Дневник фарфоровой куклы

      Я вернулась домой ближе к девяти, когда на улице уже давно стемнело. Меня встретил не очень веселый отец. Наверняка ему уже звонили со школы и рассказали обо всем.       — Нам надо поговорить, — холодно сказал он. — Где твой парик?       — Там же, где и мое хорошее настроение, — буркнула я, но к моему счастью, он этого не услышал.       Меньше всего мне хотелось говорить после такого насыщенного дня. Но что оставалось делать? Пришлось идти в его кабинет.       Какого же было мое удивление, когда я обнаружила там Елену и Марка. Если во взгляде второго можно было прочитать злобу, то у первой для этого нужно было потрудиться. Женщина сидела, закинув ногу на ногу, и смотрела на меня, приподняв уголки тонких губ. Я поздоровалась и села на диван подальше от этой парочки, а отец прошелся по кабинету и присел за свой стол. Таким образом на меня было направлено три пары глаз.       — Чудесно выглядишь, — сказала Елена.       — Спасибо, — ответила я. — Прошу прощения, но завтра учебный день и я хотела бы выспаться.       — Не волнуйся, это не займет много времени, — мягко сказала женщина.       Я же невольно вспомнила наш чудесный поход в театр, после которого я ходила, как недобитый зомби.       — Василис, прости меня, — вдруг сказал Марк, от чего мои брови взлетели вверх.       Нет, ну нормально вообще?! Я должна простить это шоу с душем и делать вид, что ничего не случилось.       — Нет, — сорвалось с моих губ.       — Василиса! — прикрикнул отец, а я поморщилась.       — Нортон, успокойся, — Елена встала и подошла к моему отцу.       Она положила руки ему на плечи и посмотрела на меня.       — Василиса, милая, Марк осознал всю глупость своих действий и готов понести наказание.       Глупость? Это скорее была жестокость и злоба за то, что я узнала о его ориентации. Скорее всего, ему самому не нравится то, что он относиться к гомикам.       — Я думаю, что вам не обязательно сводить нас для того, чтобы общаться, — раздраженно сказала я. — Вы взрослые люди и вправе делать то или иное, так как вам хочется. Но не надо втягивать в это нас, тем более заставлять просить прощения и прощать за что-либо. Тем более очень хорошо видно, что он не раскаивается. Итак, спасибо, что выслушали меня. Спокойной ночи.       Я вышла из кабинета и пошла прямиком наверх, где уснула до утра. Когда же я встала, то быстро собралась в школу и ушла из дома. После вчерашнего мне не хотелось пересекаться с отцом.       В школе было практически пусто, лишь технички мыли пол и косо посматривали на меня. Я же решила не нарываться и сразу пошла в пустой кабинет, где у нас должна была быть литература. И знаете, вот только сейчас дошло, что сейчас должна придти Мортинова.       — Доброе утро, Огнева, — услышала я позади себя голос Марка.       — Утро добрым не бывает, — выдохнула я и уткнулась в тетрадь.       Ругаться мне не хотелось, я просто устала уже от всего этого. Правильно бабушка говорила, что все мужики козлы, а те что не козлы — бараны.       — Меня вчера впечатлило твое выступление, — усмехнулся он.       Он сел рядом и закинул свою руку мне на плечи, а меня передернуло. Если честно, то я начинала его побаиваться, особенно после вчерашнего. А эти его вечные смены настроения…       — Марк, не трогай меня, — сказала я, скинув его руку.       — Ты чего? — мягко спросил он, проведя двумя пальцами по моему лицу.       У меня даже дыхание сперло от его касаний. Он же смотрел в мои глаза, а после на мои губы.       — Она сказала, чтобы ты ее не трогал, — неожиданно раздался голос Ника.       О Боже, спасибо за то, что Ник пришел рано! Я быстро схватила рюкзак и села рядом с блондином. Думаю, Диана не расстроится, если я посижу с ее парнем.       — Спасибо, — сказала я, когда села с ним. — Я не знала, как отделаться от него.       — Не за что, — улыбнулся он мне.       Постепенно класс начал заполняться. Диана подсела какой-то девушке, а Феликс так и не пришел. После звонка пришла наша классная и сказала о том, что Елены сегодня не будет, как и многих учителей, так как они поехали на какие-то комиссионные курсы, поэтому после третьего нас отпустят домой, что очень даже обрадовало.       — Я надеюсь, вы помните о том, что у вас завтра открытый урок, — сказала она, посмотрев на нас с Ником.       Я даже и не заметила того, как подошла наша очередь. Хорошо, что мы уже подготовились, только оставалось поправить слайды и все.       — Нет, — честно ответил Лазарев, а я усмехнулась.       — Не волнуйтесь, у нас все под контролем, — сказала я.       — Очень надеюсь, Василиса, — улыбнулась женщина и вышла с класса.       Диана посмотрела на нас с Ником с передней парты и я махнула ей рукой, чтобы она подсела к нам. Девушка усмехнулась в ответ, но все-таки решила встать. Когда она подходила, то Марк поставил ей подножку.       — Ты совсем берега попутал?! — разозлилась подруга.       — Ой, прости, я не заметил тебя, мышка, — ответил он ей.       — Мышка у тебя в голове весь остаток мозга съела, — прошипела я, удерживая Ника, который рвался вперед.       — У тебя шутки все однотипные, — сказала Маришка. — Что болит, то о том и говорит.       — У тебя сейчас нос заболит, — уже удерживали меня.       — Успокойся, дура, — прошипел мне Влад.       — А ты вообще откуда вырос? — разозлилась я на парня.       — Кого ты мышью назвал?! — Ник уже впритык подошел к Марку, тот лишь усмехнулся.       — И ты из-за нее мне врежешь? — издевательски спросил Маркус.       Знаете, я никогда не думала, что мальчик с веселым характером и с ветром в голове способен превратиться в мужчину. Нет, ну правда, я прямо зауважала его, когда место колкостей и подколов Ник врезал ему.       — Ник! — отдернула его Диана. — Не надо было…       Он обернулся к ней и молча вышел из класса, взяв подругу за руку. А я осталась на своем месте — что-то и драться перехотелось. К моему удивлению, Марк не кинулся мстить обидчику, а просто вытер с губ кровь. И после посмотрел на меня и улыбнулся. Я быстро собралась и выскочила из кабинета. Влетев в женский туалет, чтобы хоть как-то привести себя в порядок. Я брызнула холодную воду себе на лицо, и это освежило меня. Однако в моей голове все же творился беспорядок. Нет, ну не может так, не может обычный подросток столько пережить.       — Успокойся, Василиса, — сказала я себе, смотря на свое отражение в зеркале над умывальником.       Вдруг хлопнула дверь в туалет, и меня передернуло. Вышла в проход, чтобы посмотреть на психованного посетителя школьных уборных. Там стоял пацан, смотрящий на закрытую дверь. Я с психу подошла и взяла за ухо. Судя по всему, он учился в седьмом-восьмом классе.       — Итак, любитель женских туалетов, — сказала я.       — Василиса? — пропищал пацан, а я отдернула руку.       — Дима, — сказала я, всматриваясь в каштановую макушку. — Вот кто-кто, а чтобы ты…       — Меня одноклассники заперли, — объяснил он, я кивнула и попыталась открыть дверь.       Ну у меня, естественно, ничего не вышло.       — Блядь! — я ударила с ноги по двери. — Это просто полная беспросветная жопа!       Мамочки, кажется, у меня начинается истерика. Потому что последующие минуты до перемены я то рыдала, то смеялась.       — Успокойся, — гладил меня по плечу Дима. — Пожалуйста, я не могу уже видеть слезы, мама каждый вечер плачет.       Я сглотнула и посмотрела в его глаза и, знаете, меня осенило, что веду себя как кретинка. У этого мальчика отца убили, а он вместо того, чтобы жаловаться на несправедливость жизни, проявляет участие и сочувствие. Валерии очень повезло с сыном, потому что он хороший ребенок.       — Прости, — я подошла к умывальнику и умылась.       — Ничего, — мягко улыбнулся он.       Потом я обняла Диму. Он же стоял как бревно. Позже я все-таки почувствовала его руки у себя на спине. Мне будет жаль, если этот мальчик станет таким же как я. Как все.       — Вась, я хочу жаренной картошки, — неожиданно сказал он, а я рассмеялась.       И тут нам открыли дверь и под ругань уборщицы мы разлетелись по своим кабинетам. А после уроков я хотела разобраться с теми придурками, которые заперли нас с Димой.       Когда прозвенел долгожданный звонок, я направилась в средний корпус, попросив Диану подождать меня на улице. Та согласилась и пошла на улицу с Ником. А я тем временем вошла в кабинет, где сидел класс Димы.       — Ну что тебе нашептали сортирные крысы, сиротка, — говорил жирный мальчик, высыпая из Диминова пенала содержимое.       — То, что много жрать вредно, — подошла к ним я. — Слушай меня, ошибка испорченного метаболизма, портить будешь только то, что купят твои мамочка и папочка. Или ты столько жрешь, что родителям не хватает на нормальные вещи, а ты, несчастное существо, отыгрываешься на других? Так вот, только слово вякни на кого-либо с этой школы, я натравлю на тебя сортирных крыс из 11Б. А они зубастые и бешеные, даже такого жирного сожрут и не подавятся.       Видели бы вы лицо этого мальчика... Наверное, у меня бы сердце от жалости сжалось. Однако его в наличии не имелось, так что я ощущала удовлетворение и триумф победы. Хотя зачморить семиклассника сомнительное удовольствие, но все же…

***

      POV Фэш       Из-за того побоища с тем придурком меня отстранили от занятий на целых три дня. Так что у меня был «заслуженный отдых» от приевшихся рож одноклассников и учителей. Единственное, что меня волновало — Огнева. Наверняка сидит, любуется своим Марком и грустно вздыхает. Вот только о рыжем чудище мне не дала подумать мама. Она вышла в мою комнату и выдернула из-под моей многострадальной головы подушку. А головушка моя, которая от кого только не получала, ударилась об деревянную спинку кровати.       — Ай, блядь, — выругался и открыл глаза. — Женщина, что ты творишь?       — Сейчас ты у меня получишь, мужчина недоделанный, — вот от этих слов я непроизвольно прыснул.       Не, ну просто она вертела в руках отцовский ремень, которым меня запугивали все детство, но так и не выпороли. Наверное, зря… Ну судя по всему, что я творю, творил и буду творить.       — Да что я сделал? — поинтересовался я, когда она замахнулась.       — Ты где, скотина такая, деньги украл?! — спросила она, вместо того, чтобы ответить мне на вопрос.       — Что? — не догнал я.       — Откуда это?! — она швырнула мне в лицо новенькие купюры.       Одна из них порезала мне скулу, от чего я зашипел.       — На трассе заработал, — с психу ответил я.       Я начал натягивать на себя первые попавшие вещи, меня начинало бомбить, а срываться на матери было бы слишком. Он просто стояла, опустив плечи, и молчала. Я же уже натягивал куртку.       — Феликс, — окликнула она меня, а я повернулся к ней. — Я хотела, чтобы вы с сестрой выросли хорошими людьми. Прошу тебя, не делай того, что сломит мою веру в тебя и доверие к тебе.       Я сглотнул, не зная, что ответить. Можно было бы сказать то, что она хотела услышать. Или же молча уйти, но я сказал лишь:       — Я буду поздно, ужин можешь не оставлять.       И я ушел из дому, оставив мать одну. Прекрасно знаю, что сейчас она соберется с силами и приготовит мне еду, после погладит халат и пойдет на работу. Должен отдать должное тому, что я никогда не видел ее слез и не слышал всхлипов. Она всегда старалась скрывать свои чувства, даже от собственных детей. Мы с сестрой ни разу не слышали от нее того, что она нас любит. Хоть и знали это прекрасно — знаете, ну когда чувствуешь и видишь отношение к себе.       Я шел по улице и смотрел на мимо проходящих людей. Иногда мне было интересно смотреть на разнообразные лица и представлять их жизнь, которая была отличной от моей. Например, та женщина с синяками под глазами и согнутой спиной, скорее всего, спешит домой к мужу алкоголику...       И тут у меня зазвонил мобильный телефон. Вот только болтовни мне не хватало.       — Алло, — принял я вызов.       — Феликс, — раздался голос дяди. — Ты помнишь, какой сегодня день?       — Сегодня суббота, — ляпнул я, а услышал раздраженный выдох. — Среда? Нет?! Что же у нас после воскресенья… Пятница! Точно она!       — Придурь, — злобно сказал он.       — А что, есть такой день недели?! — я наигранно удивился. — Ну ладно, чего звоните-то? Но учтите, деньги у меня есть, так что угрозы с кредиторами не прокатят.       — Я хотел поговорить о твоем брате, — вкрадчиво сказал дядюшка, а меня передернуло.       Сегодня было уже два года, как моего двоюродного брата положили в психиатрическую больницу. Не знаю, как я мог забыть? О таком ведь не забывают…       — А я не хочу! — крикнул в трубку я и отключился.       Он начал снова мне названивать.       — Абонент временно находится в зоне действия действительности, так что идите прямо по указателю и не сворачивайте.       Я разбил телефон об асфальт и сел, ухватившись руками за голову. Не хочу всего этого: хочу свой бордель и два ящика дорогого коньяка.       — Ты дурак? — услышал я детский голос.       Я посмотрел на эту мелочь — передо мной стояла девочка шести-семи лет с двумя куцыми косичками. Она напомнила мне Захарру: те же безумные глаза и пухлые щеки. Как же я скучаю по ней. Так вот, эта девчонка смотрела на разбитый мною телефон.       — Девочка, иди броди, — фыркнул я.       — Ты зачем телефон разбил? — спросила она.       — Чтобы один человек не заеб… задавал глупых вопросов, — ответил я, посмотрев ей в глаза.       — Ясно. А почему ты грустишь? — вновь спросила она.       — Потому что я слишком красив и идеален для этого мира, — иронично ответил я.       Но дети не особо улавливают иронию или сарказм, поэтому детские глаза изучающе меня осмотрели. Было ощущение, что она что-то ищет на моем лице.       — Ты и правда красивый, — кивнула она.       Я подавился собственной слюной. Ну, я считал себя обычным на внешность, но никак не красавцем или еще кем-либо, хоть ко мне и липнут девки. Иногда бывает, что ты красив, а рядом никого; или же нейтрален лицом, но все ведутся на харизму или еще чем-то.       — Спасибо, — рассмеялся я.       — Муся сказала, что все красивые — несчастны, — сказала она, а я пожал плечами. — Ты тоже несчастен?       — Счастлив, правда редкими эпизодами, — ответил я.       Она кивнула и убежала к своей маме, а я продолжал сидеть на скамейке и думать, что жизнь полнейшее дерьмо.