо… что ты, наконец, нашел меня… Спасибо. Я впервые в жизни поцеловал кого-либо и, о чудо, получил неумелые ответы на мои движения. Нежные прикосновения, затем более страстная стадия. Такая долгая и столь блаженная. И этот легкий, но незабываемый привкус крови. Все было просто прекрасно, если только не считать боль во всем теле, которая напоминала о том, что все не так хорошо и кончилось. Но на нее плевать. На весь мир плевать. Главное, что сейчас я получил долгожданное освобождение от столь долгой боли и, наконец, перестал был безобразным…