***
Холодная больничная палата, как и всегда, встречает звуком приборов. — Привет, мам, — как-то тяжело здороваюсь, продвигаясь к спящей женщине. — Прости, что не пришла вчера, — извиняюсь, присаживаясь рядом с кроватью. Медленно прохожу взглядом по хрупкому телу и заботливо вкладываю женскую ладонь в свою руку. — Со мной в последнее время происходит что-то странное, — боюсь поднять глаза к родному лицу, будто после моего рассказа на нём может появиться разочарование, поэтому продолжаю говорить, смотря на длинные пальцы. — Их поведение и отношение изменились, но вдруг… изменилась я? Мои чувства не могут успокоиться, они бушуют словно ураган, и из-за этого я не слышу голоса сердца, что срывается на крик, пытаясь дать подсказку. Я не могу справиться с собой, хотя постоянно стараюсь быть сильной. Мне нравится ощущать тепло и нежность, но защиту и спокойствие дарит совсем другой человек. А его последние действия… мне страшно, потому что их было недостаточно. Скажи, я ведь не настолько омерзительна? — поднимаю полные печали и беспокойства глаза к маме, ожидая получить хоть какой-то ответ. — Нельзя любить их одинаково, но что мне делать, если от чувств разрываюсь на части? В каком направлении пойти, чтобы покинуть этот адский круг? Как поступить, чтобы не причинить боли ни себе, ни другим? — Больно будет в любом случае, — тихо и сдержано донесся родной голос из-за спины. — Наён, любовь и боль ходят очень близко друг к другу. Между ними существует тонкая грань, которую легко пересечь по неосторожности, — продолжал говорить мужчина, приближаясь к нам с мамой. Я больше не сдерживала слезы, позволяя им медленно стекать по щекам, после чего они одиноко падали вниз: на руки и ткань. — Наша малышка стала действительно взрослой, — понимающе произнёс отец, принимаясь успокаивающе гладить меня по голове. — Плачь, если это уменьшит твою боль, но не опускай руки, всё обязательно наладится, — заботливо приговаривал он, пока я отдавалась воле эмоций. Я не смогла рассказать папе всей правды, но виновников своего состояния назвала. Румянец смущения и стыда скрылся за следами высохших слез, а молчаливый взгляд отца дал понять, что он догадывается о тайнах, которые я так бережно пытаюсь скрыть: ведь каждый родитель понимает, о чем умалчивает его ребёнок, и я не исключение. Но поддержка и слова папы успокаивают меня, а объятия похожи на личный островок счастья, где никто и никогда не потревожит и не обидит. И пусть в реальности это всего лишь диван в палате, я все равно буду считать место рядом с родным человеком безопасным и теплым. — Тебя снова переводят по работе? — спрашиваю, разместившись головой на груди отца. — Можно и так сказать, нужно было подписать ещё несколько бумаг, — поясняет он, а после тяжело вздыхает. Что-то тяготит его, но он не поделится этим со мной, особенно после развернувшейся сцены со слезами, которую я тут устроила. — А как у тебя дела с работой? — скрывая волнение, бодро интересуется папа. Он тоже старается казаться сильным. «Так вот как это выглядит со стороны», — грустно подмечаю, понимая, что порой выгляжу не лучше. — Завтра на смену. Выходные пролетели, даже заметить не успела, — выдавливаю из себя улыбку, поднимаясь с его груди. «Я точно дочь своего отца… Хватит, возьми себя в руки, не показывай ему слабость, лучше поддержи, придай дорогому человеку сил». — Понятно. Надеюсь, наш разговор поможет тебе. Хотел бы я еще чем-то поддержать. Возможно, даже встретиться с парнями, что обижают мою дорогую малышку, — плавно перешел он на подшучивания, помогая мне почувствовать себя лучше. — Ну уж нет, тебе ещё рано с ними видеться. Ещё расскажешь им о моих «страданиях», а мне потом краснеть, — обманчиво дуюсь и поджимаю губы, чтобы не улыбнуться. — О, так значит, о случае в садике можно рассказать? — бодро продолжил дразниться отец, не сдерживая своего тихого смеха. — Эта тема под запретом, — предупреждающе строго щурю глаза. — Хорошо-хорошо, — смеясь, поднял он руки вверх в знак своей капитуляции. — Так бы сразу, — довольно задираю нос, а после радостно усмехаюсь. «Было бы здорово, останься папа с нами». — Тебе уже пора? — заметив, что отец посмотрел на часы, задаю вопрос, ответ на который уже знаю. — Прости, — виновато извиняется мужчина. — Обещаю, все наладится, — добавляет он, поднимаясь с дивана. Отец с заботой проводит по моим волосам и, поцеловав в лоб, прощается с нами. — Я тоже верю, что станет лучше, — мягко произношу, смотря на закрытую дверь. Мне стало легче, хотя вопросы и переживания никуда не делись: просто ураган успокоился и возможно теперь я смогу услышать голос сердца. — Мам, я пошла, — радостно сообщаю, с любовью смотря на спящую женщину. — Нет, не говори, что мы с папой тебя бросили, ты же знаешь, что это не так. Время посещений подошло к концу, но обещаю прийти завтра, — оправдываюсь, представляя её возмущение, с которым она часто провожала нас дома. — Увидимся, веди себя хорошо, — чмокнув маму в щечку, тороплюсь покинуть палату. — Сюрприз, — неожиданно выпрыгнул Тэхён возле двери, раскрывая руки согнутые в локтях. За что тут же получил сумкой по плечу. «Вот нефиг было пугать!» — А-у, — протягивает парень, потирая ушибленное место, пока я пытаюсь успокоиться и привести дыхание в норму. — Понял, больше пугать не буду, — виновато скалится, ловя на себе мой гневный взгляд. — Давно пора, — недовольно причитаю. — Что ты тут делаешь? — сразу перехожу к главному вопросу. — Тебя жду, — спокойно отвечает он, будто его присутствие здесь и сейчас является чем-то обычным и нормальным. — Ты опять следил за мной? — с подозрением уточняю. «Я удалила приложение или нет?» — Нет, просто заметил, как ты уходишь из дома, а так как сегодня у тебя выходной, сделал вывод и решил встретить. — Это всё равно слежка, — обреченно вздыхаю на его пояснение и, решая не продолжать разговор, направляюсь к выходу из больницы. «Нужно поскорее увести это чудо отсюда. Не хочу потом краснеть перед докторами». — Пошли домой, — слабо улыбаясь, зову Ви за собой. — Это планировал сказать я, — насупившись, грустно усмехнулся парень. — Ты не даешь мне возможности выглядеть круто, — высказывал недовольство Ви, идя рядом со мной. Он убрал руки в карманы спортивных штанов. Толстовка больших размеров делала его тело зрительно больше. А серьезное, задумчивое лицо идеально дополняло его образ взрослого и уверенного мужчины. Но зная, каким он может быть, сложно представлять, что эта «крутота» долго продержится. — Ах-ха, крутой, сказал парень, что словно ребёнок выпрыгнул, пытаясь сделать «сюрприз», — рассмеялась я, вспоминая эту сцену и сравнивая её с тем, что творится сейчас. — Я просто слишком обрадовался, увидев тебя, — пробурчал Тэхён. — Не думай, что я всегда буду дурачиться, — предупредил он, чуть ускоряя шаг. — А я и не думаю, — успокоившись, отвечаю ему. «Я уже знаю, что глупо и наивно считать тебя безобидным и радостным мальчиком. Ты и не представляешь, что творится у меня в голове, когда вижу тебя. Хотя, честно признаться, я и сама толком не знаю, что там происходит. Но скоро обязательно в этом разберусь. Очень скоро».***
— Брат, мы дома, — перешагнув порог, выкрикнул Ви. — Не уверена, что он будет этому рад, — иронично подмечаю, удивляясь рвению со стороны Ви привлечь внимание Тэхёна. — Зачем ты это делаешь? — разуваясь, отстраненно интересуюсь. — Так ведь он проиграл, и теперь будет всю ночь смотреть с нами фильмы, — спокойно и как-то невинно отвечает Ви. — С нами? — не сразу понимаю значение слова. А когда вижу довольную квадратную улыбку на лице Кима, понимаю, что спокойствия мне сегодня не видать. «За что ты так со мной? Вот за что?»