Сквозь время

      Болотная Владычица была как и всегда в отвратительно хорошем настроении. Для Питера было большой проблемой сталкиваться с ней лицом к лицу, а уж когда эта ведьма была настроена на игры… Как бы там ни было, а дитя Дивных не собирался становиться её ужином. Как и игнорировать настойчивые просьбы о встрече.       Уж чего только не делала эта женщина, чтобы заманить его на свои болота! Но когда она собственной персоной ворвалась в мир людей, терпение Питера лопнуло. Ведь он поклялся себе… Поклялся в ту роковую ночь, что не позволит больше ни одному ребенку на своем пути страдать. Нет, он больше не звал их за собой в Авалон, пусть и теперь там вновь было безопасно и спокойно. Отныне он помогал из тени, опекал, как и подобает любому хорошему родителю. Ведь он — дитя Дивных. Он — тень во мраке. Он — спаситель тех душ, что не могли постоять за самих себя…       И прямо сейчас, Питер вновь собирался доказать это самому себе. Ведь Болотная Владычица ясно дала понять, что не остановится ни перед чем, если он сам не придет к ней!       — Больше не смей трогать детей, — вместо приветствия, начал Питер. — Если ты ещё раз попробуешь утащить хотя бы одного…       — Ох, брось! — ведьма махнула рукой, игриво улыбаясь своими не внущающего доверия клыками. — Я вовсе не собиралась никого топить! Лишь привлечь твоё внимание!       Дитя Дивных крепче сжал в ладони Маладриэль. С тех самых пор, как Ник исчез из его жизни, это оружие было единственным, что придавало Питеру уверенности. Держа его в своих ладонях, изредко даже играясь с его острием, как с игрушкой, Питер вспоминал лицо друга и его сердце успокаивалось. Ему так не хватало его присутствия, его холодного взгляда, его правдивого мнения… Ник забрал с собой не только свою жизнь, но и нечто большее, что Питер никак не мог объяснить.       — Красивый меч, — откинув со щеки зеленые волосы и злобно сверкнув глазом, сказала Владычица. — Тебе он не подходит…       — Короче, — поторопил юноша, весь напрягаясь и оскаливаясь.       Ведьма чуть не зашипела от охватившей ее злости. Как смел этот ребенок так с ней говорить?! Пусть она и правила болотами, но всё же оставалась Богиней, как и её далеко не самая любимая, но всё-таки сестра!       Глубоко вздохнув, женщина поборола в себе гнев и вновь улыбнулась. Но в этот раз лишь зелёными губами.       — Я хочу, чтобы ты познакомился с моим новым ребенком, — томно протянула Ведьма, маня кого-то своими большими ногтями к себе. — Мне кажется, тебе понравится эта встреча.       — Твоих дочерей мне вполне достаточно, — сказал, как выплюнул, Питер. — Какую игру ты затеяла? Если хочешь отомстить за свой глаз, то…       Договорить дитя Дивных не успел, так как именно в этот момент ветви деревьев над водой раступились, позволяя сокрытому от чужих глаз юноше выйти на свет. Прищурив глаза, Питер внимательно всматривался в этот худой, высокий силуэт, обтянутый кожей животных. Его рубаху и прикрепленные к поясу две отдельные суконные штанины украшали вышитые орнаменты с иглами и бахромой. Обувь парня была достаточно удобной и простой, чтобы ходить на охоту и так же, как и одежда, была создана из кожи. Словом, выглядел он достаточно богато для сына самой Болотной Владычицы. Особенно если вспомнить, что его мать и сёстры и вовсе не задумывались об одежде.       — Почему его лицо сокрыто? — лишь сейчас обратив на это внимание, спросил Питер. — Как он видит что перед ним?       Ведьма расхохоталась, поражаясь, как спустя столько лет, дитя Дивных по-прежнему оставался юным мальчиком. Его было легко озадачить и весело дразнить!       Закинув ногу на ногу, женщина погладила сына по тёмным волосам и проводя пальцами по завязкам на затылке, что не давали плотной ткани упасть с лица.       — Он не покидает дома, — пояснила Владычица — Мы всему учимся здесь. А что касается его лица… — рука Ведьмы скользнула к паху юноши. — То, пока он невинен, оно будет сокрыто.       — Он умеет говорить? — нахмурившись, продолжал допытываться Питер. — Или ты отрезала ему язык?       — Умею, — был ему тихий ответ.       Дитя Дивных склонил голову на бок, спрашивая себя, не показался ли этот человек ему знакомым. Этот глухой, волнующий голос ему уже доводилось слышать… И это заставило былого храбреца вздрогнуть от охватившего его осознания.       Резко дёрнувшись вперед, Питер схватил юношу за руку и притянул к себе. Не обращая внимания ни на замеревшую Ведьму, ни на вдруг ставшим тихим болото, дитя Дивных медленно протянул руку к куску ткани, срывая её…       — Не может быть… — одними губами проговорил Питер, всматриваясь в до боли знакомое лицо, — Ник… Мой Ник…       — Мой Ник, — поправила Владычица, однако же не предпринимая никаких попыток разлучить их. — Какая трогательная сцена. Право, все эти годы стоили того!       Забывшись, дитя Дивных как зачарованный смотрел во все те же холодные, но такие ясные глаза. «Ник» не предпринимал никаких попыток вырваться… А между тем, Питер уже сжимал его в своих объятьях!       Тело «Ника» было холодным.       — Тебе холодно? — сообразив, что к чему, спросил Питер, — Идём со мной! Дерево…       — Я не могу, — не позволяя себя увести, проговорил «юноша», глядя прямо в глаза напротив. — Мама и сестры расстроятся.       Дитя Дивных весь напрягся. Лишь сейчас, когда эйфория немного сошла, он вспомнил о том, кто вернул ему «Ника». А также о том, кто его пленил.       — Ты! — отодвинув юношу так, чтобы он стоял за ним, воскликнул Питер. — Что ты сделала с ним?!       Ведьма безумно расхохоталась, от охватившего её азарта даже раскинув руки. Она уже и не помнила, когда в последний раз ощущала такую искреннюю, сжигающую ненависть! О да! Питер умел доставлять удовольствие даже тогда, когда его об этом не просили!       — Я спасла его по доброте душевной, а ты обвиняешь меня в этом? — с напускной наивностью спросила Владычица, с любовью глядя на сына. — Ах, «Ник»! Ты слышишь, как он говорит со мной? Слышишь и позволяешь ему это? Разве я недостаточно хорошо тебя любила?       — Достаточно, мама, — отвечал ей он.       Болотная Владычица с гордостью кивнула, маня «Ника» к себе. И, когда парень уже было двинулся в её сторону, Питер, что естественно, его задержал.       — Она не твоя мать! — пытался привести его в чувства дитя Дивных. — Твоя мать там, — он указал куда-то вперед. — В Нью-Йорке!       — Моя мать, — твёрдо отвечал ему «Ник». — Болотная Владычица. И она здесь, рядом со мной.       Питер сжал плечи «Ника» с такой силой, что, казалось, мог их раздавить. Когда лицо «Ника» исказилось от боли, Болотная Владычица ринулась к нему. Ей, к её сожалению, не удалось задеть дитя Дивных, однако она сумела отогнать его от «Ника». Питер было приготовился принять бой, как, неожиданно, Болотная Владычица повернулась к нему спиной, с заботой осматривая сына.       — Он тебя поранил? — с неприкрытой тревогой спрашивала она, — Прости. Прости меня. Я не думала, что он…       — Мама, — мягко удерживая ее руки, сказал «Ник». — Я в порядке.       Лишь после этого Болотная Владычица вздохнула с облегчением. Она с особенной нежностью провела рукой по щеке «Ника», прежде, чем повернуться к Питеру:       — Ты спас Авалон, — сказала она. — И я спасла одного из твоих детей. И так ты меня благодаришь?       Дитя Дивных прищурил свои золотистые глаза, что полыхнули во мраке болота, как огонёк, выдавая его истинные чувства. Он не понимал, что происходит, но был уверен, что должен был забрать отсюда Ника.       Потому что он был ему должен. Потому что он по-своему дорожил им. Потому что так было бы лучше для самого Ника.       — Чего ты хочешь? — напрямую спросил Питер, однако же не убирая своё оружие. — Мой глаз?       Болотная Владычица разочарованно покачала головой. Вместо ответа, она выдвинула «Ника» вперёд, говоря:       — Ему нужно тепло. Он мечтает о нем и я, как его мать, желаю, чтобы у моего сына было всё. Если ты дашь ему то, что он хочет, я позволю ему уйти с тобой.       — Но мама.! — вскрикнул «Ник», но, столкнувшись с ледяным взглядом одного глаза, притих.       Дитя Дивных сжал зубы, предчувствуя подвох. Если бы он мог, то, не мешкая, схватил бы Ника и сбежал вместе с ним. Если бы он мог, то он убил бы эту ведьму… Но Ник, этот Ник, любил её. Он звал её матерью, и разве мог Питер так поступить с ним? Определённо, Болотная Владычица зачаровала его. И теперь был лишь один способ всё исправить…       «Ник» наблюдал за тем, как незнакомый юноша спрятал свой клинок в ножны, а затем подошёл к нему. Наконец, Питер положил руки ему на плечи, наклонил голову и поцеловал его. Не зная, что делать, «Ник» просто стоял, не шевелясь, пока чужой язык не раздвинул языком его губы…       Уперевшись в чужую грудь руками, «Ник» попытался отстраниться, но Питер крепко прижал его к себе. Между тем, как увеличивалось сопротивлением Ника, дитя Дивных всё крепче сжимал его.       Питер пришел в себя, лишь когда почувствовал вкус тины. Открыв глаза, он увидел перед собой не друга, встреча с которым вскружила ему голову, а девочку с длинными белыми волосами…       Резко отпихнув её от себя, Питер заново выхватил своё оружие, под кудахчущий смех ведьмы. Но даже тогда Болотная Владычица не собиралась причинять вреда, так как была занята более важным делом — держалась за живот, чтобы не свалиться с ног от веселья, которого она не испытывала уже много времени.       — Ах, наивный, наивный Питер! — говорила она, вытирая с уголков глаз наступившие слезы. — Ну разве можно было так легко поверить в такую очевидную ложь?       Дитя Дивных прикусил губу и тут же сплюнул, по прежнему чувствуя тот отвратительный вкус. Наконец, ведьма успокоилась и, прежде, чем её гость стал извергать проклятия и кидаться на неё, сказала:       — Я врала не во всем, — призналась она. — Погоди и послушай меня. Ник жив.       Питер сжал зубы с трудом сдерживая себя от убийства. Словно вторя ему, порыв сильного ветра налетел на Ведьму, словно желая поднять её и унести ко всем чертям, как любили говорить люди. Но, увы и ах, Болотная Владычица даже не шелохнулась.       — Тебе лучше поверить мне, — продолжала уверять его она. — Помнишь, как ты умолял помочь ему? Моя сестра пожалела на него своих сил, но зарядила ею твою «звезду». И, как по мне, я не сделала ничего дурного, когда немного перенаправила её энергию на того мальчишку. Что? Не моя вина, что вы так были сосредоточены друг на друге, что ничего вокруг не замечали.       В этот раз Питер ответил:       — В одном с Ульфгером я согласен, — процедил он сквозь зубы. — Ты вся состоишь изо лжи!       Питер полоснул клинком… Но не по ведьме и её дочери, что водили его за нос, а по воздуху — просто так, чтобы успокоить свои нервы.       Между тем, видя, что ей не верят, Ведьма пожала плечами:       — Не хочешь слушать меня — не надо, — сказала она, указывая в сторону тумана. — Но почему бы тебе самому не проверить мои слова? Ты сын Рогатого, а значит можешь…       Питер махнул рукой и, развернувшись, ушел.       К его удивлению, никто не последовал за ним.

***

      В свете заходящего солнца Бруклин был по своему очарователен. Под лучами небесного светила всё здесь казалось равным — и особняки, поражающие своей роскошью, и высокие многоэтажные здания, знаменитые дешевизной своих квартир, и песчаные пляжи, на одном из которых сейчас и находился Питер.       Он сидел на песке с сосредоточенным лицом, словно в этот час решал мировые проблемы. Дитя Дивных не знал, сколько прошло времени с тех пор, как он вернулся в этот город, но, в какой-то момент, к нему на плечо села фея — одна из немногих, кто в своё время, стала для него… Близка.       Благодаря своей крови, Питер мог понимать этих маленьких, проказливых существ. В основном причина, по которой он по-своему привязался к ней, была в том, что, когда-то Ник спас ей жизнь, она, в ответ, также помогла ему. Питер чувствовал боль и тоску всякий раз, как его мысли возвращались к другу. И эта фея стала для него отдушиной — он берёг её, как что-то, что когда-то было дорого Нику. Пусть и совсем не долго.       Тем временем фея, которую не стали прогонять, принялась плести из тонких, рыжих прядей косички. Она не понимала всей внутренней борьбы Питера, но в её беззаботности было своё очарование, поэтому Дитя дивных не стал ей мешать. Напротив, он вытащил из кармана спелую ягоду, куст которой он обобрал в Авалахе, и протянул её фее. Та, завидев поздний ужин, тут же бросила его волосы и, ухватив угощение, принялась его уплетать.       — Никакой благодарности, — заметил Питер, улыбаясь и журя маленькое существо.       Фея к призывам совести осталась хладна.       Эти проказники всегда были немного эгоистичны.       Дитя дивных лишь издал смешок. Он уже успел привыкнуть и совсем не обижался.       Закрыв глаза и вдохнув воздух полной грудью, Питер, не обращая внимания на людей, что находились на неряшливом пляже вместе с ним, поднял руки вверх и завыл.       От древнего клича фея улетела, а люди заметно занервничали, но побоялись подходить к человеку со странностями.       Видя их испуг, Питер не смог удержаться от смеха. Как только он смог пересилить собственный хохот, он поднялся и, стоило его бровям нахмуриться, как только что ясное небо заволокли тучи. Послышались отдаленные раскаты грома и люди поспешно разошлись.       Теперь на пляже был только один Питер.       Видимо заметив, как изменилось настроение Дитя дивных, фея вновь вернулась к нему, упираясь в его щеку ладонями. Она явно хотела привлечь его внимание дабы уберечь от тяжелых мыслей.       — Я в порядке, — легким движением руки немного отстранил ее Питер. — Вот только…       Питер рассказал ей о встрече с Болотной Владычицей. Не то, чтобы, говоря те слова о лжи, он был по-настоящему искренним. Теперь, когда он думал об этом, дитя Дивных должен был признать, что Ведьма не так, чтобы отличалась ложью — говорить правду с ехидной улыбкой и прямо в лицо ей всегда в радость, ведь она знала, как преподнести её максимально гадко. Но в этот раз…       Питер и хотел и не хотел верить в то, что она ему наговорила. С одной стороны, он точно видел, как Ник замер, испуская дух. Его последние слова и воля, которую он исполнил с особенной жестокостью в его честь, никогда не покидали сознания Питера. Но с другой… Если бы он увидел его сейчас, чтобы сказал? Как бы оправдывался? Ведь всё то время, что Дитя Дивных отрицал правду, в которую Ник тыкал его чуть ли не носом, Питер причинял другу как неприятности, так и боль. И не только ему, но и другим детям, что были преданны ему до последнего вздоха.       Слушая его, фея качала ногами не перебивая. Наконец, когда Питер закончил, она свистнула и тут же из густых ветвей деревьев ближайшего парка вылетели её собратья, к которым она также присоединилась. Сжав кулачки, фея предложила то единственное, что могла — поискать Ника. И ей подобным образом было легко перемещаться по городу, где никто их не видел. Её собратья просто проникали в чужие дома и веселились в волю, так неужели им будет трудно найти одного мальчика?       Дитя дивных не стал препятствовать её порыву. Напротив, её энтузиазм вызвал у него лукавую улыбку.       Ту самую, которой он когда-то улыбался звёздам.

***

      Ник ненавидел то, как он существовал.       В его палате не было ничего кроме голых белых стен, кроватей и соседей, под вонь мочи которых он просыпался каждое утро. От больных, в длинных, казалось, бесконечных коридорах, он слышал, как когда-то больница полностью вышла из-под контроля чиновников и по ней прокатилась волна изнасилований и убийств. Кто-то шептался, что видел призраков жертв, а кто-то говорил, что по ночам сам становился мишенью для призраков-насильников… Как правило, после этого все смеялись. Но у Ника подобные рассказы не вызывали никаких эмоций.       Потому что лекарства, что он принимал, отупляли его.       И так оно и было… Пока лечащий врач не разбудил его поздно ночью и не позвал с собой на «процедуры».       Ник заметил те взгляды, которыми его провожали соседи по палате. Они были осторожными и… Жалостливыми. Они знали, что с ним будет. Знали и не пытались помочь. Потому что были в таком же зависящем положении, что и он.       Но ему было всё равно. Он уже давно забыл что такое страх… Впрочем, он забыл не только это.       Так, когда его поставили у стола и нагнули, он не стал оказывать сопротивление, а лишь закрыл глаза желая как можно быстрее провалиться обратно в сон.       По его коже пробежались мурашки, когда с него стянули мешковатые штаны и белье. Следующее, что ощутил Ник, так это как чужие руки раздвинули его ягодицы, а к тугому колечку мускулов приставили что-то тёплое…       Между тем, оконная рама поднялась и на старом подоконнике уселся мальчишка… Нет, не мальчик, а подросток, что своими острыми ушами напоминал эльфа. В одно мгновенье он ловко, словно дикая кошка, спрыгнул на пол, а затем замер, пристально всматриваясь в лицо Ника своими золотыми глазами.       Высокий, бледный, с хищным, полным любопытства лицом, он стоял перед замершим врачом и его пациентом и, казалось, его нисколько не смущала та пикантная сцена которую он застал.       Он казался Нику знакомым… Словно вышел из его снов.       — Вы опять ошиблись, — вдруг сказал он. — Посмотри на него, — он указал на Ника пальцем. — Разве был ли Он Таким?       Ник, что всё это время наблюдал за ним, вдруг почувствовал раздражение. Это был первый раз, когда он за долгое время испытал что-то, кроме неприязни к самому себе, поэтому он ухватился за эту эмоцию, как за спасательный круг.       Только поэтому он смог на руках подняться над столом, а затем, сжав бледные губы в тонкую линию и упрямо посмотрев на парня, сказать:       — Не тычь в меня пальцем, идиот.       Лицо рыжеволосого паренька изменилось. Оно стало озадаченным. Но это уже не имело значения.       Ник выбился из сил и снова рухнул на стол, как сломанная кукла.       Феи же, что удерживали врача и тем самым не давали ему пошевелить не то, что пальцем, но даже ртом, дружно вздохнули. Они искали нужного мальчика уже третью ночь и совсем выбились из сил… Их разочарование было таким большим, что Питер смог прочувствовать его кожей. Но не это заставило его глаза налиться светом.       Взгляд… Только что он видел Тот Самый взгляд! Упрямый, протестующий.! И это лицо.! Да, оно стало более равнодушным и худым, но, пусть и на мгновение, Питер смог разглядеть знакомые черты!       Питер достал небольшой кинжал, что носил на поясе и, подойдя к врачу, быстрым движением полоснул острым лезвием по его горлу. Следующее, что услышал Ник, был булькающий звук, а затем позади него что-то упало. Он не видел крови, что обильно текла из раны, так как в это время Питер помогал ему одеться.       А потом ноги Ники оторвались от пола. Это Питер поднял его на руки.       — Куда ты хочешь пойти? — спросил он, зарываясь носом в его короткие темгные волосы и вдыхая знакомый запах. — К маме?       Ник услышал его вопрос. Не мог не услышать.       Ему понадобилось некоторое время, чтобы заставить свой мозг снова работать, но Питер совсем не возражал, терпеливо ожидая ответа.       Хотел ли он пойти к матери?       Теперь, когда он мог думать, он вспомнил, как, придя в себя в больнице, эта женщина, выслушав его, первым делом побежала за врачом. И когда ей сказали, что ему придется лечь в это место, она тут же согласилась.       Нет. Сейчас он не был готов её увидеть.       — Куда-угодно, — безразлично ответил Ник.       Находя состояние друга более, чем странным, Питер все же решил сперва убраться отсюда, что было совсем не трудно.       Они вышли через парадную дверь — феи отвлекли работников, так что беглецам даже не пришлось прятаться. Место, в которое Питер отнёс своего вновь обретенного друга, был не гараж, где Питер проводил спокойные часы сна, а большой дом, обустроенный и тёплый. Он считал, что Нику сейчас был необходим комфорт. И что с того, что для этого они проникнут в чужое жилище?       Всё то время, что Питер нёс его на своих руках, как принца, Ник мог видеть его улыбку и чувствовать, как тот потирается о его голову щекой, словно кот, объевшийся сметаны. Он совсем не обращал внимание на то, как на них смотрели люди. Хотя их пара определённо казалась интересной.       И не имело значение, что в одно время Нику казалось, что этот человек хорошо знаком ему, а в другое, что они совершенно не знают друг друга. Он обвивал руками его шею со всей той жалкой силой, что у него была, лишь бы ощущать его тепло.       Таким образом, когда Питер уложил его на мягкую постель, Ник отказался отпускать его, словно боясь, что стоит ему сделать это, и он снова окажется в больнице.       И будто читая его мысли, Питер нежно погладил его по голове, уговаривая Ника, как ребёнка, поверить в то, что он теперь был свободен.       Но Ник не верил. Не мог верить. Да и как это было возможно, если он не был в состоянии контролировать даже собственные мысли, которые скакали, как зайки по лугу.       — Я скучал по тебе. Я искал тебя. Но ты сам не свой, — сказал Питер, укладываясь рядом с Ником, так как тот по-прежнему не отпускал его, — Это ты, но всё же не ты… Твои волосы, твои глаза, твой нос и губы, шея…       Питер поочередно касался этих мест, словно проверяя, не маска ли это. Наконец, он остановился на губах, трепетно проводя по ним пальцем.       — Если бы я мог всё исправить…       Ник не понимал и половину его слов, однако та нежность, с которой к нему обращались, нашла в нём отклик.       Пусть он и был психом, однако его тело продолжало созревать. Таким образом, когда пальцы Питера скользнули по его шее, он почувствовал, как внизу живота появилось странное томительное ощущение. Между тем, Питер приблизил свое лицо к нему и, коснувшись кончиком своего носа его, запечатал давно желанные губы поцелуем. В этот раз не было ничего похожего на вкус и запах тины. Тепло тела Ника не ускользало от него. Ник также не сопротивлялся.       Конечно же, будь он в своём уме, то не позволил бы Питеру нечто подобного, но Ник не был сейчас собой… Всё, чего ему хотелось, так это чтобы кто-то помог ему облегчить его жар. То же чувство разделял и Питер.       Таким образом, нависнув над ним, Питер помог ему раздеться, прежде, чем разделся сам. На груди Ника, прямо под лопаткой, виднелся ужасающий шрам, но это, казалось, нисколько не смутило Питера. Он думал лишь о том, что ещё никогда и ни с кем не делал ничего подобного, если не считать Болотной Владычицы, что пыталась убить его. Однако… Он многое видел и слышал. Всё же он уже много веков наблюдал за людьми.       Так, Питер немного помял выпирающий сосок Ника, а потом, пригнувшись, захватил его губами. Он втягивал его в рот и ласкал языком, своими действиями заставляя человека под ним задышать чаще.       Ник не хотел обнимать Питера. Краем сознания он понимал, что между ними происходит что-то не правильное, но его руки сами собой вплелись в рыжие волосы, а ноги раздвинулись, когда Питер обхватил одной рукой его член у самого корня и приблизился ближе, так, что головка его члена касалось сильных бедер Питера.       Кулак Питера задвигался. Он мастурбировал Нику, зная и видя, как это может быть приятно. Ник же, не в силах сдерживать себя, переместил свои руки на шею Питера и, поддавшись вперёд, поцеловал его, проникая своим языком в его рот и посасывая язык. Питер, что оказался совершенно не готов к подобной инициативе, замер. А затем, услышав разочарованный стон, он, неожиданно для Ника, отпустил его член.       — Встань… — голос Питера хрипел от возбуждения, — …на колени и нагнись вперед.       Ник повиновался. Скорее по привычке, чем от желания.       Его зад оказался приподнят, что должно было вызвать смущение, которого вовсе не последовало. Ник не испытал его, даже когда чужие влажные подушечки пальцев стали играть снаружи его ануса, а затем и вовсе, постепенно, погрузились внутрь него и стали массировать круговыми движениями.       Лишь когда чужой палец стал вибрировать в нём, Ник громко вскрикнул, впервые чувствуя, как по его телу стали проходить волны повторяющейся судороги. Ощущения от происходящего были для него странными. Ему определенно было некомфортно, но, с другой стороны, его член продолжал стоять… От быстрого трения, длинные пальцы Питера согрелись, от чего ощущения стали немного приятнее, однако он двигал ими так бесцеремонно, что судороги стали окатывать Ника всё сильнее. В какой-то момент, Ник просто обхватил свой член рукой и стал водить по нему в такт. Заметив это, Питер остановился. Некоторое время он смотрел на Ника, что лежал под ним, тихий и возбужденный. В какой-то момент в его голове промелькнул образ Того Ника, которого Питер так желал держать рядом с собой. Сильный и непокорный, уверенный, упрямый…       Его член стал пульсировать, вызывая странное желание вставить его во что-то тугое. Питеру вспомнилось, как когда-то ему довелось увидеть двух эльфов в той самой позе, в которой сейчас находились они. Тогда они оба развратно стонали, двигая бедрами навстречу друг другу. Это было немного возбуждающе… И помогло понять Питеру, что для «желания» не было пола.       Поэтому, когда его головка коснулась ануса Ника, он уверенно надавил сильнее, проникая глубже. Питер чувствовал себя опьянённым от того, что его член был так туго обхвачен чужой плотью… Чего нельзя было сказать о Нике. Он, сжав в кулак простыню, издал болезненный крик. Но вместо того, чтобы выйти из него, Питер наклонился и лизнул его шею. Это нисколько не помогло Нику избавиться от тех «острых» ощущений, которые он испытывал. Он крепко зажмурил глаза, когда Питер начал двигаться в нём. Сперва медленно, словно привыкая, а потом всё быстрее. Его, казалось, совсем не волновало то, что чувствует Ник. Вместо этого он, обхватив шею Ника одной рукой и придерживая его за бедро второй, полностью отдался новым ощущения.       В это же время Ник, как мог, сдерживал себя, лишь время от времени между его сжатых зубов вырывался жалобный стон. Он вовсе не наслаждался процессом. Всё его возбуждение спало ещё тогда, когда Питер оказался внутри него.       Сколько это длилось? Нику потребовалось много сил, чтобы сдерживать слёзы. Ощущение жара в анусе нисколько не было приятным. Хотелось оттолкнуть Питера и таким образом остановить это надругательство… Но как это было возможно? Питер крепко держал его, он совсем не думал о том, какого сейчас его партнеру. Даже если Ник бы попытался докричаться до него, Питер просто не услышал бы.       Наконец, Ник ощутил, как член внутри него запульсировал особенно сильно. Питер уже не двигался в нём быстро, он сбавил темп, и его толчки стали более мерными. В какой-то момент, Питер издал стон и, выйдя из ануса, излил на бедра Ника свою белую тягучую жидкость.       Вслед за этим, он придавил тело Ника своим… Лишь сейчас заметив его покрасневшее от натуги лицо.       — Ник, — осторожно позвал его он, — Ты в порядке?       Нет. Он не был в порядке. Но сказать об этом Ник не смог. Всё, на что хватило его сил, так это толкнуть Питера локтем, тем самым заставив его слезть с себя. Он все ещё оставался в той позе, в которую ему велели встать, когда Питер, достав из кармана брюк цепочку со звездой, показал её Нику.       — Ты узнаешь эту вещь? — спросил он, одновременно помогая Нику перевернуться на спину, — Ник, если тебе тяжело, я могу помочь. Тебе лишь нужно захотеть.       Ник ничего не отвечал. Всё его тело болело, ему было тяжело даже думать. Его глаза, всегда такие яркие, теперь были пустыми…       Питер, не дожидаясь ответа от Ника, положил звезду ему на грудь — аккурат туда, где билось его сердце. Он накрыл украшение обеими руками, словно заклинание повторяя:       — Ну же, сработай, сработай. Верни его мне. Верни мне Ника.       И чем больше его желание разрасталось, тем темнее становился свет звезды, тем светлее горели его золотые глаза. Питер чувствовал тепло энергии Владычици и всеми силами, что ему достались от Рогатого, он направлял её в тело Ника, борясь с искушением забрать всё себе. В какой-то момент в его сознании появился её образ — такой нежной, ласковой, призывающей к себе… И когда Питер хотел уже было протянуть к ней руку, тут же её облик залился золотым светом и стал совсем другим — теперь перед ним был лишь осуждающий взгляд Ника, тот самый, которым он одарил его в последний раз…       На лбу Питера выступили бисеринки пота. Пытаясь бороться с самим собой, он вдруг почувствовал, как его тело стало тяжелым, словно на него положили огромный камень, а его самого, Питера, заставили с ним ползти.       Ник же, напротив, ощущал себя легко и наполнялся силой и энергией. Его глаза, до этого казавшиеся такими безжизненными, вновь обрели былой блеск. В этот же момент туман, что поселился в его голове уже много месяцев назад, вдруг рассеялся…       Питер тяжело дышал, когда Ник, подорвавшись, схватил его за плечи, не давая упасть. Оперевшись на его плечо лбом, Питер, всё еще разбитый, наскреб последние силы, чтобы сказать:       — Я сделал то, о чём ты просил… Я смог… Я отомстил за тебя и… За твою маму… Ответом ему послужили крепкие объятия и тихое, но холодное:       — Я знаю.