***
В назначенный час, а именно в четыре вечера, Ерохин переминается с ноги на ногу, ожидая новоиспечённого знакомого. Завидев парня еще на выходе из библиотеки, он отметил, что Головин весьма симпатичный мальчик с вихрастой макушкой, которому чертовски идёт обычная белая рубашка и неловкая, робкая улыбка. Ерохин никогда не был решительным и всегда был очень застенчив, если дело касалось знакомств с кем-то. Но дёрнуло же его в спор влезть, да ещё какой — прогулка с почти незнакомцем. «О чём с ним говорить, чёрт возьми?» — то и дело думает Саша. Он мнётся, нервно смотрит на часы, которые указывают, что Головин опаздывает уже на пять минут. Пути назад попросту нет.***
Головин знал, что опаздывает. Он ненавидит это. И с выбором одежды обычно не заморачивается. Но не сегодня. Ради встречи с этим сомнительным, но обаятельно смущающимся Ерохиным, он минут пятнадцать вертелся перед зеркалом как уж на сковородке, прикладывая к себе то одну, то другую рубашку. Пока Саша часто-часто перебирает ногами, спеша к назначенному месту, он думает про своего тёзку, который, видимо, питает слабость к клечатым рубашкам и разным авантюрам. Вспоминает ту милую улыбку и руки, слабо сжимающие его запястья. И тоже думает, о чём, мать вашу, говорить со своим знакомым. — Честное пионерское, больше не буду опаздывать! Пойдём?***
Так и началась эта история. Говорить, как оказалось, есть о чём, хоть и вкусы разнились. Как и возраст — Ерохин был ровно на год старше. Головин любит химию и математику, а Ерохин отдаёт предпочтение языкам, совершенно не понимая точных наук. Но это не мешает им общаться. Головин всегда охотно слушает историю того или иного языка, а Ерохин теперь немного разбирается в органической химии после многочисленных рассказов Головина. Два Саши идеально дополняют друг друга.***
Зима выдалась очень холодной. Жесткий ветер с колкой метелью отбивают все желание гулять, да и в целом бывать за пределами тёплого дома. Пока Саша добирался до дома Ерохина, он сотню раз проклял это время года, всё выше натягивая на лицо шарф. Но как только он ступил на порог квартиры, то плохое настроение и все невысказанные недовольства тут же ликвидировались. Сложно было хмуриться, когда тебе тепло и нежно улыбаются, заботливо стягивают с тебя варежки и греют холодные ладони в своих горячих. — Знаешь, мне было так скучно ждать тебя, что я испёк печенья. Задумался при готовке и его получилось очень много. Хочешь попробовать? — делится Александр, готовя Саше какао. — Ты ещё спрашиваешь? Конечно! Саша забирается с ногами на табуретку и смотрит по сторонам, оглядывая уже довольно знакомую кухню. В которой Ерохин вписывается просто идеально. Он выглядит слишком уютно в обыкновенной черной футболке, ловко управляющийся с кухонной утварью. Саша улыбается в спину друга. Он чувствует что-то новое в общении с Ерохиным, но думать об этом не решается.***
Новый год подкрадывается незаметно, а вместе с ним и экзамены. Ерохин предлагает раскидать по комнате гирлянду для большей атмосферы. Головин охотно это поддерживает, запутывается в ней сам и светится красными и желтыми огоньками. — Хоть не так уныло к экзаменам готовиться, — смеётся Александр, аккуратно снимая тонкие провода с друга. Но подготовка не получается. Стоило Александру открыть учебник, как он понимает, что все даты войн и реформ из одного уха влетают, а из другого вылетают. Ещё и Головин лежит на его коленях головой и лениво, скучающе перебирает пальцами по торсу Ерохина, периодически пропихивает руку между учебником, чтобы погладить щеку, дотянуться до чёлки и безбожно растрепать. Не то, чтобы ему неприятно, наоборот — любое действие Головина вызывает приятные мурашки. И от этого было неуютно, будто что-то неправильное происходит. — Ну мне скучно, Саш! — восклицает десятиклассник в ответ на непонимающий взгляд друга. — Я принёс книжку одну, думаю, тебе понравится. Саша резво поднимается с колен Ерохина и достаёт из рюкзака что-то из русской классики. — Почитаешь мне? Саше почему-то неловко от этой несложной просьбы. Но Ерохин смотрит выжидающе и уже успел отложить свой учебник в сторону. И взять пряжу. — Смейся, смейся. Да, я вяжу. И это носочки, — одиннадцатиклассник смущённо отводит взгляд, сминая в руках недоделанную работу. Ему действительно неловко от этого, его увлечение мало кто понимает, поэтому он особо не распространяется о нём. А Саше почему-то решается и рассказать, и показать. Но Головин даже не думает насмехаться над другом. Вид покрасневшего друга, сидящего на диване с недовязанными носочками красного цвета, и со стыдливо опущенными глазами вызывает в нём какой-то нежный трепет и тёплую улыбку. — В этом же нет ничего плохого, почему ты стыдишься? — мягко интересуется Саша у друга, зачёсывая его тёмную челку, аккуратно пропуская её сквозь пальцы. Ерохин не отвечает, лишь пожимает плечами. Саша тоже молчит и обратно устраивает голову на колени Александра. И сперва тихо, стесняясь, читает вслух книгу, которую сам же и принёс. Тихо стучат спицы, которыми весьма ловко орудует Александр, еле слышно играет новогодняя классика, по стенам бегают огоньки гирлянды и Саша, осмелев, с чувством читает каждый диалог, вызывая у Ерохина снисходительную улыбку. Уютная, домашняя атмосфера отзывается внутри приятным теплом и ощущением, что у друзей так не бывает.***
На улице май, а Головин частенько надевает шерстяные носки. Мама крутит пальцем у виска, говоря, что её сын уже с ума сходит — уже почти лето на дворе, а он носит такие тёплые вещи. Ей было не понять, как много для Саши значит эта вещь. Эти носки для него связал Ерохин, своими красивыми руками, слушая, как Головин читает ему книги вслух. Это не просто вещь, это забота и любовь, вложенная в эти переплетения ниток. Да и матери Саши пока не стоило знать, что вместе с носками Ерохин подарил её сыну самый первый поцелуй. Робкий, неуверенный, но такой нежный, что Саше в тот момент казалось, что ещё мгновение — он потеряет сознание от нахлынувших эмоций. И ей рано ещё знать, что Саша первый, в общем-то, потянулся за поцелуем. Эти носки в ту новогоднюю ночь развеяли все сомнения и прервали все потаенные терзания. У друзей такого не бывает, а у парочек — вполне.***
— Саша, ты что тут делаешь? Ерохин изумлён его присутствием здесь, и от этого, а ещё и от стресса, едва не роняет прозрачную папку, которую до этого сжимал в руках до хруста суставов. — Я к тебе пришёл, — чересчур просто отвечает Головин для такой ситуации. Он прогуливает школу, чтобы прийти поддержать Александра перед экзаменом. И сейчас стоит, улыбается, как ни в чём не бывало. На самом же деле Головин волнуется не меньше самого Ерохина, просто виду не показывает. А Ерохин так рад видеть уже-не-друга, что на эмоциях сгрёб того в медвежьи объятия. Саша легко гладит Александра по спине, тихо говорит, что у того всё получится. Ерохин пытается утопить волнение в нежном шепоте и мягких прикосновениях Саши. Но волнение не отступает. Колени потряхивает и кажется, что весь выученный за год материал развеялся по ветру вместе с пылью, которая поднялась с асфальта. Ладошки намокли от жары и безумного страха. — Саш, я не сдам, я тебе серьезно говорю, — лихорадочно заладил привычную уже песню Александр и вцепился в плечи Головина. — Сдашь, на сотку сдашь, мой хороший, — успокаивающе шепчет Саша, поправляя ворот белой рубашки Ерохина. И тут же подталкивает к кучке выпускников, ведь тех наконец запустили в пункт проведения экзамена. На Ерохина больно смотреть — напуганные глаза и мертвенно-белое лицо, походка его была нетвердой, а плечи будто устало сгорблены. Теперь переживает уже Головин, глядя на состояние Ерохина. Долго смотреть не приходится, его быстро выгоняют за пределы школьной территории. И в неведении Саша садится на ближайшую скамейку за забором и ждёт, беспокойно покусывая ногти.***
На небольшой городок опускается вечер, но ещё не темнеет. Лишь стало прохладнее, а солнце больше не жарит, как жерло вулкана. Капельки росы ещё не успели упасть на зелёную, сочную траву набережной, и сидеть на ней было одно удовольствие. Вода была слегка мутной, но спокойной, и это завораживает. Умиротворяет. Это именно то, что нужно после первого экзамена. Нужно также, как робко появляющийся из-за горизонта нежно-розовый закат на небе, как объятия любимого человека. Головин и Ерохин сидят на скамейке и смотрят на все это великолепие. Саша положил голову на мускулистое плечо Александра, облачённое в обычную темно-синюю футболку. Собственные плечи Головина накрыты ветровкой Александра, полы которой каждый раз резко вздымались и плавно опускались при дуновении ветра. Саше постоянно холодно, но он никогда этого не признаёт, а гусиная кожа на руках выдаёт его с потрохами. И каждый раз, с бурчанием и недовольством, выпускник стягивает с себя ветровку, которая сохраняет тепло его тела; одеколон, который впитался в ткань, пахнет грубо и резко. И всегда ругает. — Не заботишься о своём здоровье совсем. А Саша очаровательно улыбается. — У меня есть ты, я не пропаду, — и легонько целует в нос, чтобы окончательно задобрить. — Как думаешь, как я экзамен написал? — спрашивает Александр, поворачивая голову в сторону Саши. — Ощущение, что я завалил этот экзамен. Тяжесть такая в районе груди, нервы будто скоро лопнут, — делится Ерохин, поднимая взгляд карих глаз на небо. Его голос уставший и грустный, поэтому пальцы Саши бегут по его руке и переплетают их. — А еще я вижу, как бомжую, или в переходе милостыню прошу, — продолжает Александр убитым голосом. После чего Саша поднимает голову и успокаивающе гладит по плечу, слегка улыбаясь. — Если не сдашь, я не брошу тебя, пойду с тобой в переход, — обещает Головин, все ещё улыбаясь. В знак честности своих слов, он обхватывает Ерохина поперек, обнимая. Александр также улыбается ему, и без труда обнимает его за плечи, ещё ближе прижимая к себе. — Я знал, что ты так ответишь, — тихо говорит Ерохин и целует в макушку. Сидя в тишине набережной, оба были безмолвно благодарны школьной библиотеке и глупому спору.