Всё-таки вы улыбнулись,Мистер Аккерман.

Эрен проснулся в одиночной камере, где его оставили вчера чтобы он смог понять своё поведение. Он был слишком чувствительным к свету, поэтому когда настало утро и яркие солнечные лучи пробрались сквозь решётку в стене, которая была заодно и окном, Эрен непроизвольно сжался. Яркий, но холодный день, он заставляет надевать шарфы и тёплые ветровки, чтобы точно не простыть — это всё осень. Эрен же лежит на ужасной койке, которую там называют «кровать», и дрожит от холода. Естественно ему холодно, быть в одной рубашке которая мешает тебе двигаться и лёгкое покрывальце сверху. Прислушался. Слышит топот, точно к нему, значит скоро подъем. И точно, дверь открыли, а за ней стояло 2 медбрата и 2 медсестры. Они искося посмотрели на Эрена с какой-то неприязню, а потом взяли его под руки, и без лишних слов отвели его в свою палату где он по праву «проживал». Эрена, можно сказать, просто засунули в палату, без всякого уважения, до сих пор думая что он может сейчас что-то сделать, например убить. — Ахаха, глупые-глупые, — очень тихо пробубнел Эрен. — Я еле стою на ногах и меня трясёт от холода, максимум что я могу сделать, это сам развалится сейчас на полу и спокойно умереть, — продолжал говорить сам с собой парень. Его глаза всё ещё блестели. Блестели этим ярко-изумрудным огнём который переливался в зависимости от свечения солнца, или расположения тьмы. От шума, сразу же проснулся Армин, увидел как дрожит Эрен, и начал сразу ругаться на медперсонал за их неосмотрительность. — Вы что, совсем спятили? В одиночной камере холодно так, что даже на север ехать не нужно, а Вы его просто так положили? — возмущался Армин, но так, чтобы не разбудить остальных. Но всё же, это не помогло, и все парни которые были в палате, Конни и Жан, тоже проснулись. — Что происходит? До подъема ещё минут 15 так точно, — сонным голосом сказал Конни, и поднял глаза на Армина, увидел рядом Эрена, который трясётся от холода. — Что это с ним? Его что, прям так бросили в одиночку, серьёзно? — Конни теперь тоже выражал недовольство. — А я думаю, так ему и надо, у меня из-за него бровь опухла, — пробурчал Жан, но было видно, что он тоже был немного зол. Эрен же в ответ ничего не мог сказать, его просто трясло, поэтому, пока есть немного времени, он лёг в свою кровать, и сразу же отключился. Парни его не трогали, но уже заснуть не смогли, поэтому начали застелять постели, чистить зубы, и готовится к завтраку. Сегодня понедельник, так у всех начинаются приёмы с их врачами. Эрена разбудил Армин, он уже спокойно встал, быстро сделал все утренние процедуры, и парни вместе пошли завтракать. На утро им подавали овсянку с омлетом и помидором. На первый взгляд — ужасное сочетание, но на самом деле, не так уж и плохо. Эрен съел всю свою порцию, не успели парни ещё поднести ложки ко рту. — Вот это ты пылесос конечно, — язвительно, но с ноткой удивлённости сказал Жан. — Так я не только еду сосать могу, — в ответ отшутился Эрен, и стало смешно только Конни и Армину, Жан же просто зло промолчал. На восемь утра у Эрена назначена встреча с Леви Аккерманом, его лечашим врачом. Эрен уже даже и позабыл как хотел развлечься с этим человеком, но всё же решил не останавливать процесс раздражения, и просто тихо улыбнулся. Подойдя к кабинету, Эрен даже удостоился чести постучать. Ему ответили негромким, но очень строгим: «Входи, Эрен.» «Как он догадался, что это я?» — мысленно спросил Эрен, Аккермана. Йегер зашёл в комнату. Ничего удивительно, в комнате было чисто. Очень чисто. Насколько чисто, что даже захотелось снять свои больничные тапочки. — Присаживайся, — жестом указал Леви на стул, стоящий через стол, напротив его лица. Он ещё ни разу не понял голову на пациента. — Вы так и будете смотреть в бумажки, нежели посмотрите на меня во всей красе? — Эрен, честно говоря, выглядел сейчас не очень. Огромные синяки под глазами, из-за недосыпа, маленькая ранка возле брови, после вчерашней драки, и просто общая вымотаность. Леви был одет в белый халат, но снизу был виден тёмно-синий костюм с чёрной рубашкой под ней, и слегка бордовый галстук. Аккерман поднял глаза и от неприязни, скривил их. — Выглядишь ужасно, а не прекрасно, — с отвращением сказал врач, но тут же принял уже более серьёзный вид. — И так, я изучил твои документы, видимо именно в нашей психиатрической больнице ты впервые, а так, я тебя поздравляю, ты был везде. — О, премного благодарен, ваша клиника оказалась более дружелюбной, нежели остальные в которых я побывал. — Надеюсь, за весь период лечения, это мнение не измениться, — Леви слегка откинулся назад на спину кресла. — Так же это было 20 самоубийство, и опять же поздравляю с юбилеем, — сказал с некой улыбкой врач. Но от этих слов Эрену стало не очень то и весело. — Это не очень такой юбилей, я бы хотел закончить этот счёт на 10, но как видите, я слишком удачлив, чтобы умирать. — С этим соглашусь, — немного серьёзней сказал врач. — Но у меня вопрос, — через несколько секунд молчания сказал врач. — Тебе 20 лет, и 20 самоубийств, ты что, с самого детства себя пытался убить? Эрен задумался. С какого периода он захотел умереть? Ах, точно, когда умерла мать, точнее, её убил один из психбольных в больнице отца, когда она работала там медсестрой, попался очень агрессивный пациент. Он заточил маленький пластмассовый ножик так, что он мог сравнится с обычным ножом. И так уж вышло, что первой его жертвой для испытания получилась мать Эрена — Карла. Йегер старший - Гриша, не выдержал такой потери, поэтому однажды пытался покончить жизнь самоубийством способом резаньем вен. Эрен услышал ночью как отец истошно закричал, и пронёсся в ванну, там отец пытался порезать вены, но из-за слабости, так и не смог, в тот момент, в голове маленького Эрен что-то щелкнуло. На тот момент ему было 10 лет. И с того само дня Эрен пытался повторить то, что так и не сделал отец. Вот ему 11, и за свои 10 лет он пытался убить себя 2 раза, и это количество стало повторяться каждый год. На 4 раз самоубийства, когда Гриша Йегер уже устал уговаривать Эрена не делать этого, повёз в его первую в жизни психиатрическую клинику. Это была клиника его отца. Хотя все и знали что Эрен сын самого директора, все относились к нему ещё хуже, чем относятся к остальным пациентам. Возможно, эта ненависть была из-за его возраста, возможно, кто-то не любил его отца, но всё свелось к ещё большим травмам. После каждого выхода проходил месяц, и Эрен снова начинал своё дело. И вот, Эрену 20, за эти 10 лет собралось 20 попыток самоубийств самыми разными способами. То ли удушение, то ли резаньем вен, вешанье, однажды пытался спрыгнуть с 11-ти этажки, но его засекли бомжи, которые бухали на крыше, и они спасли Эрена, опять. Йегер старший очень злился на сына, поэтому после 18 лет не захотел иметь с ним ничего общего, кроме фамилии. - Ну, с 10-ти лет, - наконец-то ответил Эрен на вопрос доктора. - Это значит, по 2 самоубийства на год? Многовато. Как тебя вообще выпустили из психушки? Тебя там должны были держать обсидиановыми цепями, - задумался Леви. - Ну, никто из директоров этих больниц не хотел чтобы их больнице принесли дурную славу и чтоб появилась статья: "Пациент какой-то клиники ужасно ночью совершил самоубийство". - Это правда. Надеюсь, такого ты у нас практиковать не будешь, - Леви посмотрел прям в глаза Эрену, пытаясь найти в этих глазах хоть какой-то намёк на страх во время суицида, но нет, там как будто бы и души нету. - Я посмотрю на Ваше поведение, мистер Аккерман, - и одарив Леви таким же взглядом как только что был к него, наклонился чуть ближе. Леви на такой жест откинулся назад на спинку стула и от ответа Эрена немного ухмыльнулся. - Так значит ты посмотришь на наше поведение, - задумался Леви. - Нет, нет, нет, не на ваше, - сказал Эрен, имея виду всех докторов. - А на твоё поведение, - и немного пристав со стула тыкнул своим пальчиком в грудь Аккерману. - И с каких таких пор мы перешли на ты? - заинтересовался Леви убрав палец со своей груди. - С того самого момента, когда ты вошёл ко мне в палату и посмотрел как я бью Жана и у тебя, Леви, появилась лёгкая усмешка, - продвинулся ещё ближе Эрен. - Если ты думаешь, что тебя никто не видит, запомни, - Эрен быстро обошёл стол Аккермана, наклонился к его уху и тихо прошептал. - Я смотрю только на тебя. После этих слов лицо Леви стало удивительным и даже каким-то заинтересованным, но только Аккерман хотел что-то сказать, как Эрен быстро попрощавшись вылетел из комнаты, и в последний взгляд Леви посмотрел так, словно эта наглость со стороны Йегера ему даже по душе, и практически губами Леви сказал: "Да, смотри только на меня."